Читать интересную книгу Сезон охоты на ментов - Сергей Зверев

– Почему?

– Он спас меня, оплатил учебу в институте…

– И все эти годы ты работала на него?

– Да, да! – И Лена спрятала лицо в колени.

Геннадий помолчал в нерешительности, но потом взял себя в руки – Каузина враг, надо вести себя жестко, и заговорил ровным голосом:

– Тебе придется искать другую работу. Это самое хорошее, что тебя ожидает. А плохое – ты можешь попасть в тюрьму. Твои действия определяются, как коррумпированность и участие в преступном сообществе.

Ленка рыдала от всей души. Геннадий смотрел на нее и удивлялся: никогда бы не подумал, что она связана с ворами. Они ее спасли от чего-то, скорее всего, от какой-то глупости, определили в институт через своих людей, платили за учебу – готовили с самого начала, словно лазутчика в стан врага.

Одоева принесла Ленке воды. Та выпила, немного успокоилась.

– Я уволюсь сама. Не выдавайте меня.

– Хорошо. – Геннадий рассчитывал именно на такой поворот. Он не желал, чтобы Каузину трепали на дисциплинарной комиссии – зачем? Ее вовремя разоблачили. Сейчас более выгодно, чтобы воры не знали о «провале» Каузиной. – Будем сотрудничать. Ты не скажешь Ондатру, что я копаю под него и Игошина, а я позволю тебе потихоньку уволиться и уехать.

– Нет. Не могу. – Каузина вдруг замотала головой и опять заплакала.

– Почему?

– Мне не позволят уйти из органов. Как я объясню? Меня так долго внедряли.

– Объяснять ничего не придется – Ондатра и его бригаду мы посадим, а ты уедешь куда-нибудь.

– На какие средства?

– Продашь машину, – сказала Лиза. – Речь идет о твоей жизни – или ты уедешь, или тебя убьют твои «друзья».

– Господи, как мне плохо, – шептала Каузина. – Куда я поеду? Меня они всюду найдут… И вообще, я Урюпина люблю. А-а! Все кончено. Никуда я не поеду… Пусть лучше меня убьют.

Одоева присела на край дивана.

– Как ты попалась этим ублюдкам?

– Молодая была, дурная. Еще девчонкой меня уговорил один гад поехать в Турцию работать танцовщицей. Мне было пятнадцать лет. Жила я у тетки-пьяницы, вдали от родителей – приехала поступать в техникум, не поступила, подала документы в местную школу, чтобы домой в деревню не возвращаться. Писала родителям, что в техникуме учусь, тетке тоже врала. Подумала, съездить в Турцию – это выход. Вернусь через два года с деньгами. У кого деньги – тот и прав, буду независимая. Мне сделали липовый паспорт, прибавили возраст, вывезли в Стамбул. И сразу продали толстому кабану-греку. Он лишил меня невинности и отвез в горную деревушку. Там жила два года. У центральной дороги стояла харчевня; шоферы-дальнобойщики останавливались пообедать и поиметь девок по дешевке. Со мной еще с десяток девчонок из России и Украины работали.

Потом хозяин повез нас к морю, и еще год я работала в курортном городке. Он сдал нас в аренду – развлекали гостей на яхтах. Однажды гуляла наша братва. Один из них, Ондатр, мало пил, все расспрашивал меня: почему я здесь, как попала сюда, и всякое такое. Вдруг решил меня выкупить. Так я вернулась в Россию. Мне было восемнадцать лет. Ондатр определил меня в школу милиции, и все годы, пока училась, содержал, опекал, помогал во всем. После распределилась в ваше управление – тоже не обошлось без Ондатра. Здесь познакомилась с Колей Урюпиным, влюбилась и очень боялась, что он оттолкнет меня, если обо всем узнает. Ондатр заплатил – меня прооперировали, я – снова стала девственницей и невестой Коли. Несколько дней назад к Ондатру приехал один «смотрящий» – важная фигура. Ондатр попросил отдаться этому человеку – я же была девственница. «Смотрящий» оценил старания Ондатра – они договорились, о чем хотел Ондатр. Тогда меня и видели на вилле. Ондатр за ту услугу дал мне тысячу евро. Я опять прооперировалась у Калитова. Как видите, я целиком в руках Ондатра, никуда мне от него не деться.

– Не все так страшно. Ондатр тебя выкупил, потому что уже имел план «сделать» своего мента. Вот и поехал в Турцию, высматривал, кто сможет подойти, – там все девки в безвыходном положении, он искал самую покладистую, но достаточно умную, и нашел тебя.

– Может, и так, – вздохнула Каузина. – Дальше-то что?

– Ничего. Будешь извещать Ондатра, о чем я скажу, – сказал Геннадий. – Кстати, зачем ему нужен Игошин?

– Не знаю. Мне велели следить, чтобы вы не копали его дело.

– Где мне найти Сашу Семенова?

