– Я бы давно уже нашла себе нефтяного магната и жила бы с ним где-нибудь в Калифорнии, – уверенно заявила Светка, как будто богатые нефтяники только ее и ждут.
– И была бы для него очередной игрушкой, – предрекла Инна. Она не верила в удачные мезальянсы.
– Дорогой игрушкой! Он бы мне все купил: и машину, и квартиру в центре, и виллу у моря, – поделилась Светка своими планами.
– А я бы за пилота замуж вышла, – томно произнесла Вика и жадно зачерпнула ложкой клубнику из десерта. Подруги посмотрели на нее с удивлением.
– А как же Артем? Завяли помидоры?
– То Артем. Он – мужчина всей моей жизни. А то – пилот, – последнее слово Вика произнесла с придыханием.
– Ааа, – протянула Светлана, ехидно улыбаясь.
– Девочки, как я обожаю пилотов! – не обращая внимания на Светкино ерничество, продолжала Мохова. – Белые рубашки, золотые погоны, фуражки с крылышками, шевроны… От летной формы я схожу с ума!
– В универмаге на Московском формы – завались. На любой извращенный вкус. Купи и сходи с ума сколько влезет, фетишистка, – посоветовала Васильева.
– Да ну тебя! – скривилась Вика. – Помечтать не даешь. Она отодвинула в сторону десерт, будто бы его сдобрили перцем, и на минуту замолчала. – Если бы я вращалась в авиационных кругах, то непременно бы замутила любовь с летчиком. – Викины тайные мечты о пилоте, так долго томившиеся в ее душе, наконец-таки вырвались наружу, и теперь девушку было не удержать. – Был бы у меня парень пилот, я бы ждала его с рейсов, вкусно готовила, гладила бы его белые рубашки. Пилот самолета! Это так романтично и красиво!
– Кто видел самолет не только на конфетном фантике, тому совсем не до романтики, – озвучила Инна летную прибаутку.
– Инка! Познакомь меня с летчиком! – попросила Вика.
– Как же я тебя познакомлю? – едва не подавилась салатом Ясновская. Инна живо представила себя в роли свахи, роль ей показалась так себе, на любителя.
– Как обычно знакомят, так и познакомь: Вася – это Вика и Света, мои подруги, – растолковала Светка. В ее лисьих глазах плясали черти.
– А ты тут при чем?! – Вика едва не испепелила взглядом подругу, покусившуюся на ее воображаемого пилота.
– Может, я тоже хочу гладить белые рубашки, – захохотала Света на весь зал, да так искристо, что Инна не удержалась от смеха. Смеющиеся девушки привлекли внимание посетителей кафе. На них смотрели: молодые, беззаботные и такие разные. В их компании, конечно же, выделялась эксцентричная Светлана. Дерзкая куцая юбка, ботфорты, модный, с широкими рукавами джемпер. Короткая малиновая стрижка, крупные серьги, яркая помада, египетские до висков стрелки. Инна, одетая в жакет и брюки неброских оттенков, будь она менее симпатична и лишена элегантности, на Светкином фоне могла бы пройти за серую мышь. Образ же Вики, с ее богатой косой и длинным платьем в мелкий цветочек, наводил на мысли о тургеневских барышнях.
– Охоться на своего магната! – насупилась Виктория и уткнулась в тарелку.
Погуляли, поели, наговорились. Встреча близилась к завершению. Каждая из подруг хорошо чувствовала тот момент, когда наставала пора расходиться. Не сговариваясь, девушки стали собираться. Когда они вышли на улицу, навстречу им двинулся парень с букетом.
– Самой очаровательной девушке! – смущенно улыбаясь, он протянул цветы Вике. Нежное, бархатное чудо – пионовидные розы кремового цвета. Мохова от них шарахнулась, как от дохлой мыши.
– Не надо! – запротестовала Вика. Она вся сконфузилась, побледнела, в ту же секунду ее круглые, как луны, щеки налились румянцем; пальцы принялись теребить ремешок сумки.
– Надо, надо. Виктория так кокетничает, – всучила букет назад Вике Светка. – Дура, улыбнись! – назидательно прошептала она на ухо Вике.
Растерянная Мохова под руководством подруги, как под гипнозом, нервно растянула рот в улыбке.
– Очень приятно, Виктория. А я Александр, – представился парень. – Погода чудесная. Можно вас проводить?
Не зная, что ответить, Вика хлопала глазами. И опять к ней на выручку пришла расторопная Светлана.
