тела.
Он не двигался, и я не разрывала зрительного контакта. Атмосфера стала густой, осязаемой, единственным звуком был треск воды на полу душевой кабины. Мочалка оставляла обильную пену на моем животе, дорожка пузырьков скользила по бедру. Его взгляд ни разу не дрогнул, оставаясь прикованным к моему, словно его интересовало не столько мое тело, сколько выражение моего лица и взгляд в моих глазах. В этом был смысл. Если бы я сломалась, если бы проиграла бой, он первым делом увидел бы это по моим глазам. Глаза были окнами в душу, отражением мира или хаоса внутри. Именно это он и хотел увидеть. Это было его развлечением, а не тот факт, что он наблюдал за голой женщиной в душе.
Медленно, но целеустремленно я опустила мочалку вниз, пока она не оказалась у меня между ног, круговыми движениями я проводила ею по внутренней стороне бедер. Даже тогда он не прервал зрительный контакт, но я видела, как цвет его глаз потемнел и приобрел оттенок серого. Я вытерла воду с лица и распустила волосы. Теплый пар окутал меня и распространился по всей ванной комнате, дойдя до места, где стоял Святой. Он прикусил нижнюю губу, его челюсть тикала, сжимаясь, и напряжение в комнате вот-вот должно было спасть, как резинка. Я не была уверена, как долго смогу выдерживать его взгляд, не отводя глаз. Это было слишком напряженно и тревожно: каждая секунда превращалась в вечность, а время переставало иметь смысл.
Наконец он отвел взгляд в сторону и достал руку из кармана брюк, потирая подбородок. Кончик языка высунулся, чтобы смочить губы. Бросив косой взгляд в мою сторону, он не проявил ни малейшего желания развлечься.
— Не устраивайся слишком удобно. Мы здесь ненадолго. — Его голос был низким и достаточно громким, чтобы его можно было услышать за шумом душа. И когда я смотрела, как он выходит из ванной, я замерла, боясь пошевелиться. Я не была уверена, что это значит. Неужели я только что выиграла этот раунд? Или я только ухудшила свое положение?
12
СВЯТОЙ
У меня не было на это времени. Я думал, что у меня есть, думал, что смогу немного поиграть с ней, повеселиться, пока расставляю по местам все шахматные фигуры, среди которых Мила была королевой. Та, чье место было на моей стороне. Та, которая могла делать все ходы, заставляя тех, кто пытался загнать меня в угол, менять стратегию, если они все еще планировали выиграть. В конечном счете Мила вместе с несколькими другими пешками заставит моих врагов оказаться именно там, где я хотел — там, где я смогу нанести удар и поставить им всем шах и мат.
Следить за ее голой задницей по коридору, видеть, как она пытается держать под контролем свои эмоции, как борется за то, чтобы не поддаться унижению, было чертовски увлекательно. Мне нравилось смотреть, как она извивается. Это чертовски возбуждало меня и заставляло думать обо всем, что я мог бы с ней сделать… с моей будущей женой.
Но это не входило в планы, я не должен был развлекаться с девушкой Торрес. Но это было слишком заманчиво, чтобы отказаться. От наблюдения за тем, как она принимает душ, как ее естественно загорелая кожа переливается и блестит от воды и пены, мой член запульсировал. Это определенно не входило в планы… девушка Торрес, из-за которой у меня, блядь, встал.
Елена ждала меня в кабинете, когда я вошел.
— Тетя.
— Ты сказал ей?
— Да.
— Все? — Она села на диван и поставила свой бокал красного вина рядом с колодой карт Таро.
Я нахмурился.
— Ты это серьезно?
— Конечно, серьезно. — Она взяла их в руки. — Ты все ей рассказал, Марчелло?
— Я сказал ей то, что она должна была знать. — Я налил себе стакан бурбона и сел напротив нее, а ее неодобрительный взгляд остановился на мне.
Я вздохнул.
— Перестань беспокоиться, тетя.
Ее длинные светлые волосы свисали через левое плечо. Она не была натуральной блондинкой, корни ее волос показывали их истинный цвет. Каштановые, такого же цвета волосы были у моей матери. Сходство между ними было необыкновенным, и в большинстве дней было трудно смотреть на Елену и не думать о моей матери.
— Я всегда буду волноваться, Марчелло. Этот план опасен. Если не те люди узнают, что у нас есть девочка Торрес, прежде чем…
— Не узнают, — прервал я ее на полуслове.
Елена скрестила ноги, подол ее красного платья был чуть выше колен.
— Меня беспокоит то, что мы не знаем, кто прислал письмо с информацией о существовании девочки Торрес. Не зная, кто это, мы не можем установить мотив, по которому они это сделали.
— Может, у них и не было никаких мотивов, кроме как оказать нам услугу.
Елена насмешливо хмыкнула.
— Ну же, Марчелло. Мы оба знаем, что ты в это не веришь.
— Да. — Я вздохнул. — Я знаю. — Как и ей, это анонимное письмо не давало мне покоя. Без обратного адреса или датированного штемпеля не было никакой возможности выяснить, кто отправил письмо, которое привело в движение весь этот план. Камеры наблюдения показали, как мальчик пронес письмо через главные ворота. Но, найдя мальчика, он смог сказать, что получил письмо от другого мальчика с указанием доставить его нам. Другого мальчика он не знал, так что отследить его дальнейший путь не представлялось возможным.
Елена взяла в руки карты таро и начала их тасовать.
— Девочка сильная. Ею нелегко будет манипулировать.
— Она уже согласилась пройти через это.
Глаза Елены расширились в вопросе.
— Я использовал силу убеждения, — ответил я с лукавой ухмылкой.
Она вскинула бровь.
— То есть ты угрожал ей?
— Это тоже самое.
— Нет, это не так, Марчелло. Я говорила тебе, когда все это началось, что нельзя идти по темному пути и ожидать, что награда будет освобождающей.
— Я знаю. — Я провел пальцами по подбородку. — У меня все под контролем. Поверь мне.
Вишнево-красные губы разгладились в улыбку.
— Ты же знаешь, я доверяю только тому, что говорят мне карты.
Я закатил глаза.
— Ты и эти чертовы карты…
— Как бы ты ни старался, ты не можешь отрицать, что в последнее время карты были очень точными. Мне напомнить тебе о картах, которые ты вытащил за день до того, как пришло письмо?
Я улыбнулся.
— Правосудие. — И с тех пор все складывалось в мою пользу, чтобы добиться справедливости.
Выражение лица Елены оставалось серьезным.
— Но ты не