Читать интересную книгу Ельцин - Тимоти Колтон

«Итак — свершилось, Борис Николаевич стал секретарем обкома по строительству. Это давало ему больше самостоятельности и оперативности в решении тех вопросов, которые он ведет, но и как член бюро обкома, он мог быть более смелым в их решении. Кроме того, в то время вокруг меня ходили разные кривотолки, что меня могут куда-то выдвинуть или перевести, даже рисовали всякие прогнозы. Борис это тонко улавливал и уже знал, как себя вести, с учетом того, что второй секретарь Е. Коровин не является для него конкурентом и не рвется во власть. И тут Борис понял, что ему надо держаться поближе ко мне, как это он уже делал в последние годы, заслужив выдвижение в секретари. Он притаился. Мы по-прежнему вместе с ним бывали на особо важных стройках, он еще не мог обходиться без меня, так как для их ввода требовались дополнительные ресурсы строителей, людей с предприятий. Надо было решать многие вопросы в области и Москве, которые без первого секретаря обкома не решить. Как я понял, но, к сожалению, значительно позже, Борис вел себя как типичный подхалим и карьерист, старался исполнять все мои пожелания. И мне это импонировало. Я и в мыслях не думал, что это его тактика для дальнейшего стратегического рывка в карьере, а, наоборот, считал, что молодец Борис наконец-то понял задачи области и делает все, чтобы их осуществить. Мы продолжали дружить семьями»[280].

Рябовские обвинения в карьеризме звучат не совсем честно. В рамках господствовавшей политической иерархии единственным способом добиться продвижения было исполнение желаний начальства. Так поступали советские чиновники всех уровней, и сам Рябов в том числе. Если бы Ельцин продолжал держаться рябовской линии, тот не отзывался бы о его поведении с такой ненавистью.

А в то время Рябов, уговаривая Ельцина быть помягче и посговорчивее[281], рассчитывал сделать его своим преемником. В октябре 1976 года он получил большое повышение: из Свердловска его перевели в Москву на должность секретаря по оборонной промышленности в Секретариате ЦК КПСС. Основными претендентами на свое освобождающееся место в Свердловске он считал Коровина и Ельцина и не колебался, сделав выбор в пользу Ельцина. «Коровин, — говорил он, — очень добросовестный, исполнительный, знание есть, но нет у него железной хватки, а у руководителя такой организации должна быть и железная хватка, и волевой должен быть. И, посоветовавшись со своими товарищами, другими секретарями, с людьми из других областей, решил рекомендовать Ельцина»[282]. Не все согласились этим предпочтением. Секретарь обкома по идеологическим вопросам Леонид Пономарев, не раз конфликтовавший с Ельциным, созвал внеочередное заседание бюро обкома. Рябов находился в Москве на Пленуме Центрального комитета (который 25 октября утвердил его перевод в Секретариат), Ельцин тоже был в столице, учился на месячных курсах в Академии общественных наук при ЦК КПСС. Пономарев потребовал, чтобы бюро выступило против кандидатуры Ельцина и предложило вместо него первого секретаря Свердловского горкома партии Леонида Бобыкина. Согласия достичь не удалось. Впрочем, если бы и удалось, то высказать мнение, отличное от точки зрения покидающего свой пост первого секретаря, было бы затруднительно, особенно после того, как стало ясно, что Ельцина поддерживают в Кремле[283].

Рябов уговорил Генерального секретаря ЦК Леонида Брежнева поддержать предложенную им кандидатуру после обсуждения ее партийными старейшинами и сорокаминутной беседы между Брежневым и Ельциным. Секретарь ЦК, отвечавший за кадровые вопросы, Иван Капитонов, считал, что назначить следует Коровина. Да и Брежнев сначала заявил, что «мы его [Ельцина] в ЦК не знаем». Брежнев дал зеленый свет во время собеседования, которое состоялось 31 октября. «Хотя, конечно, где-то в душе чувствовал, какой может произойти разговор, — пишет Ельцин в „Исповеди“, — но старался не подпускать это близко к себе». Брежнев предупредил, что ему придется принять на себя «дополнительную ответственность» перед партией, потому что он нарушил привычный порядок перестановки, обойдя Коровина[284].

2 ноября 1976 года состоялся пленум Свердловского обкома для обсуждения «организационного вопроса». «Все прошло как полагается», — вспоминал Ельцин. Евгений Разумов, функционер, присланный из Москвы, чтобы представлять ЦК, сообщил, что на место первого секретаря предлагается кандидатура Ельцина. «Голосование прошло, как всегда, единогласно». Ельцин написал короткую речь, «чувствуя, что это надо сделать», и зачитал ее обкому; его выслушали и поздравили[285].