– Можно, – ответила она за Вику.
– Мне надо кое-что обсудить с подругой, – сдерживая возмущение, сухо произнесла вышедшая из оцепенения Вика и отвела Светку в сторону.
– Ты в своем уме?!
– Иди, иди! А то так и прокукуешь одна до пенсии, – пророчески произнесла Васильева, одновременно оценивая взглядом кавалера: приятное лицо, ладная фигура, лет тридцати, одет прилично, но без шика. Типичный средний класс, заключила она. Света легонько подтолкнула Вику в сторону терпеливо дожидавшегося кавалера.
– Но я… – беспомощно пролепетала Вика, ища глазами Инну в надежде на спасение.
– От Ясновской знакомства с пилотом не дождешься. Я ее знаю! – промурлыкал в Викино ухо насмешливый Светкин голосок.
* * *
«Аленка тысячу раз права!» – корил себя Дмитрий, слоняясь после полетов по пустой квартире. Она все время была одна. Толку от него как от мужа (даже не расписались, он все тянул волынку) никакого. Разве что всем обеспечивал, так не хлебом единым, как говорится. Золотая клетка Алене встала поперек горла.
Огарев часто слышал, как коллеги-летчики говорили: приду с рейса, детей пересчитаю, посплю, поем – и снова улетать. Смех смехом, а только у многих его коллег вторые, а то и третьи браки. Жены не выдерживают и уходят от такого «семейного счастья». Если жена бортпроводница, то брак разваливается еще быстрее: оба летают, дети на бабушках и нянях, встречаются супруги крайне редко – никто не будет при планировании подстраивать расписание, чтобы угодить супругам. В союзе пилота и стюардессы хорошего мало. Обычно, выйдя замуж за пилотов, бортпроводницы уходят из профессии. В никуда. (Куда идти с утратившим ценность дипломом, если таковой вообще был получен?) Первые полгода ничегонеделанья в радость обоим: дома отдохнувшая жена встречает пирогами, муж после командировки попадает в оазис заботы. Хранительница домашнего очага и ведущий насыщенную жизнь мужчина. Он в тонусе, полон впечатлений, социально значим, перспективен. У нее смертная скука, финансовая зависимость и социальный вакуум, разбавленный иллюзорным общением в соцсетях. Рождение детей загоняет домохозяек в еще большую яму. Швах в семье – бич летной работы, который со стороны не виден.
В кино показывают ванильно-мармеладную картинку: пилот в форме с иголочки после рейса бодро шагает домой с букетом цветов, дома его встречает счастливая жена с умытыми детишками в нарядных одеждах. В восемь утра ушел, в шесть вечера вернулся. Жена за это время позанималась с детьми, сварила борщ, накрутила котлет, прибрала в квартире, сходила на неутомительную работу, нарядилась в кокетливое домашнее платье и ждет любимого за белоснежной скатертью. Идиллия! В реальности, если без командировок, ушел в полчетвертого утра, вернулся в лучшем случае вечером, в мокрой от пота рубашке, как выжатый лимон. Какие, к дьяволу, цветы?! Скорей бы на диван – вытянуть ноги. Глаза закрываются, но не уснуть из-за сбитых биоритмов. Следующим утром опять то же самое. Про жену отдельный разговор. Как она со всем справляется, непонятно. Еще и его обхаживает: постирай, погладь, приготовь, создай условия для отдыха и сна. С командировками женам пилотов, пожалуй, легче. Не надо готовить и ходить на цырлах вокруг спящего тела. Понятно, что детей жены пилотов растят в одиночку. Это и садики, и школы с их уроками, и секции, и поликлиники – все «прелести» родительства достаются им одним. Мужья в таких семьях – даже не воскресные папаши, а внезапно появляющиеся, всегда уставшие и занятые, если не считать отпусков. Поскольку отпуск – событие редкое и внезапное, его можно в расчет не брать. Переезды при смене авиакомпании, кои случаются у всех пилотов, и не единожды. Только все устаканится, раз – и собирай чемоданы. Наплюй на свою работу, дом, круг общения, школы-садики, привычки. Создавай все с ровного места, да не с чистого листа. Чистый лист, он остался в юности. С возрастом и с сопутствующим ему багажом переезд – это стресс и часто откат назад. И ради чего? Ради того, чтобы его величеству хорошо леталось. Жены пилотов определенно святые. Кто еще подобное выдержит?