исходе!
Ребята давно привыкли обсуждать тему смерти в шутливом тоне. Так было легче. Сейчас по всей комнате разразился хохот. Роза держалась за живот и чуть не упала с пуфика от приступа смеха.
– Лия, ты такая смешная, когда пытаешься шутить, – смеясь, говорит Марк, а затем хватает ее за руку и резким движением сажает к себе на колени. Он держит ее за талию и тихо шепчет: – За это ты мне нравишься.
– Марк, хватит вводить ее в краску. Пусть хотя бы придет в себя.
– Да вот именно, не надо делать неожиданных движений, – смущенно произносит она, но при том довольна.
Затем они все же остановились на американской комедии и смеялись до самого конца, даже, если было не столь смешно.
Каждый день перед ней были лица Розы и Марка. Те, кто изменили ее, но бесследно исчезли сами. Их нет в социальных сетях. Никак не достучаться. Лия слишком ушла в прошлое и порой не замечает реальности.
Лия смогла и дальше жить с улыбкой на лице, со светлячками в глазах. Тем более, много новых людей появилось в ее жизни. Они появились со светом в руках, они появились, чтобы помочь Лие справиться. Август, понимающий ее с полуслова, Карина, хоть и наглая и глупая, но юридически-правдивая. Появилась маленькая Мила, тянущаяся крохотными ручками к снежным волосам Лии. Даже новая учительница пришвартовала к острову под названием «режим ожидания». Странно, но даже дверь большой многоэтажки всегда была открыта. Она звала к себе, манила, зовя к себе девушку, навстречу борьбе со страхами и ощущению полного уединения с собой. Наверху Лия была одна. Во всем мире. Никого больше. С ней горящие окна многоэтажек. Рядом часокулон и высохшая ромашка. Как же здорово, что именно перед окном Лии росли ромашки весь июль, причем посаженные в форме сердца. Соседские бабушки решили посадить цветочки, но прошло время цветения белоснежных ромашек. Бабушки и на этом не остановились. Какая-то страсть на эти ромашки у них была. Через три дня на серых стенах подъезда уже красовались прелестные цветы. Да, серыми стены точно уже нельзя назвать. Проходя мимо ромашек, Лия вспоминала Марка и просто замирала около стены, рассматривая каждый листочек, обводя небесными глазами контур сердцевины и нежные лепесточки. Марк подарил эти цветы и оставил в сердце. Теперь ромашки её любимые цветы.
Совсем недавно Лия поняла, что ищет Розу и Марка. Вглядывается в любую толпу, осматривает проходящих с ног до головы. Сердце замирает, превращаясь в ледяной шарик, когда она слышит, что кто-то зовет ее по имени. Лие надоело ждать. Она выполняет желание Розы. Теперь бессмысленно любить доли секунды одной. Ей нужны Марк и Роза. Они, словно везде, но играют в злые прятки, прячась в местах, находящихся прямо перед носом Лии, но окутанных волшебной невидимой пылью.
Сейчас ей катастрофически трудно отпустить их и жить только настоящим. Хотя, так было бы правильнее. В данную секунду, именно в данную, Август торопливо сбегает с лестницы. Хватит его отстранять от себя. Пора жить настоящим. Август помог ей с сумками, пришел к ней, когда она бросила его посреди улицы, боясь отпустить призраков. Нужно перестать летать, как он просил. Даже сейчас она вспоминала о дорогих моментах.
Сердце Лии колотится, а голос просится наружу. Она застряла в пустыне между мирами: отпустить прошлое, достучаться до правды, искать всеми силами до крови и потери сознания, кусать острые локти и ломать накрашенные ногти, но найти эту дурацкую истину или ухватиться за реальное, за то, что не играет с ней в прятки и само протягивает кулачки, в которых спрятаны яркие до ослепления бабочки.
Первая секунда пролетает, вторая промигивает и третья превращается в свет.
– Август! – она закричала. – Спасибо.
Этого хватило. Август улыбнулся и довольный вошел в лифт. Он услышал только хлопок двери. Ага, она вошла. Парень нажимает кнопку первого этажа, двери медленно закрываются. Теперь бункер может ехать вниз, сквозь этажи. У Августа только улыбка на лице. В душе светится светлый огонек, не яркое огненное пламя, а какой-то добрый и теплый свет. Словно открылось новое измерение, похожее на пространства между полосками радуги.
Лия, умиротворяясь, идет с тяжелой сумкой, да ладно, не такой уж тяжелой, к себе в комнату. Как всегда небрежно кидает на пол и просто, всего-то сама валится туда же. Разводит руки по сторонам, превращается в летучую мышь, конечно же, не в Бэтмена, но все же на звереныша была похожа. Усталые, угольно-горячие руки, от которых отходит едва заметный пар, ноги, словно щупальца осьминога распластались поверх зеленого махрового коврика. О волосах можно не говорить. Давайте-ка лучше поговорим. Они были похожи на один сплошной запутавшийся шарик, из которого торчали во все стороны беленькие нитки. Как хомяк, только помытый и небрежно высушенный жестким полотенцем. Руки слишком устали, чтобы будить еле-двигающиеся пальцы и расчесывать мочалистые волосы. Прости, прическа, но тебе не бывать. Нужно скорее дойти до двери заветного душа. Лия осознает это, ведь потом будет поздно, очень поздно. Все как всегда лягут спать, закрывая свои двери. Естественно кое-кто, а это малышка Мила не будет мирно спать в своей крохотной, вкусно пахнущей постельке, она будет плакать. Захочет кушать, а пока догадается Клара, пройдет минут тридцать. Без сомнений, лучшее лекарство избежать воплей Милы – это сбежать из квартиры к великанам-многоэтажкам.
Лия зомбическими движениями пытается встать. У нее получается. Идет к к любимому освежающему душу. Нет! Ближе к чудо-двери находится совсем не она, а Клара.
– Куда? – вскрикивает Лия. – Жди своей очереди.
– Не обнаглела? – удивляется Клара. Она все-таки первее подошла к прекрасному месту.
– Иди, смотри за Милой. Я слышу ее плач.
– Да, конечно, она спит. Сама лично убаюкивала. – Клара была уставшей и сонной. Еле проговаривала слова, все время закрывала рукой свой зевающий рот.
– Я не уверена в этом. Твои гениальные песни надолго не усыпят. – Лия настроена только на победу. Около двери душа две соперницы. В руках по полотенцам. Шансы равны. Обе смотрят друг другу в глаза и хотят занять душ. Не успевает Клара подумать, как Лия хватается за ручку двери. Старшая сестра смотрит на нее, как на сумасшедшую и обнаглевшую девчонку. Дверь открывается на несколько сантиметров, но ненадолго. Клара упирается рукой на нее и закрывает резким хлопком. Кажется, малышка Мила издала подобие плача, но сразу затихла. Зато Клара победоносно уставилась на сестренку.
– Что делаешь? Я серьезно была первее.
– Я устала. Ты же ничего не делаешь, а я очень устала.
– Смотреть ребенка не кулаками махать.
– Я училась еще. – Оправдывается, но тщетно. Клара не собирается отдавать места. Лия так хочет бежать к своему безвременью, то бишь к многоэтажкам. Обязательно прихватит