– Она не пострадает?
Алан отвёл глаза и тихо спросил:
– Ты видишь её ауру хорошо? Как она?
– Я вижу хорошо, но я не особенно разбираюсь в демонах. Если коротко, то она как ты, только у неё... там что-то двигается. И она этим не управляет, это оно ею управляет, иногда.
Алан мрачно напряг челюсть, глубоко вдохнул и медленно выдохнул, я спросила:
– Всё плохо?
– Всё... зависит от преподавательского таланта Деймона. И моего умения подать информацию под нужным соусом. В себе я уверен, а вот в нём... не знаю, – он посмотрел на меня и опустил глаза, – хочется, конечно, сказать тебе что-нибудь обнадёживающее, но врать не хочется. В самом ужасном случае, ей придётся уйти из Академии, уехать в какой-нибудь хороший храм на Грани, не входящей в Содружество, и медитировать там лет десять. Семья организует ей лучшие условия и заочное обучение в Академии Вершин, она сдаст экзамен, получит свою бумажку и будет жить почти так же, как живёт сейчас, только с более активной сексуальной жизнью. Это самый ужасный вариант, принцесса, хуже не будет точно, это я могу гарантировать. А самый лучший вариант – это если Деймон заклеит свой глупый рот и позволит мне организовать ему дипломатическую неприкосновенность, а ей – освобождение под залог, как только она придёт в себя, а потом продать это суду, как невинную случайность, которую никто не планировал. Убедить следствие в том, что она не демон, не получится – самая простая проверка всё откроет. Замять дело тоже не получится – тут следы повсюду, этот грёбаный нож даёт такую вспышку, что её засекли не только в ближайшем полицейском участке, но и в сотне других участков, почистить записи во всех одновременно не удастся, и подмазать всех одновременно не удастся, так что будем работать с тем, что есть. Я попытаюсь выдать это безумие за научный эксперимент, который пошёл не по плану, вынудив Никси действовать незаконно, чтобы спасти Деймону жизнь. И мне было бы гораздо легче, если бы этот олух не стащил из моего сейфа грёбаный нож.
– Что это за нож?
– Я взял его во время ответной вылазки после той атаки на Каста-Гранда, о которой везде писали. В бою этот нож не взять, потому что у него есть функция самоуничтожения, демоны очень не хотели бы, чтобы их технологии попали в наши лаборатории, поэтому берегут их. Но мой отряд застал их врасплох, и мы унесли много нужных штук, в том числе, десяток этих ножей. Их носят телохранители важных персон, в тылу, во время атаки на нашу крепость их выдали всем солдатам. У них их море. А у нас нет способа от них защищаться.
Мне хотелось ему помочь, сильно хотелось, но... Я смотрела на него – эта футболка с демонами, яркие джинсы, босые ноги с парой прилипших песчинок... и бесчувственное тело брата на траве, в окровавленной рубашке и с полумёртвой эльфийкой рядом, из-за которой вся его Грань очень скоро получит столько проблем. И этот чёрный нож… Я помнила тот ужас, который накрыл аудиторию, когда Алан вонзил его в парту, всего лишь в парту. Шёпотом сказала:
– Что-нибудь найдётся.
– Надеюсь, – он посмотрел на часы и опять пустил поисковый импульс, я тоже это сделала – в нашу сторону довольно быстро двигалась большая группа людей и множество артефактов. Я посмотрела на Алана, он кивнул: – Они скоро будут здесь. Я отдал свой телефон яйцеголовым, – он кивнул за спину, откуда недавно телепортировал группу людей и демонов, чуть улыбнулся: – Они спросили, как ты сделала энергетический анализатор без гномьих кристаллов.
– Кристаллы не несут магической нагрузки, они используются только для хранения каркаса заклинания. Я сделала каркас из гидрофильных трубочек, это самый первый практикум по магическим влияниям, первый курс, первая тема. У меня маленький резерв, я привыкла экономить силу.
Он смотрел на меня так, как будто я ему несла тот самый «огромный, жирный» шедевр, который он планировал съесть недавно на острове, с восторгом и предвкушением чего-то великолепного. Я невольно начала улыбаться, смутилась и шёпотом спросила:
– В чём дело?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Можно, я тебя поцелую?
