более близкого к Арнауту Даниелю, чем к Гвидо Гвиницелли. Мы связываем эту переписку с канцонами и секстинами Данте о Каменной Даме (см. примеч. к этому циклу стихов). После периода творчества Данте, который можно назвать луниджанским (по имени провинции, в которой находились владения маркизов Маласпина), наступил новый поворот в жизни и писательской деятельности Данте. Вероятнее всего, что в конце 1307-го или в начале 1308 г. он отправился из Луниджаны в Париж и там погрузился в изучение теологии, философии и политики.
1335
Овидий, «Метаморфозы» IV, 1—35.
1336
...В поэтической повести о трех сестрах... — В этой повести о трех сестрах — Алкифое, Левкиппе и Арсиппе, — которые пренебрегли празднеством Вакха, рассказывается, как Вакх их наказал, превратив в летучих мышей.
1337
Рамнунтская дева. — Богиня мщения Немезида; называлась рамнунтской по имени небольшого города в Аттике, где стоял древний ее храм.
1338
...Славнейший из философов — Сенека. — Данте читал не сочинения древнеримского философа, а книгу архиепископа Брага Мартина Думвензия (ум. ок. 580). Этому произведению подражал также Петрарка; в Средние века оно часто приписывалось Сенеке-философу.
1339
Дабы для моего господина... — Данте называет себя слугой, а маркиза господином, как полагалось по правилам тогдашней вежливости. Однако общий тон письма дружеский; оно написано человеку, принадлежащему, несмотря на разницу социального положения, к одному с Данте кругу.
1340
После того, как я покинул Ваш дом... — Данте жил в замках Маласпина и был особенно близок с маркизами Мороелло и Франческино. Точно определить время пребывания Данте в области Луниджаны (на границе Тосканы и области Генуи), где были феодальные владения маркизов, довольно затруднительно. Мы знаем, однако, что 6 октября 1306 г. Данте заключил от имени Маласпина с епископом Луни договор о прекращении вражды. Письмо Данте было известно Боккаччо, который его цитировал. Вероятно, Данте говорил об одном из своих путешествий в замки феодалов — противников Флоренции, расположенные среди Апеннин, у истоков Арно.
1341
...Предо мною возникла, не ведаю каким образом, некая дама... — Данте в это время исполнилось сорок два года. Это письмо, содержащее рассказ о нежданной, далеко не платонической любви, поразившей сердце поэта, следует сопоставить со «Стихами о Каменной Даме» (см. примеч. к секстине «О Бог любви, ты видишь...»), в которых можно найти те же образы и выражения, что и в письме к маркизу Мороелло.
1342
И этот жестокосердный... — Т. е. Амор.
1343
...Он безжалостно лишил меня... постоянных раздумий, которые помогали мне исследовать и небесные, и земные предметы... — Следовательно, Данте говорит маркизу о том, что он оставил философские и дидактические канцоны, а также разыскание истины для любовных стихов, которые скорее напоминали страстные песни провансальских трубадуров, чем поэзию «сладостного нового стиля». В это время, по-видимому, Данте оставил незаконченные трактаты «Пир» и «О народном красноречии». Мы предполагаем, что вскоре после этого он покинул гостеприимные замки маркизов Маласпина, где процветала средневековая куртуазия и звучала провансальская поэзия, и направился в Париж.
1344
Правителям и народам Италии
Текст этого письма сохранился в двух рукописях (Ватиканской и Римской Национальной библиотек). Подлинность письма не вызывает сомнений. Граф Генрих Люксембургский, полуфранцуз-полунемец, выбранный «королем римлян» во Франкфурте 27 ноября 1308 г., был коронован затем италийской железной короной в Милане. 6 января 1309 г. со сравнительно небольшими силами он направился в Италию, чтобы после длительного перерыва восстановить в Италии императорскую власть. Десятого октября вошел в Лозанну, где его ожидали посланцы итальянских городов, среди которых не было представителей Флоренции; 24 октября вошел в пределы Италии и тридцатого был в Турине. Генрих VII, как и сам Данте, твердо верил, что только император может восстановить мир во всем мире и всеобщее благоденствие. Новый император объявил, что для него нет ни гвельфов, ни гибеллинов и что он несет оливковую ветвь, а не меч. Однако Генриху VII с трудом удалось короноваться в Риме императорской короной. Ему было поставлено святым престолом условие, что после коронации он покинет Рим. Папа стал явно покровительствовать Роберту Неаполитанскому, главному врагу Генриха. К Генриху VII присоединились многие феодальные сеньоры — гибеллины и гибеллинские города, но многие гвельфские города оказывали ему упорное сопротивление. Флоренцию ему взять не удалось. [См. об этом в статье М. Л. Лозинского «Данте Алигьери», а также в его примеч. к «Божественной Комедии» в первом томе наст. изд. — Ред.]
В мае 1310 г. король Генрих VII написал послание главным городам и правителям Италии о том, что он направляется в Италию, чтобы короноваться императорской короной. Папа Климент V 26 июня 1309 г. объявил энциклику, в которой одобрял выборы на императорский престол Генриха и обещал, что коронация состоится в Риме, в церкви Святого Петра, a 1 сентября 1310 г. призвал всех добрых христиан в Италии встретить с должными почестями нового императора. Данте желал стать вестником грядущего императора. Он говорит языком библейского пророка. В этом послании Данте с большой сдержанностью и даже симпатией говорит о Клименте V, вероятно возлагая надежды на то, что папа и в дальнейшем окажет помощь новому императору. Он жестоко обманулся.
1345
...Королей Италии... — В это время в Италии было два короля: Фредерик II Арагонский, король Сицилии (1296—1337), и Роберт Анжуйский, король Неаполя (1309—1343).
1346
...Славного Города... — Т. е. Рима.
1347
Вот теперь время благоприятное... — Второе послание к коринфянам 6, 2.
1348
...Сильный лев племени Иуды... — Метафора, восходящая к похвале библейского праотца Иакова своему сыну, «молодому льву Иуде», от которого «не отойдет скипетр»... доколе не придет Примиритель и Ему покорность народов» (Бытие 49, 8—12).
1349
...И не будет преследовать их вплоть до Фессалии? — Намек на битву Юлия Цезаря у фессалийского города Фарсалии, где Цезарь вместе с Октавианом Августом наголову разбил своих противников Антония, Брута и Кассия.
1350
Освободись, кровь лангобардов... — Данте хочет сказать, что