Глава 4

Начальник, не похожий на других

В свои 45 лет Ельцин был одним из самых молодых провинциальных первых секретарей в России, сердцевине Советского Союза. Седьмой из двенадцати аппаратчиков, занимавших пост «наместника» КПСС в неофициальной столице Урала с Великой Отечественной войны и до 1991 года, он безраздельно властвовал в Свердловске восемь с половиной лет — столько же, сколько пробыл президентом посткоммунистической России. Ельцинская вотчина имела грушевидные очертания: столичный город располагался в центре основания, а его родная деревня Бутка приткнулась на юго-востоке. Свердловская область простиралась на 195 тысяч кв. км, превосходя по площади восемь из пятнадцати союзных республик. На ее территории могли бы уместиться шесть штатов американской Новой Англии или, если взять для сравнения Европу, Австрия, Швейцария и Ирландия вместе взятые. Население в 1979 году составляло 4 483 000 человек, что позволяло области занимать четвертое место по РСФСР. 85 % населения проживало в городах: 1 225 000 — в Свердловске, 400 тысяч — в Нижнем Тагиле и 189 тысяч — в Каменск-Уральском. На крестьянство приходилось всего 15 % населения.

Местные руководители партийного аппарата изначально выполняли роль «префектов по правопорядку»: их основной задачей было воплощение на местах власти центра и поддержание политической стабильности[286]. В 1970–1980-х годах это требовалось и от Бориса Ельцина. Территориальные подразделения партии дублировали институты местных советов и исполкомов. Свердловская область состояла из 30 районов, в каждом из которых был свой райком партии; делились на районы и три крупнейших города области. В общей сложности, по состоянию на 1976 год, в области насчитывалась 221 тысяча членов партии, которые и служили опорой райкомов на местах. Обком и лично первый секретарь утверждали около 20 тысяч кадровых назначений и руководили деятельностью всех организаций, ответственных за поддержание порядка среди населения, идеологическую работу и информирование с целью мобилизации его для нужд властей. На случай экстренных ситуаций дежурный работник обкома имел подробные инструкции по связи с КГБ. Свердловским управлением КГБ руководил бывший секретарь райкома партии Юрий Корнилов, сопровождавший Ельцина в поездках в дальние уголки области поездом или на вертолете[287]. В «Исповеди на заданную тему» Ельцин пишет: «Я часто бывал в его ведомстве, просил информацию о работе КГБ, изучал систему функционирования комитета, знакомился с каждым отделом»[288]. Он также входил в военный совет Уральского военного округа и присутствовал на полевых учениях. В октябре 1978 года Министерство обороны присвоило ему звание полковника, и Ельцин получил парадную форму и каракулевую папаху.

Не забывая о правопорядке, со временем партийные руководители превращались скорее в «префектов по развитию», заботившихся об экономическом росте и боровшихся за то, чтобы хотя бы часть заработанных средств оставалась в регионе. В стране, где рыночные механизмы были задавлены государством, административное вмешательство в экономику было неизбежным — только так можно было обеспечить согласованное функционирование ее звеньев. По экономическим показателям Свердловская область занимала в СССР третье место. Традиционное для Урала горное и металлургическое производство продолжало медленно расширяться. В 1964 году в городе Заречном, севернее Свердловска, была запущена первая в Советском Союзе атомная электростанция, на реакторе-размножителе с натриевым охлаждением — Белоярская АЭС (впоследствии она была выведена из строя пожарами 1977 и 1978 годов). По пятилетнему плану 1981–1985 годов Свердловская область активно участвовала в осуществлении срочного проекта по транспортировке природного газа из Западной Сибири в Европу: в тайге было построено пять трубопроводов и двадцать компрессорных станций.

В Свердловске гражданская промышленность была лишь бледной тенью промышленности военной, в которой было занято 350 тысяч жителей области — больше, чем в любом другом регионе Советского Союза[289]. Точные названия оборонных предприятий не упоминались в прессе, и во время холодной войны Свердловская область была закрыта для иностранцев. Уралвагонзавод в Нижнем Тагиле был крупнейшим в мире производителем танков; построенные здесь боевые машины все еще ездят по дорогам стран бывшего Советского Союза, Восточной Европы, Индии, арабского мира и Северной Кореи. Два из десяти «атомных городов» СССР располагались к северу от областного центра — это были Свердловск-44 (в наши дни называемый Новоуральском), в котором находился Уральский электрохимический комбинат, самое большое в мире предприятие по обогащению урана, и Свердловск-45 (ныне Лесной), где на «Электрохимприборе» был налажен серийный выпуск ядерных боеголовок. Будучи первым секретарем обкома, Ельцин отвечал за благополучие атомных городов, само существование которых являлось государственной тайной. Несколько «флагманов» оборонной промышленности также были расположены в Свердловске. Машиностроительный завод имени Калинина, например, в 1950-х годах из артиллерийского превратился в ракетный; здесь производили ракеты «земля — воздух» (такая ракета в 1960 году сбила над Свердловском самолет-шпион У-2, пилотируемый Фрэнсисом Гэри Пауэрсом), баллистические ракеты среднего радиуса действия и торпеды. Уральский турбинный завод выпускал двигатели для танков, Уральский завод транспортного машиностроения — бронетранспортеры, завод «Вектор» — системы ракетного наведения и радары, а Уралмаш, крупнейший завод Свердловска, — артиллерийские орудия. Военный городок № 19, построенный в 1947 году в Чкаловском районе Свердловска по чертежам японского центра № 731 в Маньчжурии, был одним из трех основных советских центров по производству биологического оружия. Случайный выброс спор сибирской язвы в атмосферу в апреле 1979 года привел к гибели почти ста человек. Москва заявила, что всему виной зараженное мясо[290].