Читать интересную книгу Маршалы Сталина - Юрий Рубцов

Несмотря на подозрительные родственные связи — его жена происходила из дворян, тесть и братья жены были в свое время расстреляны за шпионаж, репрессии тридцатых гг. Григория Ивановича не коснулись. Более того, он стал Маршалом Советского Союза (7 мая 1940 г.), заместителем наркома обороны, получил звание Героя Советского Союза. Так был оценен его вклад в победу над Финляндией.

Вклад, объективно говоря, оказался небольшим. Репутация Кулика стала хромать на обе ноги уже на этапе планирования кампании. План операции вначале готовили командующий войсками Ленинградского военного округа К.А. Мерецков и начальник артиллерии РККА Н.Н. Воронов, доложившие в Москву, что для проведения наступательной операции потребуется не менее двух-трех месяцев. Прибывшие же в штаб ЛВО заместители наркома обороны Кулик и начальник Политуправления РККА Л.З. Мехлис раскритиковали это мнение, настояв на сроке в 10—12 дней. Хорошо известно, чем обернулось такое шапкозакидательство: война продлилась более четырех месяцев и сопровождалась огромными потерями.

Но на волне эйфории от победы Сталин не поскупился на награды. Кулик стал не только маршалом и Героем, его избрали членом ЦК ВКП(б). Компетентности это, однако, не прибавило.

Есть много свидетельств того, насколько Григорий Иванович безнадежно отстал от требований современной войны. На совещании высшего руководящего состава Красной Армии в декабре 1940 г. даже Сталин осудил отсталость его взглядов на использование бронетанковой техники: Кулик предложил не торопиться с формированием танковых и механизированных корпусов, а танки небольшими частями — поротно и побатальонно — использовать только для непосредственной поддержки пехоты. Нарком обороны маршал С.К. Тимошенко бросил едкую реплику: «Руководящий состав армии хорошо понимает необходимость быстрейшей механизации войск. Один Кулик все еще путается в этих вопросах»{88}.

Тем не менее Григорий Иванович до самой войны сохранял доверие Сталина и оставался основным докладчиком ему по вопросам артиллерии. Недостаточная профессиональная подготовка заместителя наркома лишила нашу армию некоторых образцов артиллерийского вооружения, показавшего высокие боевые качества. Именно по «авторитетному» предложению Кулика накануне войны были сняты с производства 45-мм и 76,2-мм пушки, выпуск которых с большим трудом пришлось налаживать уже в ходе войны. Не была принята на вооружение отличная 152-мм гаубица. Не сумел оценить маршал и такое мощное реактивное оружие, как БМ-13 («катюша»).

В самый канун войны начальником ГАУ вместо Кулика был назначен генерал-полковник артиллерии Н.Д. Яковлев. Григорию Ивановичу готовился новый, более высокий пост. Но положенная передача дел не состоялась. В ночь с субботы на воскресенье 22 июня маршал проводил совещание по вопросу испытаний взрывателей к артиллерийским снарядам.

«Г.И. Кулик вел совещание с заметной нервозностью, — вспоминал Н.Д. Яковлев, — но высказывался крайне самоуверенно, вероятно, надеясь, что авторитет его суждений обязан подкрепляться высоким служебным положением и званием маршала… Слушая путаное выступление Г.И. Кулика, я с горечью вспоминал слышанное однажды: что он все же пользуется определенным доверием в правительстве, и прежде всего у И.В. Сталина, который почему-то считал Г.И. Кулика военачальником, способным на решение даже оперативных вопросов. И думалось: неужели никто из подчиненных… не нашел в себе смелости… раскрыть глаза руководству на полную некомпетентность Г.И. Кулика на занимаемом им высоком посту?»{89}

Подобную наивность нового начальника ГАУ можно объяснить только полным отсутствием какого-либо аппаратного опыта, в чем Яковлев, до того строевой командир, в мемуарах признавался сам. Уличить сталинского фаворита в непрофессионализме тогда решился бы только самоубийца.

…Рассвет разорвал телефонный звонок из Кремля: война! Кулик не смог скрыть от подчиненных смятения, сказав буквально следующее: «Я не собирался воевать в 1941 году. Я готовился к войне в 1942 году».

В первый же день войны Сталин приказал маршалам Шапошникову и Кулику выехать на Западный фронт, чтобы помочь растерявшемуся командованию разобраться в обстановке и организовать контрнаступление. На месте московские эмиссары разделились: Шапошников остался в штабе фронта, а Кулик убыл в 10-ю армию. И — бесследно пропал. Оказалось, что он вместе с группой командиров оказался в тылу у немцев и перешел на нелегальное положение. Пришлось пробиваться на восток, ко все ускользавшей линии фронта. В конце концов из окружения выйти удалось.

