Читать интересную книгу Проклятие для леди - Патриция Вентворт

Хамфрис стал навязывать мисс Фолконер гиацинты, которые только начали расцветать — три очень милых горшочка с четырьмя луковицами в каждом. Мисс Фолконер изо всех сил старалась выглядеть сердитой и отругала его за то, что он берет луковицы из оранжереи мистера Трента, а Хамфрис дерзко ее оборвал. Разумеется, каждому известно, что он очень предан мисс Фолконер, но вел он себя неподобающе.

— Должно быть, он помнит ее еще девочкой.

Мисс Силвер улыбнулась, но в ее голосе проскользнула нотка неодобрения:

— Да, Хамфрис работает в «Доме для леди» уже сорок лет, а до него садовником там был его отец. «Вам незачем беспокоиться об этом, мэм, — заявил он. — Что для мистера Трента несколько луковиц? Я честно его предупредил, что мисс Фолконер и впредь будет получать свои цветы, и он не возражал».

— Не сомневаюсь, — кивнула Иона.

— Мисс Фолконер сказала в ответ, что очень благодарна мистеру Тренту, и тогда Хамфрис произнес нечто странное. Хочу напомнить, что я сидела далеко от них, в глубоком кресле, и он, очевидно, понятия не имел о моем присутствии. «Мистер Трент не хочет, чтобы его благодарили, мэм, — сказал Хамфрис, — да и чем меньше разговоров, тем лучше. На дознании я держал язык за зубами. Эти умники юристы вечно лезут в то, что их не касается».

— Что он имел в виду?

— Мисс Фолконер спросила то же самое и сказала, что он поступил нехорошо, если утаил что-то на дознании. Но Хамфрис ответил, что его язык принадлежит только ему, а юристов он всегда терпеть не мог. Потом он добавил, что от кое-кого не грех и избавиться. Мисс Фолконер очень расстроилась — я поняла, что она боится: уж не сам ли он что-то натворил, погубил девочку. Очевидно, Хамфрис тоже это понял, так как сразу изменил тон. "Не волнуйтесь, мэм. Я про другое с… Я говорил коронеру, что шкодливая девчонка крикнула мне какую-то дерзость, но он ведь не спрашивал меня, какую именно, верно? Но вам я расскажу, мэм, не хочу, чтобы вы бог знает что про меня думали. Я сказал девчонке: «У тебя под плащом моя веревка — я вижу болтающийся кончик». Она скорчила рожу и ответила: «Джеффри разрешил мне ее взять», а потом засмеялась и убежала.

— Он не мог ей этого разрешить! — воскликнула Иона.

Мисс Силвер деликатно кашлянула.

— Нам неизвестно, что он точно это сделал. Марго поймали на том, что она что-то взяла из сарая. Вот она и сказала, что мистер Трент дал ей разрешение. Вы не допускаете подобного варианта?

— Не знаю. В любом случае, если бы это всплыло на дознании, Джеффри оказался бы в очень неловкой ситуации.

— Да, это выглядело бы весьма скверно, — согласилась мисс Силвер. — Мисс Фолконер очень расстроилась. Она сказала, что Хамфрис поступил разумно, что эта озорница вполне могла соврать, и еще выразила надежду, что он и впредь будет молчать, никому ничего больше не расскажет, так как это грозит мистеру Тренту серьезными неприятностями. «Об этом я и подумал, мэм», — отозвался Хамфрис и ушел.

Последовала долгая пауза.

— Почему вы обо всем этом рассказали мне? — спросила Иона.

— Я думаю, вы знаете почему, мисс Мьюр.

— Да, знаю. Но не совсем понимаю, почему вы посчитали это необходимым. Понимаете… есть кое-что, о чем я вам не рассказала.

— И собираетесь рассказать?

— Да.

Мисс Силвер внимательно выслушала историю о том, как Иона заблудилась в тумане и подслушала разговор, упав рядом с тем страшным домом.

— Я могла слышать только одного из разговаривающих, так как человек, находившийся в доме, изъяснялся шепотом. Зато другой говорил очень громко. Он заявил, что никогда никого не подводил и что его слово твердое. У него был сильный шотландский акцент с раскатистым "р". По-видимому, собеседнику не терпелось от него избавиться, но он придержал дверь ногой и заявил, что уйдет не раньше, чем будет готов. Пьян он не был, но явно как следует подкрепился виски. «Подумай хорошенько, — продолжал он, — кто будет делать за тебя грязную работу, если я в тумане угожу под машину. Я еще не сказал „да“, но подумаю и дам знать. Но и ты подумай о вознаграждении. Две тысячи, не меньше. Ведь я рискую собственной шеей».

Потом он зашагал по дороге, насвистывая «Шотландские колокольчики».

Мисс Силвер слушала ее с предельным вниманием.

— И что вы сделали потом?

— Последовала за ним. Я заблудилась, а он вроде бы знал, куда идет.