– Не знаю такого.

– Может, по-настоящему он не Семенов – молоденький такой, играет роль предпринимателя – у него «БМВ», номер – три шестерки.

– Не сталкивалась, хотя «БМВ» пару раз видела на вилле Ондатра.

– Ясно, – посмотрел на Одоеву Геннадий. – Поехали?

– Она не сбежит? – зло спросила Лиза – в отличие от Геннадия предательство Ленки ее взбесило.

– Самый лучший вариант для нее – соблюсти наш дружеский договор. Поехали, Лиза.

Андрею Андреевичу не спалось после жесткого правдивого разговора с сыном. Сейчас в сторону компьютера, который еще недавно казался самой важной и нужной машиной, смотреть не хотелось. Все рухнуло в одночасье. И даже важная информация, которую он вспомнил, – о следах крови Нуретовой на сиденье машины, о номере автомобиля, о девушке, помощнице Геннадия, работавшей на воров, – не могла изменить ситуации, вернуть все в стабильное русло. Нет Зии Нуретовой. Нет такого существа на планете Земля, ее убили, теперь это мерзлое мясо в милицейском морге. Нет контракта на книги, которые собирался написать Андрей Андреевич. А ведь для него это жизнь – написание слов, укладываемых, словно кирпичики, в текст. Поверил, что вернулось прошлое, когда писал и верил, что написанное будет востребовано, пусть даже такое написанное, нечто извращенное – историческая эротика, но… Оказалось, он никому не нужен. Он – такое же, как убитая Зия, звено в цепи, которой воры стягивают Геннадию горло, лишая кислорода. Ситуация безвыходная… Если Геннадий выдаст ворам их подельника Игошина, он лишится работы из-за «прокола», а может быть, и осужден, обвиненный в связях с криминалом. А Ондатр, взгляд которого каждый раз холодил сердце Андрея Андреевича, стоило только вспомнить эти пустые жестокие глаза, получив свое, все равно выпустил бы в свет сфабрикованную информацию об Андрее Андреевиче и Зие, чтобы погубить семью мента.

Андрей Андреевич потер грудь, в том месте, где свербило измученное переживаниями сердце. В квартире было душно, захотелось выйти на воздух прогуляться.

В кухне гремела посудой Машка.

Она заглянула в комнату, посмотрела на Андрея Андреевича, растерянного, притихшего на диване, и спросила:

– Что сидишь в тишине? Включи телевизор, там сериал начинается…

– Все равно…

– Дед, есть будешь? Я разогрею.

– Нет, не хочется. Пойду пройдусь.

– За меня переживаешь? Успокойся. Все будет в порядке!

– Простишь его? – спросил вдруг Андрей Андреевич.

Машка задумалась на секунду, сложила кукиш и покрутила им перед своим лицом.

– Вот ему, я и ребенок!

Андрей Андреевич снова вздохнул, а Машка вернулась на кухню, включила там телевизор. Андрей Андреевич не спеша собрался и ушел на улицу. Как-то он постарел сразу после всего произошедшего. Видимо, больше уже ничего не будет за то время, которое ему отпустила судьба. Слишком велико потрясение.

Почему он ввязался в историю с этими книгами? Можно было сразу отказаться, как только «издатель» Семенов упомянул спонсора – криминального авторитета. Да и потом, после встречи с Ондатром, можно было все повернуть вспять, остановить… Но он ведь не ради себя старался, ради Геннадия и внучек.

Медленно передвигая ноги, Андрей Андреевич шел по тротуару мимо серых панельных многоэтажек. По проезжей части буквально полз нескончаемый поток легковых машин. Вот тебе и свежий воздух!

Андрей Андреевич отвлекся от мыслей, поднял глаза и увидел медленно проезжавший мимо него огромный черный «Мерседес» с тонированными стеклами. На задней дверце стекло было опущено, и прямо на Андрея Андреевича внимательно смотрел своими пустыми глазами Ондатр. Лицо – словно маска. У Андрея Андреевича замерло сердце от ужаса.

«Мерседес» прополз в потоке машин дальше, стекло поднялось, скрывая физиономию авторитета.

Андрей Андреевич резко развернулся и быстро зашагал в сторону дома.

За ним следят! Катастрофа приближается! Дома Машка, одна! Надо немедленно позвонить Геннадию!

На звук отмыкаемого замка в прихожую выглянула Машка. Ошарашенный вид деда поразил ее не менее чем его недавняя пришибленность.

– Что-то стряслось?

– Стряслось!

– Что?! Сердце прихватило?

– Нет. Геннадию надо позвонить. – Скинув сандалии, Андрей Андреевич потянулся к телефону, стоявшему на полочке у зеркала.

– А-а… Если про меня будет спрашивать, ничего не говори – я на него сильно обижена!

Машка снова вернулась на кухню, где бубнил телевизор, и на экране кипели сериальные страсти.

Андрей Андреевич набрал сотовый сына.