Я смутилась ещё сильнее и полушутливо сказала:
– А можно, ты объяснишь, в чём дело?
Он вздохнул и опустил глаза, сказал, как отчёт:
– Было много идей по переливанию силы, но они все упирались в анализатор, который надо таскать с собой. А ты открыла гугл и сказала, что анализатор не обязательно таскать, можно просто выучить формулу его каркаса и сделать его на месте, и анализы сделать на месте, и для этого даже не нужно дырявить пациента. Что посчитать разницу между идеальным и фактическим балансом можно математически, потом собрать нужное магическое воздействие отдельно от своей ауры, и потом влить, как инъекцию, быстро, бесшумно и не больно.
– Я боялась ошибиться и проверяла визуально. Большинство студентов так не сможет.
– Это не важно. Я отдам информацию специалистам, они сами проведут исследования, главное – идея. И ты её подала. Спасибо.
– Пожалуйста, – смущённо кивнула я, – можешь считать это благодарностью за ужин.
Он улыбнулся шире и смерил меня медленным взглядом снизу вверх, мурлыча соблазнительным инкубьим шёпотом:
– А могу просто взять и поцеловать тебя просто так, как бессовестный демон?
Я чувствовала, что заливаюсь краской вся, и улыбаюсь как дурочка, и могу уже ничего не говорить, потому что по мне и так всё видно. Но всё-таки сказала, очень тихо и неуверенно:
– Можешь, бессовестный демон.
Он оказался рядом мгновенно, обнял меня и прижался губами к виску, как тогда в поезде, это пробудило волну воспоминаний, я закрыла глаза, чтобы не видеть этот старый сад, белый клевер и белые волосы Никси, лежащей без сознания на окровавленной груди своего бессовестного демона.
«Если бы я действовала смелее, этого бы не случилось. Если бы я связалась с её родителями раньше.»
Алан покрывал медленными поцелуями мою щёку, гладил шею, сказал на ухо:
– Ты права, принцесса Лея, но это уже случилось. И не факт, что если бы этого не случилось, то случилось бы что-то получше. Просто прими это как факт, и действуй наилучшим образом в данной ситуации. Сейчас, например, ситуация такая – мы здесь совсем одни, и скорая приедет не скоро. Но когда она приедет, начнётся такая чехарда, что ты ещё долго не расслабишься.
– Вывод? – устало вздохнула я. Он улыбнулся:
– Расслабься. Пока можешь.
Я открыла глаза и отодвинулась, тихо сказала:
– Извини, я не в состоянии. Лучше расскажи что-нибудь ещё.
Мне было стыдно на него смотреть, парадоксально захотелось обратно в его объятия, но не для поцелуев, а просто для того, чтобы опять почувствовать эту силу, когда я делаю то, что хочу, и мне хорошо.
Алан смотрел в одну точку, как будто задумался, я быстро отвела глаза, он встал и сказал:
– Пойду скорую встречать, будь здесь.
Я кивнула, он пошёл по слабо различимой тропинке между деревьями, я смотрела на его мускулистую спину под майкой, на майке было написано: «Смерть за любовь», диковинными переплетениями из колючих стеблей алых роз и тонких стилетов с рубинами в рукоятях.
***
12-2
Минут через двадцать приехала бригада скорой помощи, на вонючей бензиновой машине, следом приехало три машины полиции, оттуда вышли вооружённые люди в броне, окружили поляну, стали с кем-то говорить по телефону. Алан со всеми разговаривал так, как будто они сто лет знакомы, с каждым здоровался за руку, всех хлопал по плечам, смешил и очаровывал. Составление протокола прошло так мило и по-домашнему, как будто тут просто собрались старые друзья, немного выпить и обсудить безрассудство младшего поколения.
Я сидела на траве молча и наблюдала, как врачи осматривают и ощупывают Никси, делают анализы, заполняют документы. Потом ко мне подошёл полицейский, представился и задал вопросы, на которые Алан разрешил отвечать, больше меня ни о чём не спросили. Когда Никси положили на носилки и погрузили в машину, я вошла следом, мне подали руку и помогли пристегнуться, в пути медики разговаривали о каких-то своих делах, планировали выходные и ругали начальство, как будто прямо у них на глазах не рушится чья-то жизнь.