По комнате распространялся залах озона. Позади — смуглый человек хладнокровно перекладывал бумаги на своем столе, продолжая что-то писать.
Армстронг пришел в себя в роскошно обставленной камере; в горле у него пересохло, но руки-ноги были целы. Он лежал на кровати, а вокруг стояли инкрустированный столик, небольшое бюро, пара глубоких мягких кресел, электрический радиатор, стеллаж с книгами в отличных твердых переплетах и многое другое, чего обычно в камерах не бывает. Видя все это словно в тумане, Армстронг облизал пересохшие губы, поднялся, пошатываясь, добрел до умывальника, открыл до отказа кран с холодной водой и напился.
Двери в камере не было, вместо нее имелась толстая решетка из бериллиево-стальных прутьев дюймовой толщины. Подойдя к решетке, Армстронг выглянул в коридор. Противоположная стена была глухой, но по бокам его камеры находились еще две и, возможно, еще несколько — дальше по коридору. Тряхнув решетку, он крикнул:
— Есть тут кто-нибудь?
Кто-то зашевелился в соседней клетке справа. Ее обитатель подошел к своей решетке, но видеть друг друга узники не могли. Невидимый сосед Армстронга заговорил; судя по голосу, он был намного старше.
— Значит, вы пришли в себя? Долго ж вы были без сознания. За последние два часа я окликал вас раз десять. Как они вас взяли?
— Не знаю. Помню яркую голубую вспышку, а потом я сразу вырубился, будто меня нокаутировали. Где мы?
— Об этом, я сам хотел спросить вас. — Сосед помолчал немного и сказал: — В любом случае, сейчас вы на ногах, пришли в себя и сможете ответить на другой вопрос — очень для меня важный.
— Валяйте, — разрешил Армстронг, тщетно пытаясь высмотреть сквозь прутья хоть что-нибудь.
— Что такое жизнь?
— А?
— Что такое жизнь? — повторил человек.
— Странный вопрос. Зачем это вам?
— Совершенно необходимо! От ответа зависит моя жизнь. Я могу ее лишиться. Или даже хуже, если, конечно, такое бывает. Не знаю. Но я должен ответить на один вопрос, а он звучит именно так: что такое жизнь?
Вцепившись в решетку с такой силой, что побелели костяшки пальцев, Армстронг процедил сквозь зубы:
— Кто задал вам этот вопрос? Кому нужен ответ? Кто и почему угрожает вам?
— Если я расскажу вам, — возразил невидимый собеседник, — то вы начнете думать об этом, вместо того чтобы искать ответ на мой вопрос. Вы найдете мне ответ, хороший ответ, и вот тогда я расскажу вам то немногое, что знаю. — Его сотряс приступ сильнейшего кашля, затем он продолжил: — Напрягите же свои умственные способности, пока вы их еще не растеряли. Следующим будете вы. Один вопрос! И надеюсь, ради самого себя вы отыщете ответ?
— Это что — экзамен?
— Его придумали они. Провалившихся хоронят.
— Вы сошли с ума! — решил Армстронг. Оставив решетку в покое, он упал в кресло, вперив желчный взор в стену. Неужто его засунули в сумасшедший дом? Известно ведь, что туда легко попасть, но почти невозможно выйти. Если так, кто поместил его сюда и по чьему приказу? Что это, искусный и надежный метод, с помощью которого влиятельные персоны устраняют со своего пути непрошеных соглядатаев? Либо его недавняя навязчивая мысль о собственной ненормальности получила вдруг весомое подтверждение?
И значит, та голубая вспышка — всего лишь видение, бред сумасшедшего? Значит, он просто вдруг взял и попал в руки ни в чем не повинному добряку Ротману? Нервный шок, нервный тик, нервный… Или — опухоль мозга… Ну уж нет, его мозг мог выкинуть какой-либо фортель, но свое основное дело выполнял безотказно, и Армстронг сейчас ощущал прилив умственных сил.
Его задумчивый взор остановился на полке с книгами, но глаза не видели их, а уши слышали лишь тихое непрерывное бормотание узника из соседней камеры. Если они хотели его убрать, гораздо проще было сделать это раньше. Значит, они хотят вытянуть из него что-то, прежде чем заставить замолчать раз и навсегда. Возможно, их интересует секретная информация, за которой посылали рыжего. Вряд ли им требовался всего лишь удовлетворительный ответ на единственный отвлеченный вопрос. Заставлять жертву покупать себе жизнь одной крупицей философской премудрости — просто форменное издевательство.
«Что такое жизнь?»
Несмотря на весь свой рационализм, Армстронг никак не мог отделаться от этого вопроса, словно гвоздем засевшего у него в мозгу. Вопрос изводил его, пока он не встал с кресла, несколько раз прошелся из угла в угол и, в конце концов, обнаружил, что снова стоит у решетки.
— Эй! — обратился он к невидимому соседу. — А как вы сами считаете, что такое жизнь?
Сосед прекратил бормотать и подошел ближе.
— В детстве и юности меня учили, что жизнь — это средство, для достижения высших целей. Наверное, я должен ответить именно так. Но что, если этот ответ их не устроит? Вдруг они скажут, что я ответил неправильно?.. И тогда… и тогда…
— Ну? — нетерпеливо спросил Армстронг.
— Не знаю. Я не уверен, что ответ правильный, а он должен быть правильным! Вы сами поймете, как важно дать правильный ответ, когда они зададут вопрос вам!
Не обратив внимания на эту зловещую ремарку, Армстронг осведомился:
— Какие еще варианты вы придумали?
Сосед замялся, затем с сомнением произнес:
— Жизнь — это рост.
— Кристаллы тоже растут, — заметил Армстронг.
— Значит, неправильно. Как насчет того, что жизнь — это движение?
— Деревья не движутся по собственной воле.
— Но они растут. А рост — это форма движения.
— Планеты тоже движутся. А также спутники, астероиды и прочие штуки, которые уж точно не живые.
— Ради Бога, прекратите! Если вы так легко играете словами, то они и подавно. Я придумал дюжину ответов, и все никуда не годятся. — Его усталый голос выдавал нервное напряжение. — В каждом есть какой-то изъян. — Некоторое время сосед помолчал, затем заговорил опять: — Если бы об этом спросили вас, что бы вы ответили?
Армстронг подумал насколько минут, потом медленно произнес:
— Я бы сказал, что жизнь — это категория материи, и не стал бы ломать голову.
Без всякого восторга человек пробормотал:
— Спасибо. Это интересно. — И, отойдя в глубь своей клетки, снова принялся бормотать себе под нос.
Впрочем, на этот раз долго думать ему не дали. Минут через десять в коридоре появились два коренастых типа с суровыми лицами; они прошли мимо Армстронга, даже не удосужившись на него взглянуть, и отперли соседнюю камеру. Армстронг встал у своей решетки.
Через несколько секунд они проследовали обратно, ведя под руки сутулого, сморщенного человечка. Близоруко щурясь поверх пенсне, человечек то и дело спотыкался, но стражники были невозмутимы, как сфинксы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});