Читать интересную книгу Двойник - Валерий Горшков

— Трофим Федорович! С вами говорит майор ФСБ Орлов, — объявил Ворон. — Рядом с вами есть кто-нибудь из посторонних?

— Никак нет! — с готовностью отрапортовал «кап два». — Я очень уважаю наши спецслужбы и готов на диалог в частном порядке! — заверил дедок. — Чем могу быть полезен?

— Я обращаюсь к вам, Трофим Федорович, как к руководителю инициативной группы по фонду «Наследие»… — Видя, как заходится в конвульсиях кидала. Ворон испытал прилив сил и даже криво улыбнулся, глядя прямо в безумные глаза Ивань-ко. — Дело в том, что мы нашли и сбежавшего президента, и почти все деньги, полученные им от ваших коллег по несчастью…

— Слава богу! — после короткого замешательства выпалил Борисов. — Знаете, я всегда верил, что, в отличие от милиции, Государственная безопасность не зря ест свой хлеб! Спасибо вам, дорогие вы наши, от всех обманутых этой сволочью несчастных пенсионеров! Была бы наша воля, мы бы его, гада ползучего…

— Не сомневаюсь, — жестко перебил обрадованного известием отставника Ворон. Сердце его, подгоняемое адреналином и ощущением вершащейся справедливости, билось все быстрее. — Именно по этому поводу я и решился, в обход своих служебных обязанностей, предварительно переговорить с вами, как с представителем обманутых Иванько людей.

— Я весь внимание, товарищ майор! — судя по голосу, старик улыбался во всю ширь.

— Официально поимка мошенника и обнаружение денег еще не задокументированы, поэтому у меня развязаны руки. Если дать делу ход в судебном порядке, то вынесение приговора растянется на полгода, а то и на год. Наняв адвокатов и купив судей, Иванько получит за свое грязное злодеяние и за обиженные им сто двадцать тысяч людей самый минимальный срок… Суд вряд ли признает его виновным в гибели той бабушки из Всеволожска, которая после известия об исчезновении фонда скончалась от сердечного приступа. Хотя, если рассудить по-человечески, Иванько — самый настоящий убийца. Но правосудие у нас наверняка посчитает иначе, а мне кажется, это было бы несправедливо, товарищ капитан второго ранга. Вы меня понимаете?

— Конечно, сынок! Вы извините меня, старого, что я так запросто, хорошо?

Просто сил моих больше нет глядеть, как всякая сволочь, вроде этого подонка, безнаказанно разгуливает по нашей несчастной матушке-России! Я бы их всех, своими руками…

— Совершенно с вами согласен, Трофим Федорович, — вздохнул Ворон. — Я был уверен, что вы меня поймете правильно, как мужчина — мужчину. Поэтому я предлагаю вам следующее. — Ворон собрался с духом и произнес главное:

— Деньги, вместе с самим Иванько, я передаю вам — пострадавшим от его липового фонда людям. Вы сможете вернуть купившим полисы большую часть их стоимости. А что касается самого президента… Как говорил князь Александр Невский после ледового побоища, «решай, народ». Подходит вам такой вариант, Трофим Федорович? Если нет — я сегодня же сажаю Иванько в камеру и…

— Дорогой вы мой! — воскликнул не поверивший своим ушам морской офицер. — Господи, да вы только скажите, где его найти, а мы уж позаботимся устроить этому сукину сыну варфоломеевскую ночь! Майор, родный, у меня просто нет слов… — Кажется старик начинал плакать.

— Вы уверены, что сможете?

На мгновение Ворон почувствовал себя сатаной, подбивающим честного человека на варварское убийство, но тут же отогнал эти нелепые мысли. Продажное «правосудие» никогда не сможет в полной мере отомстить Иванько так, как это сделают люди, у которых он отобрал последнюю веру в справедливость, а подчас — как в случае с той старушкой — и саму жизнь…

— Я, сынок, бил за свою жизнь и фашистов, и японцев, и американцев, и еще много всякой сволочи! — героически заявил Борисов. — Так неужели у меня и наших мужиков не поднимется рука разделаться с одним-единственным выродком?! Сможем, сынок, мы — сможем!

— Тогда насчет денег, — почувствовав облегчение, произнес Ворон. — На днях мы с вами встретимся, и я передам вам все, что изъято у Иванько. Надеюсь, Трофим Федорович, вы верите, что я не взял себе из них ни одного рубля?

— Об этом мог бы и не говорить, сынок! — укоризненно заметил «кап два». — Я лично займусь выплатой, можешь на меня положиться. А потом, для порядка, покажу тебе бумагу, где черным по белому…

— Это лишнее, — мягко перебил Ворон. — Еще об одном моменте, товарищ капитан второго ранга… Мы с вами никогда не встречались и не разговаривали по телефону. Если станет известно, что офицер ФСБ, ведущий расследование, настолько превысил свои полномочия, то… В общем, вы меня понимаете. Нам всем непоздоровится, а мне — в первую очередь.

