Ви кивнула и наклонилась, привлекая внимание подруги, но Райза сказала:
— Я думала, мы остановимся в гостинице Тектона.
— Там нет ничего интересного для детей. — Клид показал на здание, стоявшее за путевой станцией. — Я подумал, что сегодня Вирена проведет вечер с Мюриин.
— Да, пусть остается на путевой станции, — согласился Серджи. Райзе пришлось сдерживаться: она была поражена твердостью его нейгера. Конечно, она выбрала себе властного мужчину, но ей совсем не хотелось, чтобы он господствовал и над ней. А Серджи продолжал: — Сектуиб Зеора проявил большую заботливость, поместив наследницу Зеора в самом укрепленном, неприступном здании.
«Что?» Райза злиннила путевую станцию, отметив, насколько она непрозрачна для саймских чувств. Окна размещены так, что их легко защищать. На крыше противопожарная система. Задняя стенка на одном уровне с массивным зданием Тектона, а по обе стороны расположены здания, откуда легко защищать вход.
Мощная крепость, построенная так, чтобы выглядеть невинным сооружением.
Клид добавил последний довод.
— Внутри есть крытый проход в гостиницу, так что вы сможете ходить туда и обратно.
— Вирена… — начала Райза.
— Все будет хорошо, мама, — крикнула дочь и поехала туда, где спешилась Мюриин.
Посетителей из Зеора разместили на верхнем этаже гостиницы. Райза обменивалась любезностями, с трудом сдерживая желание остаться с Серджи наедине. Но не успели они остаться одни, как у входа появился джен с толстой папкой, набитой бумагами. Все это он передал от имени сектуиба Фарриса.
Райза поблагодарила посыльного и решительно закрыла дверь. Повернувшись, швырнула папку на мраморный столик и направилась к мужу, который осматривал помещение.
— Ну, хорошо, выкладывай. Зачем ты так обошелся со мной — и в присутствии посторонних?
Он удивленно спросил:
— Тебя беспокоит твой имидж? Заверяю тебя, репутация сектуиба нисколько не страдает, если он принимает совет первого товарища.
— Меня нисколько не беспокоит этот шенди проклятый имидж! Меня беспокоит — моя — дочь! Наша наследница, будущее Кеона и всей территории Залива! Эти… эти тектонисты… могут, как хотят, строить отношения с джанктами, но я не хочу, чтобы они совращали…
— Я знаю свою дочь, — спокойно прервал Серджи, — и знаю, какая сторона будет совращена. — Он положил руки ей на плечи. — Райза, ты ведь не боишься?
— Боюсь! — крикнула она, взбешенная его спокойствием. Но потом взяла себя в руки. — Ты знаешь, что я боюсь. Ви в большинстве ситуаций может позаботиться о себе, но…
— …но этот город напомнил тебе, как ты жила до разъединения. Тебе никогда не примириться с тем, какой ты была когда-то. Ты прошла разъединение в таком позднем возрасте.
— Но я прошла его. И с тех пор даже не думала об убийствах!
— И Ви не будет думать. Тектон ненавидит убийства не меньше нас. Может, даже больше, потому что живет с ними.
— Именно этого я и боюсь! Разве ты не понимаешь? Ненависть вызывает вражду между общинами и джанктами. Я не хочу, чтобы Вирена ненавидела джанктов. Не хочу, чтобы она видела сцены насилия, как сегодняшняя казнь, или общалась с детьми, которые видели, как джанкты убивали членов их семей. Она слишком молода!
— А разве ты не была молода? Разве ты привела ее сюда не учиться, как когда-то училась у отца?
— Почему ты всегда пытаешься взять надо мной верх?
— Я и не собирался. Мы оба любим Вирену. Она станет проводником с твоей силой, так что нужно дать ей шанс развить и сильный характер. Она уже достаточно взрослая…
— Нет! В нашей семье переход бывает поздно. Она еще ребенок!
Он привлек Райзу к себе, прижал к широкой груди ее миниатюрное тело.
— Знаю, Райза, знаю. — Она чувствовала слезы, которые он никогда не прольет, да и она на них не способна в состоянии близком к потребности. — Трудно понять, что хорошо для твоего ребенка. Но Ви справится. Она ответственный человек. Уравновешенный. Поверь в нее.
Райза вспомнила свою первую поездку с отцом. Да, она видела то, от чего он старался ее уберечь.
— Ну, хорошо, Серджи, хорошо.
И все же она никому не может здесь доверять только потому, что дом принадлежит общине.
Совещание с Райзой и Серджи длилось до рассвета. Валлерой закрыл за ними дверь и прислонился к ней. Клид и Эдива все еще склонялись над столом, заваленным бумагами. За ночь здесь побывали руководители по меньшей мере двадцати общин и выслушивали обращение Райзы, просившей их поддержки.
— Вы двое можете продолжать работать, — сказал Валлерой, зная, что его не слушают, — но я собираюсь лечь спать.
Хотя Клид не настолько погрузился в потребность, чтобы ему требовалось присутствие Валлероя, Хью решил не идти в спальню, а лечь на диван.
Когда прозвучал дверной звонок, Клид поднял голову.
— Хью, не посмотришь, кто там?
Хью заставил себя встать, открыл дверь и отскочил: два человека в мундирах Тектона ворвались в комнату. На поясах у них висели кинжалы: но только джанкты ходят с кинжалами.
Эдива отпрыгнула от стола и присела, готовая сразиться с саймом и дженом.
Незнакомцы широко развели руки, мужчина расправил щупальца в знак мира, женщина джен протянула открытые ладони.
— Мы пришли поговорить.
Клид всмотрелся в неуверенном свете масляной лампы.
— Вы… вы Енид амбров Ноам?
Валлерой слышал это имя. Но женщина от него отказалась.
— Нет! Мы Энид и Амос Канеко из «Трав и лекарственных растений» Канеко.
Клид, больше не настороженный, подошел ближе; Эдива чуть расслабилась, но оставалась начеку. Клид сказал:
— Вы были амбров Ноам. Я давал разрешение на образование вашей дочерней общины — от Зеора и Имила…
— Это не наша община! — поправил Амос. — Мы не принадлежим ни Зеору, ни Ноаму.
Клид отскочил, словно его ударили.
— Тогда зачем вы пришли?
— Чтобы предупредить, — сказал Амос. — Без нашей помощи Тектон обречен, а наша помощь имеет цену.
— Мы не хотим, чтобы правительство Найвета конфисковало ваших дженов, — сказала Энид. — У нас есть родственники…
— Это приведет к войне, — продолжал Амос. — Мы предлагаем Тектону нашу поддержку в борьбе против принятия закона. У нас есть друзья джанкты на самых высоких постах. Они помогут, если вы гарантируете им передачу от дженов общин.
— Но… — начал Валлерой.
Клид сжал ему плечо.
— Он имеет в виду не наших доноров, а наших товарищей. Этот человек вместе с женой оставил Ноам двадцать лет назад в знак протеста против политики общины, которая не разрешала ему получать от нее передачу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});