Читать интересную книгу Загадки и легенды русской истории - Сергей Казаков

Атамана Корелу на Москве считали чернокнижником (т. е. «характерником по казацкому образу выражения», как утверждал Н.И. Костомаров), приписывая ему чародейство и колдовство. Источники сообщают, что Коре л а был невысокого роста и весь в рубцах от полученных в боях ран. Этот «человек с тысячью шрамов» наводил на старое московское боярство страх и ужас. Все, за что он брался в качестве командира казачьих отрядов, ему удавалось в полной мере. Своей смелостью и храбростью он прославился еще на Дону. В Московском государстве Андрей Тихонович Корела достиг невиданных прежде для казачества политических и военных высот.

Выдерживая осаду в Кромах, Корела рассчитывал, что пока у порога осажденной крепости стоит все годуновское войско, другие города и земли будут переходить на сторону Самозванца, и силы «царевича» будут возрастать без боев. Расчет оправдался. Хорошо налаженная разведка позволяла казакам Корелы, даже находясь в осаде, одними из первых узнавать о событиях в Москве и расстановке сил в московском правительстве. Казаки Корелы в ночной вылазке под Кромами захватили «языков». То, что они рассказали, потрясло всех: Годунов скончался. Из Кром в лагерь Самозванца был срочно отправлен гонец с донесением: «Бориса не стало, и что в войске их великое смятение: одни держатся стороны Борисова сына, а другие — нашей»{53}.

Едва Лжедмитрий прочитал донесение Корелы, он немедленно отдал приказ о выступлении всех наличных сил из Путивля на Кромы. Сил этих было очень немного — триста наемных солдат и восемь сотен донских казаков. В этой ситуации Лжедмитрий и Корела приняли решение, невероятное по наглости, или, скажем так, по нахальству. Командир польских наемников Лжедмитрия капитан Ян Запорский послал из Путивля в Кромы трех лазутчиков. Расчет был построен на том, что хоть один разведчик да попадется в руки московских ратных людей. «Наживка» сработала: в изъятом у одного из пойманных лазутчиков письме Лжедмитрия к Кореле московские воеводы прочитали, что к Кромам направляется 40-тысячное войско повстанцев с тремя сотнями орудий. Известие о «приближении» войска Лжедмитрия помогло форсировать события, и заговорщики из числа московских воевод, не тратя даром времени, вошли в тайный сговор с атаманом Корелой в Кромах.

Не дожидаясь подхода основных повстанческих сил, заговорщики подали сигнал к мятежу. К маю 1605 г. московское войско состояло, в основном, из простонародья. С приходом весны побежали из армии земледельцы. Корела и заговорщики выбрали удачный момент для своей затеи. Даже сегодня, четыреста лет спустя, события, разыгравшиеся в лагере царского войска на рассвете 4 мая 1605 г., воспринимаются как фантастический боевик.

Мятеж начался с того, что люди заговорщиков устроили одновременный поджог лагерных построек в разных местах. Чтобы представить себе поднявшуюся суматоху, достаточно воссоздать в памяти кадры из бессмертного фильма «Чапаев», когда скрытно подобравшиеся к ставке героя гражданской войны белые начали разгром не успевшего толком одеться разбуженного чапаевского отряда. Так получилось и под Кромами. И хотя силы заговорщиков и остальных находились в соотношении 15: 100, а большая часть военного руководства армии, включая нового главнокомандующего Михаила Катырева-Ростовского, осталась верна присяге, авантюра блестяще удалась. 70-тысячная армия, которой не составило бы ни малейшего труда раздавить малочисленный отряд казаков Коре-лы, вышла из повиновения: лагерная чернь (крестьяне, холопы и т. д.) выступила на стороне повстанцев.

События развивались с невероятной быстротой. Заговорщики из полков рязанского дворянина Прокопия Ляпунова, одного из главных организаторов заговора, захватили наплавной мост через реку Крому и блокировали его от захвата верными режиму людьми. Немецкие наемники посчитали единственно верным не вмешиваться в развернувшееся сражение, предпочтя в боевой готовности наблюдать со стороны. Главный воевода артиллерии, пока еще правительственных войск, не рискнул открывать огонь, опасаясь большого кровопролития в схватке с непредсказуемым концом. По определению Р. Скрынникова, события в лагере московской армии развивались с той же неумолимой последовательностью, что и события в северских городах в начале похода Самозванца.