— Понимаю, сынок, — твердо заверил ветеран. — Если что, я просто скажу — мол, позвонил неизвестный и сообщил, где находится сбежавший мошенник и где лежат деньги. А дальше уж мы сами все решили. Так?

— Мне кажется, будет лучше, если неизвестный вам сообщит только про деньги, — немного подумав, сказал Ворон. — А когда милиция найдет мерзавца Иванько, я уверен, что они не будут вдаваться в подробности, кто его навестил последним. Как считаете, отец?

— Твоя правда, сынок, — согласился Борисов. — Так мы и поступим!

Грохот рухнувшего со стула кидалы, потерявшего от ужаса сознание, гулким эхом отразился от сводов просторного подземного гаража.

Спас-на-Крови

— Я — наемник, — пожал плечами Сидоров. — Мое дело — убивать. А кого и сколько — зависит только от суммы гонорара.

Вечер выдался на редкость теплым и погожим, и возле Спаса-на-Крови было многолюдно.

Прямо на мосту, у собора, до поздней поры торговали сувенирами для иностранцев два шустрых парня. Они бойко зазывали прохожих, хоть мало-мальски похожих на туристов, к своим раскладным столикам с матрешками, расписанными под бровастого генсека и обоих президентов — похмельного и меченого, а также армейской амуницией, значками, вымпелами «Передовик социалистического труда» и прочей чепухой, интересной разве что лоховатому богатому гостю северной российской столицы. А таковых, праздно шатающихся возле памятника архитектуры в девятом часу вечера, было предостаточно, так что торговля продвигалась.

Звонко смеялись играющие в парке дети, несколько человек щелкали фотоаппаратами и водили видеокамерами, направленными на купола, парочки не спеша прогуливались вдоль канала, направляясь в обе стороны от гудящего неподалеку автомобильной , армадой Невского проспекта. Компания подвыпивших золотозубых азеров с традиционно пошловатыми шутками приставала к стоящим у перил и курящим, глядя на мутную воду, светловолосым русским девушкам…

Словом, самое обычное воскресенье, не омраченное слякотной балтийской погодой, чему особенно радовались посетившие Санкт-Петербург буддистские монахи в обмотанных вокруг смуглых тел легких оранжевых балахонах.

И никто из веселых, улыбающихся прохожих, конечно, не обращал ни малейшего внимания на распахнутое на третьем этаже углового здания окно с опущенным жалюзи, за которым угадывался силуэт мужчины.

Так же как и на остановившийся у тротуара, сверкающий полиролью красный «субару» с, тонированными стеклами, за рулем которого, развалившись на мягком сиденье, сидел, слушая радио и ритмично двигая челюстями, плечистый боевик по кличке Амбал, терпеливо дожидавшийся своего запаздывающего босса Кая.

…И тем более никто не замечал лежащего на крыше дома, за выступом вентиляционной трубы, одетого во все черное снайпера, слившегося воедино с оснащенной лазерным прицелом винтовкой СВД.

…А что касается стоящего на противоположной стороне перекрестка белого «порше-924», то до него вообще было дело разве что самозабвенно нюхающему прокопченную выхлопную трубу рыжему коту-токсикоману.

Стрелки часов неумолимо приближались к двадцати одному часу.

— Время! Пошли! — прохрипела рация, и группа из двух боевиков, посланная Алтайцем для уничтожения отморозка Кайманова, натянув на головы черные маски с прорезями для глаз, приготовилась к операции.

Сидящий за рулем «порше» братан запустил мотор и, плавно развернув спортивную машину, медленно поехал в сторону стоящего у канала красного «субару». Киллер, находившийся на сиденье рядом, опустил боковое стекло и взял в руки автомат.

Один из «туристов» — тот самый, который сегодня днем принес в кафе «Пилигрим» чемоданчик с ржавыми гайками и передал его стюардессе Жанне, удобно расположившись неподалеку от входа в собор, поймал объективом камеры автомобиль с киллерами и навел фокус.

Почти бесшумно проехав сотню метров, «порше» поравнялся со стоящим «субару». Их разделяло всего два метра, когда глухо застрекотал автомат, превращая новенькую тачку Кая в дырявое решето, забрызганное изнутри кровью.

После того как автоматный рожок опустел, «порше» с визгом сорвался с места, но громыхнувший из окна третьего этажа гранатомет превратил машину киллеров в пылающий факел покореженного, бесформенного железа с оплавленными колесами.