Он неслышно подошел к Эриел сзади и остановился, глядя, как она работает, склонив белокурую головку над конторской книгой. Ее тонкие изящные пальцы скользили по строчкам написанных чернилами цифр. Губы ее шевелились, когда она складывала, умножала и делила цифры с удивительной скоростью. Ее волосы были бледно-золотыми, кожа на шее – нежной, как лепестки розы. Он испытывал почти непреодолимое желание прижаться губами к ее шее, погрузить пальцы в блестящие светлые локоны и вынуть из них шпильки, чтобы они рассыпались по плечам. Это было глупое ребяческое желание, но он не мог его преодолеть. Он ощущал нежный аромат ее духов, почти чувствовал на вкус шелковистость ее кожи. От ее вида его бросало в жар, и желание его было столь яростным, что плоть его тотчас же отвердела. Проклиная себя и радуясь, что сюртук скрывает непристойно заметное возбуждение, он сделал шаг в сторону. Она вздрогнула от неожиданности, когда он заговорил:
– Я записал все об изменениях, которые хочу внести в работу фабрики.
Она с трудом подняла на него глаза. На мгновение она показалась ему выбитой из колеи, настолько глубоко была погружена в работу. Он протянул ей бумажку со своими записями цифр, и она положила ее на край стола.
– Вы умеете делать расчеты проектов?
– Думаю, сумею. Я умножаю настоящие цифры на новые, что в левой колонке. Это не должно занять слишком много времени.
Она вернулась к своей работе, а он – к своей. К сожалению, ему трудно было сосредоточиться, когда Эриел находилась рядом. Работа, которая в другое время заняла бы у него несколько минут, растянулась на полчаса. Впрочем, Эриел закончила свою довольно быстро, и он передал ей еще одну кипу бумаг с цифрами.
Они закончили подсчеты почти одновременно. Джастин отложил свое гусиное перо и потер затекший затылок. Эриел подняла голову, посмотрела на него и улыбнулась:
– Не так уж и плохо. Мне даже понравилось.
Его губы слегка искривились в иронической улыбке.
– Неужели? Я нахожу такую работу отвратительной, но, когда она закончена, я доволен, потому что получил информацию, необходимую, чтобы двигаться дальше. Я испытываю удовольствие, видя, как продвигается мой проект. Именно это и делает бизнес интересным.
Поднявшись со стула, он направился к Эриел, и она тоже встала при его приближении.
– Благодарю вас за то, что помогли мне.
Он старался не замечать, как лампа освещает ее прелестные черты, выделяя все выпуклости и впадины лица, бросая нежные тени на скулы и подбородок с ямочкой, на изящный изгиб щеки.
– Как я вам уже сказала, для меня это удовольствие.
Он оказался к ней ближе, чем рассчитывал. Его рука, будто по собственной воле, независимо от него поднялась, и он провел пальцем по ее щеке и подбородку.
– Возможно, мне следует взять вас в постоянные помощницы, – сказал он, – и платить вам жалованье.
Эриел подняла на него испуганные глаза и нервно облизала вдруг пересохшие губы.
– Да… – сказала она, и голос ее дрогнул и прервался. – Возможно, это следовало бы сделать.
Она была ростом выше большинства известных ему женщин. Ему нравились и ее высокий рост, и стройная фигура. В ней все было ладно и изящно. Он пригладил прядь ее волос, выбившуюся из прически на виске.
– Впрочем, могу вам сказать, что мог бы найти для вас другие, более интересные, занятия. И более приятные, чем работа.
Ее ресницы испуганно затрепетали, но она не сделала попытки бежать. Джастин подумал, что никогда еще не видел глаз такой синевы и таких нежно-розовых губ. Он должен был поцеловать ее. И не мог удержаться от этого. Нежно и бережно он приподнял ее лицо за подбородок и прижался губами к ее губам. Эриел замерла и будто окаменела, но только на мгновение. Потом глаза ее закрылись, а губы стали податливыми. Он застонал, и губы его стали более жадными и требовательными. Он провел языком по ее губам, ощутив их уголки и в то же время стараясь заставить ее приоткрыть их. Ее пальцы вцепились в отвороты его сюртука, и он почувствовал, что она дрожит. Джастин с трудом подавил желание яростно сжать ее в объятиях. Вместо этого он слегка ослабил объятие и принялся целовать ее нежно, стараясь возбудить в ней желание и побуждая ее сдаться.
Она покорялась его ласкам медленно и будто неохотно и все же разрешила его языку проникнуть в свой рот, и он услышал тихий воркующий звук, зародившийся в ее горле. Его отвердевшая плоть напряглась до боли. Он желал ее так сильно, что прежде не мог бы и представить, что такое возможно. Его рука нашла ее грудь, прикрыла ее, и, лаская ее большим пальцем, он почувствовал, как ее сосок отвердевает под его прикосновением. Он слегка ущипнул его, и по всему ее телу прошла доселе незнакомая ей судорога. Он принялся ласкать ее другую грудь, поглаживая ее. На мгновение Эриел снова оцепенела, но тотчас же попыталась отстраниться.
– Тише, тише, радость моя.
Джастин снова поцеловал ее, стараясь успокоить, безмолвно убеждая довериться ему. Он ласкал соблазнительную округлость, ощущая ее вес и восхищаясь ее безупречной формой. Ему так хотелось сорвать с нее одежду и прикоснуться к ее упругой, теплой и гладкой коже.
Она задрожала, когда его руки обхватили ее ягодицы, и он привлек ее к себе, ощущая тепло ее тела и прижимаясь к ней своей отвердевшей плотью. Должно быть, Эриел почувствовала это, поняла, чего он добивается, и снова ее тело стало неподатливым.
– Все в порядке, радость моя, – сказал он тихо. – Я не собираюсь причинить вам зло.
Но ее напряжение не ослабело, и она продолжала отталкивать его руками, сложенными на груди, пытаясь вырваться. Медленно и неохотно он выпустил ее из объятий. Эриел попятилась, как испуганная лань.
– Бояться нечего, – сказал он спокойно, хотя его состояние было весьма далеким от покоя. – То, что произошло между нами, совершенно естественно для молодых мужчины и женщины. Со временем вы научитесь получать наслаждение от наших объятий.
Она издала какой-то звук, который он принял за изъявление несогласия.
– Я не смогу, – прошептала она, отчаянно качая головой. – Я найду иной способ расплатиться с вами.
– Как хотите, Эриел. Вы, возможно, не согласны это признать, но я чувствую, что и вы желаете меня.
– Нет! Это не так… – Она облизнула пересохшие губы. – Я не желаю вас. Я не стану вашей любовницей. Я… я пойду к Филиппу и расскажу ему всю правду. Филипп мне поможет. Я знаю, что поможет.
Упоминание имени Марлина подняло бурю гнева в душе Джастина, настолько сильную, что он забыл о своем желании. Он сказал с горечью:
– Марлин вам поможет? И вы верите в это? Марлин уложит вас с собой в постель, нимало не сумняшеся, а потом выбросит на улицу.