- Кто послал капитана Гнедых в полк Степанова? - спросил он.
- Я, - ответил главный штурман АДД полковник Петухов. - Получилось недоразумение.
- Капитана Гнедых откомандировать на прежнее место. Штурманом эскадрильи оставить товарища Черешнева, - приказал Главный маршал авиации.
Много вопросов личного характера было разрешено в этот день в нашей дивизии.
2
За три недели мне удалось вывезти на боевые задания всех штурманов своей эскадрильи. Мы бомбили железнодорожные узлы и аэродромы противника в Пинске, Бобруйске, Могилеве, Белостоке, Бресте и других пунктах.
28 июня 1944 года готовились к очередному вылету. По указанию старшего штурмана полка майора Н. С. Фетисова проложили на полетных картах линию маршрута., Она шла от Новоград-Волынска через Сарны на Лунинец. Окаймленный густым лесом железнодорожный узел был перекрещен красным карандашом.
- Это и есть наша цель, - сказал командир полка. - Партизаны сообщили, что сегодня туда прибыли три эшелона вражеских войск. Их надо уничтожить. Будьте повнимательней. Бой истребителям не навязывать. Наша задача бомбометание.
Когда наступили сумерки, самолеты поднялись в воздух. Налет был исключительно дерзким. От взрыва бомб и пожаров небо стало оранжевым.
После этого вылета ко мне подошел старший врач полка капитан медицинской службы Я. Д. Леонов.
- Как себя чувствуете? - спросил он.
- Терпимо.
- Э, батенька, так не годится. Надо в санаторий ехать, подлечиться, отдохнуть.
Яков Дмитриевич давно настаивал на том, чтобы отправить меня на стационарное лечение в госпиталь, подлечить желудок, который побаливал с лета 1943 года, когда я вернулся из тыла врага. Но я продолжал летать. На этот раз мне не удалось избежать медицинской опеки.
Дивизионный санаторий был расположен в живописном местечке недалеко от станции Полонное. Большое белое здание стояло на полуострове, вдававшемся в прозрачные воды озера.
В санатории я встретился со своим давним другом штурманом эскадрильи 325-го полка нашей дивизии капитаном Петровым Евгением Ивановичем. С ним и проводил свободное время. Мы увлекались рыбалкой, часами просиживали в небольшой лодке, не спуская глаз с зеленых поплавков.
До конца назначенного срока нам не пришлось побыть в санатории: наши полки перебазировались на новые аэродромы, ближе к государственной границе Советского Союза.
Возвратившись в часть, я перелетел вместе с товарищами в район Львова. Старшие начальники объяснили нам, что обстановка требует немедленной переброски самолетами на помощь восставшим словакам 2-й чехословацкой парашютнодесантной бригады, специально обученной для ведения боя в тылу врага. Эта задача возлагалась на авиакорпус, которым командовал генерал-лейтенант Счетчиков Георгий Семенович. В предстоящей операции должна была принять участие и наша 54-я дивизия (полки А. Г. Езерского и Н. Г. Афонина в полном составе, а от Ф. Ф. Степанова - несколько опытных экипажей).
Всем, кто когда-то воевал в полку Счетчикова или слышал от ветеранов об этом замечательном командире, было приятно, что соединение тяжелых бомбардировщиков возглавляет именно он. Мы знали, что, будучи заместителем командира 45-й дивизии АДД, Г. С. Счетчиков летал на самолетах Пе-8. Он водил эти четырехмоторные гиганты в глубокий тыл противника и наносил бомбардировочные удары по военно-промышленным, административным и политическим центрам врага.
В мае 1943 года Счетчикова назначили командиром 62-й дивизии АДД, которая после освобождения Донбасса была переименована в 9-ю гвардейскую. С апреля 1944 года Георгий Семенович стал командовать 4-м Гомельским корпусом АДД.
Партизанский аэродром, куда предстояло возить десант и грузы, находился в глубоком тылу противника, на берегу горной реки Грон, рядом с городом Зволен. Для подготовки площадки к приему самолетов в районе горного плато с первой машиной вылетели четыре авиатора во главе с полковником Чирсковым. За короткое время площадка была подготовлена. Вместо электрического "Т" посадочного знака - на партизанском аэродроме Три Дуба загорелись фонари "летучая мышь". Вскоре в эфире появились первые сигналы приводной радиостанции "Ястреб".
В то время когда полковник Чирсков готовил аэродром, подготовительную работу проводили и мы. С самолетов Ли-2 было снято бомбардировочное вооружение, что способствовало увеличению грузоподъемности. Облегченная машина могла брать не только больше людей, но и полевые орудия, минометы, даже военные автомобили. Район полета изучали по картам, тренировались в посадке на незнакомых аэродромах ночью. Но вот погода, как назло, пришила нас к земле. Карпаты покрылись облаками. Ненастье угнетало всех, а особенно чехословацких десантников. Мы понимали наших друзей - им хотелось быстрее попасть на родную землю, вступить в схватку с врагом.
Только в конце сентября с аэродрома Кросно, где была сосредоточена десантная бригада, поднялась большая группа самолетов. За штурвалом нашего Ли-2 - ветеран войны, один из опытных летчиков, командир первой эскадрильи 340-го полка майор Бобрышев Антон Александрович. На втором сиденье энергичный лейтенант Александр Беляев. Борттехник - Николай Палладий, радист - Гурбат Рзаев. А в фюзеляже расположились 20 чехословацких воинов. Все они хорошо одеты, отлично вооружены и в любую минуту были готовы вступить в бой.
За линией фронта облачность стала сгущаться, и майор Бобрышев, увеличив обороты моторов, вывел машину выше облаков. Высота 4100 метров, сверху чистое, словно омытое, небо. Луна осветила одну из горных вершин, которая осталась не закрытой облаками. В самолете стало прохладно. Десантники молча прижимались друг к другу, поглядывая в окна.
Настраиваю радиополукомпас на "Ястреба", стрелка прибора вяло показывает направление.
- Слабый привод, - говорит Беляев.
- Еще далеко, - успокаивает его командир. Радист Рзаев передал мне полученную радиограмму: облачность в районе цели 10 баллов, нижняя кромка 600 метров. О возвращении не могло быть и речи. В окна пристально смотрят люди, истосковавшиеся в войну по родной земле. Они то и дело смотрят вниз, ждут посадки. Мыслимо ли в эти напряженные минуты ожидания и надежды сказать: "Возвращаемся?" Мне, штурману, тоже хотелось увидеть хоть какой-либо просвет в этой серой мути облаков.
Как только я сказал, что расчетное время вышло, майор, сбавив обороты моторов, ввел машину в спираль, и мы начали снижаться. Самолет делал круги, стрелка высотомера быстро перемещалась: 4100, 3700, 2900, 1000... А земли все еще не видно.
Бобрышев поправил шлем, сказал:
- Штурман, проверь расчеты!
- Единица, единица, - услышали мы в наушниках, - вы над нами, продолжайте снижение!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});