Читать интересную книгу Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

Словно по сигналу, еретик снова разразился криками, призывая нечестивые имена, от которых у инквизитора заболела голова. Кай пресек богохульство, кивнув сервитору-палачу. Сверла взвыли, включившись, с мягким звуком вошли в плоть, и шумно начали врезаться в кости. Кай вздохнул с облегчением. Даже крики боли лучше, чем имена богов варпа.

Когда шум уменьшился, Кай спрятал свои карманные часы и попытался снова.

— Джарет, скажи мне то, что хочу знать, и я убью тебя сейчас ради милосердия Императора. Он защитит тебя. Или продолжай это представление и дальше, если хочешь. Я закрою тебя в этой камере вместе с моим сервитором, после того, как запрограммирую его содрать с тебя кожу заживо. И когда через несколько дней ты умрешь, твоя душа попадет в утробу демонов Хаоса, которые ожидают тебя.

Еретик вздохнул, чтобы заговорить, но содрогнулся в страшных конвульсиях, кровь и слюна брызнули из его разорванных губ. Несколько капель попали на лицо сервитора, который полностью это проигнорировал.

— Каждая секунда боли — это молитва! — закричал еретик.

— Неужели? — Кай держал руку подальше от кобуры. Для чего требовалось величайшее усилие.

— Я возлюблен Губительными Силами!

— Ты еретик, привязанный к столу, за секунды до смерти.

— Я страдаю, чтобы доказать, что я достоин!

— Тогда ты сейчас узнаешь, насколько это тщетно.

Кай слегка склонил голову — хищник, изучающий раненую жертву. Пси-пушка, установленная на его бронзовом наплечнике, включилась, зажужжала, накапливая энергию, и автоматически зарядилась болтом. Как и сервитор, она реагировала на настроение инквизитора, и, как и сервитора, Кай заставил оружие успокоиться.

Он смотрел на Джарета своим двойным зрением: живой глаз видел истекающего кровью, умирающего человека, а красный искусственный глаз видел, как вокруг лица еретика начало возникать тошнотворно-голубое сияние.

Психическая энергия. Мощная психическая энергия.

Уже спустя недели после этого, когда Бастиан Кай оглядывался на события, произошедшие здесь, он будет вспоминать этот момент как секунду, в которую все вышло из-под контроля. До самой смерти он будет чувствовать тошноту, просто вспоминая, что произошло.

Голова еретика с треском повернулась, глядя Каю прямо в лицо. Красные слезы текли ручьями по разорванным щекам Джарета.

«Он плачет кровью?», подумал Кай, чувствуя, как все сильнее бьется его сердце.

Это было что-то новое.

И это было нехорошо.

Инквизитор собирался заговорить, когда десятки защитных знаков — пентаграмм, вытравленных кислотой на стенах камеры — священнику Экклезиархии потребовалось более недели чтобы выполнить их во всех деталях — вспыхнули тусклым светом. А потом и из них тоже потекла кровь.

Да. Это определенно было нехорошо.

Уже несколько дней камера смердела: сырое и мерзкое биологическое зловоние. Сейчас завоняло еще сильнее, удушливый воздух наполнился прогорклым запахом меди. Кай положил дрожащую руку на золотой, сделанный в виде аквилы эфес выключенного силового меча.

— ИНКВИЗИТОР КАЙ, — голос был громовым ревом, нечеловеческое рычание из человеческой глотки. Что-то древнее и явно веселящееся говорило сейчас устами Джарета.

«О, Трон Бога-Императора. Одержимость…»

И словно услышав мысли инквизитора, существо, захватившее тело Джарета, вскричало голосом таким первобытным и нечеловеческим, словно ревущий поток. Он заглушил жужжание пси-пушки Кая и шипение силового меча инквизитора, когда Кай вытащил его из ножен, но еще не включал.

Где-то за яростным ревом, словно сопровождающий его хор, Кай слышал рыдания Джарета — настоящего Джарета. От этого звука по коже Кая поползли мурашки, звук вдавливался в его разум, словно холодный кусок металла, проникая сквозь барабанные перепонки.

Чувство присутствия чего-то иного в камере, чего-то ощутимого, но невидимого, было такое, что у Кая онемел язык во рту. Его искусственные глаза фокусировались и рефокусировались, пытаясь воспринять омерзительное голубое сияние, окружающее еретика, ярче всего светившее из его глаз, его череп светился изнутри.

Психическая сила Кая спасла его от гораздо худшей участи. Нечестивость билась в его череп, волна эмоциональной злобы, излучаемой психической силой. Инквизитор слабел, но стоял непоколебимо. А незащищенный от эманаций варпа сервитор-палач вздрогнул, словно ему выстрелили в голову. Его левый глаз лопнул, взорвавшись желтоватым желе и красной кровью.