Прозвучал сигнал трубача, и конные отряды казаков Корелы и Беззубцева ринулись с вершины холма вниз к мосту, где ратники Ляпунова, державшие мост, открыли им путь сквозь свое войско. Ворвавшись в деморализованный лагерь, казаки сразу же устремились в места размещения артиллерии, заранее сообщенные им заговорщиками. Там находились наиболее ярые противники Лжедмитрия. В панике те побежали, донцы же, догонявшие их, секли их плетьми, но не рубили, приговаривая “Потом в бой не ходите против нас!”». Оружие, возможно, по молчаливому согласию сторон (как это объяснить иначе?), не применялось. Армия Годунова прекратила свое существование и разбежалась. Жак Маржерет, наемник на военной службе у Годунова, в дальнейшем перешедший на службу к Лжедмитрию I, указал в своих мемуарных «Записках…»: «…Воеводы и армия пустились бежать в Москву, бросив в окопах все пушки и военные припасы. Изо дня в день города и замки сдавались Дмитрию, который выступил из Путивля навстречу армии»{54}.

В течение трех суток остатки годуновской армии большими толпами шли через Москву, возвращаясь в родные места. И когда московский люд спрашивал их, отчего они так поспешно, бросив оружие, бегут из-под Кром, то бывшие царские ратники «не умели ничего ответить» (Исаак Масса). Так завершилась многомесячная осада Кром. Теперь путь Самозванцу на Москву был открыт.

Вслед за разгромом правительственных войск в Москве началась паника, со дня на день в столице ожидали появление повстанческой армии. В лагере Самозванца созрело решение организовать в Москве переворот и обеспечить новому царю торжественный въезд. Лжедмитрию не хотелось начинать свое царствование с боев за столицу. Несколько раз посланники Лжедмитрия проникали в русскую столицу с целью подготовки «всеобщего мнения» в пользу своего царя, но все они попадали либо в тюрьму, либо на виселицу. После снятия осады Кром «спецназ» атамана Корелы вновь оказался в распоряжении будущего государя. Казаки двинулись на Москву. Обойдя на Оке заслоны и сторожевые посты правительственных войск, отряд Андрея Корелы форсировал водный рубеж и 31 мая стал лагерем в шести километрах от Москвы. О том, какова была реакция московских правителей в столице на появление людей Корелы у стен Москвы, очень точно подметил Р. Скрынников:

«Если бы у стен Москвы появились полки П.Ф. Басманова и братьев Голицыных (воеводы, перешедшие под знамена Лжедмитрия. — Авт.), они не произвели бы такого переполоха, какой вызвали казаки. Само имя Корелы было ненавистно боярам и столичному дворянству, пережившим много трудных месяцев в лагере под Кромами. Власть имущие имели все основания опасаться того, что вступление казаков в город послужит толчком к общему восстанию. Как только богатые («лучшие») люди узнали о появлении Корелы, они тотчас начали прятать имущество, зарывать в погребах деньги и драгоценности. Правительство удвоило усилия, чтобы как следует подготовить столицу к обороне. Весь день 31 мая по городу возили пушки и устанавливали их на крепостных стенах»{55}.

Все эти приготовления, тем не менее, не помогли. В отряде Корелы находились два агента Лжедмитрия, имевшие задание чрезвычайно сложное и опасное. Они должны были доставить в Москву и публично огласить личное обращение Лжедмитрия к московской думе и государственным чинам. Это были бывший царицынский воевода Наум Плещеев и дворянин Гаврила Пушкин. Пушкин, как гласят летописи, сам напросился на то, чтобы «над царевичем Федором промышлять и московских людей прельщать и на ростригино имя их крестному целованью Москву подводить». Другим поручением Лжедмитрия Кореле было требование перерезать ярославскую дорогу, поскольку по ней шло непрерывное снабжение столицы хлебом из замосковных городов с северного направления, пока еще сохранявших верность правительству. Эту задачу отряд Корелы выполнил.

Фантастика продолжалась. Отряд Корелы привлек на свою сторону мужиков из подмосковного Красного села и, смешавшись в их толпе, маскируя оружие, совершил еще одну невероятную операцию: 1 июня в 9 часов утра казаки Корелы и красносельские мужики, пройдя через все усиленно охраняемые укрепления города, проникли в самый центр Москвы, в Китай-город, и с лобного места на Красной площади посланцы Лжедмитрия Плещеев и Пушкин при большом стечении народа огласили послание Лжедмитрия к населению. Прослышав, что в Москве появились посланцы «царевича Дмитрия», на Красную площадь устремился едва ли не весь город. Под шум разгоревшегося спора казаки Андрея Корелы поставили точку в «подземных войнах»: они неожиданно и дружно напали на охрану московских тюрем и освободили большое количество узников годуновского режима, немедленно доставив их на Красную площадь. Эффект от появления у Лобного места сотен истерзанных пытками людей был сродни взрыву порохового погреба — в Москве началось народное восстание против существующей власти. Подлинными героями восстания были не перешедшие на сторону Самозванца дворяне, а «черные люди» — низы столицы и вольные донские казаки во главе с атаманом Андреем Корелой.