Иона рассказала о встрече с Джимом Северном и о том, как они втроем оказались в пустом доме, от которого у Джима был ключ, и сидели на лестнице, выжидая, пока рассеется туман.

— Я тогда нечаянно заснула, положив голову на плечо Джима, а проснулась, когда шотландец сообщил, что его зовут профессор Макфейл, он как раз затеял спор про китайского мандарина. Предположим, вы могли бы облагодетельствовать три четверти человечества, нажав кнопку и уничтожив этого неизвестного вам мандарина. Считалось бы это благородным поступком? Джим Северн ответил, что тот, кто нажимал кнопку, скорее всего, старался бы облагодетельствовать одного-единственного человека — себя, а до остального человечества ему не было бы дела. Под их спор я заснула снова. А когда я проснулась по-настоящему, туман уже исчез и профессор тоже. Но в прошлое воскресенье, когда погибла Марго, Джим и я пришли сюда на ленч, и Джим сказал, что столкнулся с профессором в кафе.

Он сказал, что Роберт Макфейл его настоящее имя, но здесь он предпочитает называться иначе, профессор Мактэвиш или Великий Просперо — это, вроде бы, профессиональная необходимость.

— Вы невероятно меня заинтересовали, — сказала мисс Силвер. — Мы с мисс Фолконер ходили вчера на его представление. Он опытный иллюзионист. Я узнала его сразу же, когда мы, переходя дорогу, подходили к островку безопасности.

Иона склонилась вперед.

— А он мог толкнуть Аллегру?

— Я не видела, чтобы профессор ее толкнул, но он, безусловно, мог это сделать. Просторный шотландский плащ скрыл бы движение руки. Но если профессор толкнул вашу сестру, зачем ему было ее спасать? Вы действительно уверены, что он намеревался толкнуть именно ее? А сами вы ничего не почувствовали?

Ионе показалось, будто мисс Силвер в ее черном суконном жакете и прочной фетровой шляпе, пережившей атаки многих зим, уменьшилась в размере, словно отодвинувшись куда-то вдаль. Поношенная желтоватая горжетка, повешенная на подлокотник ее кресла, так как в комнате было тепло, лежащие на коленях черные шерстяные перчатки, давно отслужившая свой срок ветхая сумка… Казалось, Иона видела все это через уменьшительное стекло, смутное и дрожащее.

Пальцы мисс Силвер крепко сжали руку Ионы.

— Опустите голову, дорогая. Сейчас все пройдет.

Иона повиновалась, и все обрело свои прежние размеры.

— Все в порядке. Это был просто… шок. Вы спросили, не почувствовала ли я чего-нибудь. Конечно почувствовала. Меня толкнули налево. Толпа напирала сзади, и я боялась, что мы очутимся на дороге, поэтому шагнула вправо и ухватилась за основание одной из статуй. Если бы я этого не сделала…

— То следующий удар пришелся бы вам между лопатками, — закончила мисс Силвер.

Наступило молчание.

— Значит, он хотел толкнуть меня? — наконец выдавила из себя Иона.

— Если бы вы не шагнули вправо, произошло бы именно это.

— Понимаю…

— Вы позволите кое о чем у вас спросить, мисс Мьюр?

— О чем именно?

— Мисс Боуден сообщила мне, что у вас и у вашей сестры есть кое-какие деньги.

— Да.

— Следовательно, в случае вашей смерти…

— Деньги достанутся Аллегре.

— А в случае смерти миссис Трент?

— Ее доля отойдет мне.

— Значит, у мистера Трента нет очевидного мотива желать смерти своей жене.

— Конечно нет.

— Да, но у него был мотив желать смерти бедняжке Марго, — рассудительно заметила мисс Силвер. — У нее ведь был солидный капитал, не так ли? И он перешел к мистеру Тренту. Того же самого он может пожелать и вам.

Ведь ваши деньги достались бы вашей сестре.

Иона побелела как мел. Ее глаза расширились.

— Нет-нет… — еле слышно произнесла она. — Это слишком ужасно!

Глава 22

Джеффри Трент писал письма, сидя в своем кабинете.

Брови его были нахмурены, и он весьма энергично водил ручкой по бумаге. Письмо поверенному своего кузена относительно вступления завещания в силу. Письмо няне Марго — доброй и глупой старухе, для которой она все еще оставалась здоровым и веселым ребенком, каким была много лет назад. Ответ Айрис Морли, чье письмо очень напоминало поздравление. Когда-то у Джеффри была с ней мимолетная связь, и его тошнило при одном воспоминании об этом. Она из тех женщин, которые прикидываются тихонями, но на самом деле настоящие ядовитые змеи. Ему очень хотелось честно написать, что он о ней думает, но лучше не провоцировать — у нее смертоносное жало. Поставив подпись, Джеффри заметил, что у стола стоит Флэксмен с кофейным подносом.