фонари не включали — вон луна светит, поднимаясь всё выше.
Я шёл по городу, погружённому в прозрачный сумрак, и пытался разобраться в мыслях.
Ладно, допустим, что мои предположения о призраках верны, и я действительно увижу души неупокоенных. Что мне это даст?
В первую очередь — увижу это своими глазами. Второе… Второе в том, что если душа не может упокоиться — значит, её в этом мире что-то держит. Возможно — правильно заданный вопрос и мне даст ответ, и душу отпустит куда положено. И раз тот неназванный человек общался с призраком — может, и у меня получится. А общее у меня с ними, что может послужить темой для разговора — Люба.
На КПП на меня посмотрели подозрительно, нудным тоном прочитали стандартный инструктаж, согласно которому за воротами за меня никто не отвечает и на помощь не придёт, и впустили в выходной шлюз. Уже оказавшись за воротами, на месте разобранных железнодорожных путей, я подумал — а не позвонят ли они сейчас моему начальству? Я ж предъявил свою карточку, где чёрным по белому указано, что числюсь в мобильной группе. Хотя, с другой стороны — я сейчас на законном выходном, не на работе. Да и если доложат — какая разница? Разнос от Большакова? Его и так можно получить.
Я зашагал по насыпи вдоль остатков старых пакгаузов, на всякий случай достав пистолет. Ни разу не было разговоров, чтобы тут кто-то шалил, но и одиночки в этом направлении выбираются редко.
Повезло — миновал руины без происшествий. Вон впереди забор той самой овощебазы, через которую мы «срезали угол», чтобы не попадаться бандитам на глаза, но сейчас я там не полезу — всё же не полдень, можно ногу подвернуть. Тут до дома, за которым бандиты готовили Любе «экзекуцию», вряд ли больше полукилометра.
Вот и он — заросший зеленью… На всякий случай подсвечивая «жучком», я пробрался во двор. М-да, пованивает — на жаре трупы разлагаются быстро, а тут уже больше суток прошло. Прямо здесь торчать не буду точно — лучше расположусь там же, где прятался с винтовкой, ну может чуть поближе — там и сухо, и кусты прикрывают, и вонь не так чувствуется. Ручей, опять же, рядом — есть мнение, что текущая вода отгоняет нечисть.
Я устроился за кустом, подтащив валяющуюся неподалёку чурку, чтобы было на что присесть. Ложиться нельзя — быстро не вскочишь и позу не поменяешь, оборачиваться сложно, сидеть на корточках — ноги моментально затекут. Ладно, вот так… Будем ждать.
Ожидание оказалось скучным — хотя, чего я ещё ждал? Проснулись сверчки, завели свою монотонную песню. Откуда-то кричала ночная птица — до леса тут пара километров, может, оттуда? Но как слышно, а… Одиноко квакала лягушка.
В сон не клонило — всё же поспал не зря. Выбрав момент, поменял магазин на «серебряный» — отчего-то показалось, что так надёжнее. Сколько я тут уже торчу? Глянул на часы, приподняв их так, чтобы попал лунный свет — уже за полночь… Луна сильно сместилась в сторону. Сколько у меня ещё времени? Пара-тройка часов, прежде чем она скроется? Хорошо хоть, что на небе ни облачка.
Как отрезало — смолкли и сверчки, и лягушка заткнулась, лишь птица истерично орала где-то вдали. У стен дома возникло лёгкое свечение, ничего при этом не освещавшее.
Три фигуры, стоящие поодаль друг от друга — ну да, всё верно, там, где лежат тела. Стоят не шевелясь, в руках оружия нет — ну тут ничего удивительного, вряд ли призрак проявляется именно так, каким он был в последние секунды жизни. Одежда — да, похожа.
Я заворожённо рассматривал призрачных существ — впервые вижу подобное. Да и вряд ли многие здесь такое видели — ну какой нормальный человек по своей воле попрётся на встречу с душами мертвецов? Только ты, Найдёнов.
Призраки стояли без малейшего движения — словно висели в воздухе. Может, конечно, они общаются сейчас меж собой — просто я этого не слышу.
Ну что, Найдёнов, момент истины. Так и просидишь под кустом, пока они не исчезнут, или всё же выйдешь ради того, зачем ты сюда пришёл?
Если не выйду — никогда себе не прощу.
Я встал, потянулся — нет, нормально, ничего не затекло. Дослал патрон и вышел из-за кустов.
Призраки и ухом не повели, если применимо такое сравнение. Так и торчат на своих местах без движения.
Шаг, ещё шаг… Мои глаза к полумраку привыкли уже давно, и сейчас, в лунном свете, я различал все детали — густую траву, сломанные рамы в окнах дома, столб, к которому была привязана Люба… Белёсо-серебристые фигуры стоят, не шевелятся. Они в ступоре, что ли? Чувствуют ли они меня? Осталось метров двадцать, воняет уже так, что хочется зажать нос.
Я остановился — ноль реакции. Может, надо первому заговорить с ними? Или пальнуть? Нет, не буду — всё же есть шанс на мирный разговор… если он вообще есть.
— Доброй ночи, — тихо сказал я. Повезло — голос не сел, хотя я не удивился бы, сорвись он.
Три фигуры моментально повернулись ко мне — как по команде.
— Он, — прошелестела фигура главаря бестелесным голосом — словно не в ушах, а в мозгу.
— Он, — почти мгновенно повторили две другие.
Так. Узнали. Точнее, главарь узнал — видимо, призрак понимает, кто именно убил того, кем он был раньше.
— Я пришёл поговорить, — как можно спокойнее сказал я, хотя в горле предательски першило, а по спине полз холодок. Да ещё эта вонь… — Если договоримся — тела захоронят.
Вру, конечно, хотя при желании (и деньгах) скорее всего можно договориться с утилизаторами на внеплановый выезд. Закапывать, конечно, никто не будет, а вот сжечь — сожгут. Тут давно уже в ходу кремация.
— О чём с тобой говорить? — так, неясно, кто говорит, но судя по тону — главарь, да и взгляд прозрачных белёсых глаз у него такой, словно насквозь прожжёт. — Ты зло, которое ввергнет этот мир в хаос!
Твою ж мать. М-да, разговор вряд ли получится — видимо, смерть настолько сворачивает душе психику, что она начинает видеть зло во всём, что её окружает… А это значит…
Это значит, что я попал.
Так, спокойно, Найдёнов. Играть надо до конца — особенно сейчас.
— Я для тебя зло. Ты для меня зло, — собрав всю волю в кулак, чтобы не побежать, процедил я — а организм, судя по накатывающим волнам липкого страха, был готов рвануть подальше отсюда. — Но