Кай начал читать молитвы защиты и изгнания демонов, но слова застревали в его разуме, оставаясь полузабытыми где-то между мыслями и губами. Концентрированная ненависть, густая, как туман в воздухе, говорила красноречивее всяких слов. Это было нечто гораздо большее, чем просто тварь из варпа.

Демон…

Истерзанное тело того, кто был когда-то Джаретом Керром, старшим смотрителем фабрики в заводском районе Гамма-19 на Кантраэле, корчилось на столе, страшно и извращенно меняясь в своих движениях. Мелкий еретик отдал свою душу в жертву существу гораздо более сильному, чем предполагал Кай. Когда еретик рассмеялся, мышцы инквизитора охватило мучительной судорогой. Он не мог поднять клинок, чтобы поразить демона там, где он лежал. Он не мог даже подойти хоть на один шаг ближе к проклятой твари. Воющий смех демона в разуме Кая огнем жег нервные окончания, не позволяя инквизитору управлять своим телом.

Почувствовав панику инквизитора по нервной связи, пси-пушка на его плече настроила прицел. Она навелась точно на поток голубой энергии, невидимый глазу смертного, система заряжания включилась, и сигнал готовности прозвенел в разуме инквизитора как тревога.

Но она не стреляла. Она не будет стрелять. Его разум не мог приказать ей выстрелить — психическое присутствие демона не позволяло это сделать.

— Убей его! — крикнул Кай сервитору. Палач двинулся вперед, сверла и пилы для костей зажужжали, сервитор не обращал внимания на темную жидкость, стекавшую по его щеке из лопнувшего глаза.

Кай с болезненной ясностью видел парадокс, разыгравшийся перед его немигающими глазами. Джарет был хилым, тощим, как палка фабричным чиновником лет пятидесяти, который всю свою взрослую жизнь провел в офисе, подсчитывая цифры в партиях оружия для Имперской Гвардии. Мысль о том, что такой человек сможет одолеть аугментированного инквизиторского сервитора, была слишком нелепой, чтобы ее предполагать. Но это больше не был Джарет. Кай чувствовал, что еретик сейчас как призрак или тень, вне пределов своей плоти. Захват тела демоном был почти завершен.

Сервитор отлетел назад, перекувырнулся в воздухе и врезался в стену с треском ломающихся позвонков. Кай не удостоил его взглядом, хотя краем глаза видел его предсмертные конвульсии.

Наконец демон заговорил снова.

— Мой повелитель — смерть миров. Он — смерть Скаруса. Его имя утрачено для тебя, утрачено для твоих жалких собратьев. Десять тысяч солнц умерли с тех пор, как его в последний раз произносили уста людей. Когда-то оно было известно многим, в эру, когда ваш мертвый бог пытался вернуть себе звезды. Тогда мой повелитель был там, и он смеялся над вашим Императором. Он смеялся, когда ваш мертвый бог рыдал, увидев, что галактика презирает его.

С каждым словом Джарет, казалось, успокаивался все больше и больше, впадая в состояние устрашающей неподвижности. В камере звучало сверхъестественное эхо слов демона, произносимых голосовыми связками человека.

— Я покончу с тобой, — сказал Кай сквозь стиснутые зубы. Это все, что он мог сделать сквозь судорогу, сводившую мышцы. — Во имя Того, Кто сидит на Троне Святой Терры, я покончу с тобой.

Демон, повернув голову, рассмеялся дребезжащим смехом и изрыгнул струю черной крови. Ею облило сервитора, лежавшего у стены, и, хотя раб не отреагировал на это, его кожа начала темнеть и покрываться волдырями, словно политая кипящей водой. Мягкая плоть там, где металлические аугменты сервитора соединялись с лишенной нервов человеческой кожей, начала кровоточить. Оцепенелый мозг сервитора регистрировал повреждения, но не боль, и он начал издавать монотонные стоны, когда поток кислоты разъедал биологические части его тела. В этих стонах не было ни выражения, ни эмоций. Сервитор не был способен ни на то, ни на другое.

— Невежество, — прошипел демон. Слышать его голос было все равно, что стоять в комнате, наполненной мухами. Кай чувствовал каждое слово, словно неприятное щекотание лапок насекомых на его коже. — Какое невежество…

Изблевав черноту, демон, казалось, начал ослабевать. Кай вздохнул с облегчением, почувствовав, что его мышцы отпустило, и немедленно начал читать Четырнадцатое Кредо Предостережения и Изгнания. Сейчас слова приходили в его разум с легкостью, сверкая перед глазами, словно ртуть, каждый гимн был жестоким приговором всем существам варпа, оскверняющим совершенство человеческой плоти одержимостью.