— В чем дело?
— Ни в чем. Скажите мне, почему вы так совершенны?
— Наверное, потому, что вы не носите очки, — усмехнулась Клэр. — Кроме того, уж не хотите ли вы меня обольстить?
— Боже сохрани! — горячо сказал Армстронг. — Хотя…
Она снова ударила его по руке, на этот раз сильнее.
— Хватит на меня смотреть, вы не в зоопарке? Возьмите себя в руки и рассказывайте об этих мародерах.
Обидевшись, Армстронг открыл было рот, чтобы дать достойный ответ, но в последний момент передумал и произнес:
— Ладно. Слушайте. Мою берлогу прочесали граблями три или четыре дня назад. То же самое сотворили с моей лабораторией в Хартфорде. Что они искали — для меня загадка, и она не дает мне покоя. — Он внимательно посмотрел на нее. Сейчас нельзя ошибиться. Иначе можно угробить все дело. — Так как это произошло вскоре после нашей последней беседы, я задумался — нет ли здесь какой-либо связи. Иначе говоря, нас могли заподозрить в обмене какой-то информацией — тогда вы тоже должны были стать жертвой.
— Ясно. — Она была озадачена. — Чем же таким интересным мы могли обменяться?
— Наверное, тем, что искали в вашем доме, — подчеркнул Армстронг.
Клэр не обиделась, лицо ее стало еще серьезнее.
— Кто-то проник в дом вчера, перерыл все мои бумаги, перевернул вверх дном содержимое стола и библиотеки, но ничего не взял.
— Вы уверены, что не упустили какую-нибудь мелочь?
— Вполне.
— Может быть, что-то из архива вашего брата?..
— Оттуда тоже. — В ее взгляде появилась усмешка. — Что особенного могло быть в бумагах Боба?
— Я знаю, что он работал с правительственным заказом высшей степени секретности.
— Кто вам это сказал?
— ФБР.
Трудно было судить, попал ли удар в цель. Клэр прекрасно владела собой и восприняла эту информацию спокойно. Казалось, она просто задумалась над ответом.
— Боба привлекали к какому-то космическому проекту. Это я знаю точно. Но в бумагах ничего подобного нет. Единственное исключение — та статья, в которой он объяснял свою теорию слоев. Очевидно, он не вел записей на эту тему и передавал материалы прямо правительству, уничтожая черновики. Боб всегда был очень методичен и чрезмерно осторожен.
— Так и должно быть, если человек связан с секретной работой, — одобрительно сказал Армстронг.
— Насколько мне известно, сейчас готовится старт корабля под номером восемнадцать, — продолжала Клэр, — Боб наверняка занимался именно этим проектом. Я думаю, корабль будет совершенно новой, особой конструкции, основанной на последних разработках…
— Номер восемнадцать, можно сказать, уже почти при смерти, — возразил Армстронг и, внезапно решившись, принялся подробно описывать свой недавний визит в Нью-Мехико, спарринг-матч с Фазергилом и то, что узнал от Куина. — Не знаю, что подумаете вы, — заключил он, — но мне кажется, что такие задержки неспроста. Корабль как будто задерживают изо всех сил, заботясь только об одном — чтобы это не слишком бросалось в глаза.
Клэр задумалась, ее глаза вдруг стали серьезными. Наконец она сказала:
— Возникает любопытный парадокс. Корабль финансируется правительством, и большинство препятствий кажутся инспирированными опять же правительством. — Правительство строит этот корабль и само же тянет с окончанием работ. Возможно, в игре участвует кто-то еще, и это усложняет ситуацию, но давайте пока сконцентрируемся только на правительственном аспекте. Почему власти тянут с постройкой корабля?
— Конечно, не потому, что у них нет на это денег. Спросите что-нибудь полегче!
— Мы должны ответить на этот вопрос. Потому что под кажущимися противоречиями всегда кроется логика.
— Единственное, что приходит на ум, — строительство корабля могут тормозить, когда появляется альтернатива уже созданным разработкам. Но зачем они ломают уже построенное, если можно заранее спланировать сроки монтажа под окончание испытаний каждого конкретного устройства? Я знаю, что бюрократы — не люди, но не настолько же!
Она неодобрительно сморщила носик.
— По-моему, слишком уж просто. Вы сами-то верите в это?
— Не верю. Но попробуйте сочинить что-нибудь получше.
Клэр снова задумалась, и Армстронг, заказав напитки, воспользовался случаем, чтобы внимательно ее рассмотреть. Она, казалось, не замечала его пристального взгляда; в молчании прошло несколько минут, затем ее глаза вдруг вспыхнули.
— А что, если номер восемнадцать вовсе не при смерти? Что, если он вообще не рождался?
— Я вас не понимаю.
— Приманка. Подсадная утка.
— Что? — воскликнул Армстронг.
— Ш-ш! — Она посмотрела на ближайшие столики. — Не надо так кричать! — Ее голос зазвучал тише, доверительнее. — Полмира пережевывает версию о постоянных диверсиях в космической промышленности, и, конечно, правительство не могло остаться в стороне. Теперь подумайте, что бы вы сделали на их месте, если бы решили поставить суперракету на стапель, но опасались бы всех этих странных штучек, происшедших с ее предтечами? — Взгляд Клэр стал острым, пронизывающим. — Что бы вы сделали?
Он хлопнул по столу огромной ручищей:
— Черт возьми! Я строил бы ее спокойно и тайком в какой-нибудь глуши, да хоть на Северном полюсе! И я строил бы другую, о которой знала бы каждая собака, в Нью-Мехико, специально для диверсантов.
— Умный мальчик! — похвалила Клэр.
— Только есть тут одна загвоздка, которая меня тревожит, — добавил Армстронг, не обратив внимания на ее сарказм.
— Откройте мне душу.
— В один прекрасный день кое-кому придется за все это отчитаться. Или оправдаться, если угодно.
— Но вас волнует не только это, верно? — подчеркнула Клэр.
— Конечно? Я вам уже говорил, кто меня волнует!
Впервые она покраснела, и он отметил это с удовлетворением. Словно прочитав его мысли, Клэр достала пудреницу и слегка приложила к лицу подушечку. Армстронг следил за нею молча.
Закончив, она едко заметила:
— Мало кому удавалось угнаться за двумя зайцами.
— А вдруг я стану счастливым исключением? — возразил Армстронг. Он подозвал официанта и, когда на столе появились новые бокалы, доверительно наклонился к молодой женщине: — Давайте прекратим подпускать друг другу шпильки. Дело-то нешуточное. У меня все внутри переворачивается.
— Да что вы говорите! — прошептала она, сделав маленький глоток из своего бокала.
— В последние дни мне не дает покоя странное чувство, — упрямо продолжал Армстронг. — Не знаю, может, я просто свихнулся.
— Что за чувство?
— Смесь дурных предчувствий, раздражения, подозрения и вообще взвинченность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});