Но злоключения маршала не закончились. Не успел минуть месяц с начала Великой Отечественной войны, как на стол секретаря ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкова легло письмо начальника 3-го управления Наркомата обороны СССР — военной контрразведки — майора госбезопасности А.Н. Михеева. Документ уличал Кулика в давних связях с враждебной большевикам партией социалистов-революционеров. Кроме того, «явно шпионским» было найдено семейное окружение маршала. К «гнилым» родственным связям добавились обвинения во вредительстве. «По агентурным и официальным данным устанавливается, — говорилось в документе, — что Кулик Г.И., будучи начальником Главного артиллерийского управления КА, проводил вредительскую деятельность, направленную на срыв обеспечения Красной Армии всеми видами вооружения»{90}. В вину маршалу ставилось снятие с производства ряда необходимых для армии артиллерийских систем и боеприпасов к ним, торможение принятия на вооружение новых образцов наземной и зенитной артиллерии, стрелкового и минометного вооружения. Крайне плохо обстояло дело со снабжением армии боеприпасами, особенно бронебойными и зенитными снарядами. Чтобы удовлетворить заявки фронтов, ГАУ уже в первые недели войны вынуждено было обращаться к запасам внутренних военных округов.

Что говорить, порядка в Главном артуправлении Красной Армии и впрямь недоставало. Но не потому, что там засели некие заговорщики. Причины были куда банальнее: на смену многим сгинувшим в вихре репрессий талантливым военачальникам пришли сталинские выдвиженцы, многие из которых не отличались военными способностями, но демонстрировали личную преданность вождю. Таким был и Кулик. Свою низкую компетентность, неорганизованность, неумение работать со специалистами ГАУ и оборонных заводов он скрывал за заносчивостью и показной строгостью. До поры до времени на него работал авторитет героя Гражданской войны и Финской кампании.

Но только до поры… Перечисляя прегрешения маршала, майор госбезопасности Михеев подводил секретаря ЦК к выводу, что в их основе лежит вредительская, заговорщическая деятельность Кулика, и предлагал арестовать ею. Тогда маршалу удалось избежать серьезных неприятностей. Он был направлен в войска, возглавив на Ленинградском фронте 54-ю армию. Но это длилось недолго.

9 ноября 1941 г., наделенный высоким статусом уполномоченного Ставки ВГК на Керченском направлении, Кулик лично от Сталина получил приказ срочно выехать на Таманский полуостров и в Керчь. С какой целью? Этот вопрос не случаен. Маршал считал: чтобы, организовав имеющиеся там войска, не допустить выхода противника на Северный Кавказ. Верховный Главнокомандующий, как оказалось позднее, имел в виду удержание Керчи любой ценой.

Ознакомившись с обстановкой на Таманском полуострове, маршал установил, что там не было ни единой воинской части, могущей прикрыть его от возможного наступления немцев, отсутствовали какие бы то ни было оборонительные сооружения, за исключением одиночных окопов. Посадив в оборону несколько наспех сколоченных частей, Григорий Иванович переправился в Крым. Как позднее он докладывал Сталину, командование наших войск истинной обстановки не знало, будучи уверено, что Керчь обороняется надежно. Личное же общение с командирами частей показало, что пехоты мало, и та собрана главным образом из тыловиков, резервов никаких нет. При малейшем нажиме противника следовал отход.

Оценка обстановки и соотношения сил привели Кулика к выводу, что больше двух дней армия оборонять город и пристани не сможет. В этих условиях маршал посчитал необходимым не оставлять на Керченском полуострове остатки войск (в этот момент в его распоряжении насчитывалось около 12 тысяч бойцов и командиров, более 200 орудий, более 200 автомашин), а перебросить их на Таманский полуостров для организации там устойчивой обороны. В противном случае враг, разбив наши части, смог бы на плечах отступающих безнаказанно переправиться через Керченский пролив, и путь на Северный Кавказ ему был бы открыт.

Отдав командующему войсками Крыма вице-адмиралу Г.И. Левченко и начальнику штаба генерал-майору П.И. Батову необходимые приказания, Кулик возвратился на Тамань, поскольку считал главной задачей организацию обороны именно там. В тот же день, 13 ноября, он донес начальнику Генерального штаба маршалу Шапошникову о решении эвакуировать войска. Ответ же получил только 16-го, при этом ему было предписано во что бы то ни стало удержать плацдарм на западном берегу Керченского пролива. Но поезд, как говорится, ушел: остатки 51-й армии переправились на Таманский полуостров еще минувшей ночью.