— Куда?
— Теперь меня это не волнует. Решишь сама.Открыл дверь, сел за руль и уехал.
Глава 10.
АНГЕЛИНА.
Постояла ещё пару секунд у дверей дома, чтобы прогнать слёзы. Сын не должен видеть меня такой, ему и без того плохо сейчас.
Обидно всё это. Говорит со мной как чужой, как враг. Я ведь ни в чем не виновата, кроме того, что вообще пустила Марка на порог дома. Но Марат этого не понимает, доводов слушать не желает. Перед его глазами наверняка стоит картинка нас с его братом там, на диване, и ревность перекрывает доступ кислорода к мозгу. Я вообще не уверена, что смогу его убедить хотя бы выслушать меня. Одна надежда на анализы завтра утром.
Дверь открыла мать Марата.
— Лина? — удивилась она, увидев меня на пороге дома. — Здравствуй.
— Здравствуйте, — отозвалась я и вошла в холл.
— Марат всё же привёз тебя.
— Как видите.
— Арсюша так и плачет без тебя.
— Я сейчас его успокою, — ответила я, снимая верхнюю одежду.
— Не знаю, что у вас случилось, но на детях это отражается очень сильно.
— Понимаю. Но пока всё очень сложно. Извините, я к сыну. Поговорим позже.
Я пошла наверх, в спальню сына. Свекровь шла следом.
— Марат серьёзно говорит о разводе? — обеспокоенно спросила она.
— Да. К сожалению.
— И как ты к этому относишься?
— Я не хочу развода. Но ваш сын никого никогда не спрашивает.
— Что же ты натворила?
— Не я. А ваш Марк, — ответила я уже у двери спальни. Посмотрела на неё. — Простите, вам неприятно это слышать, но ваш младший сын разрушил наш брак с Маратом.
Женщина побледнела и опустила глаза. Знает своего сыночка. А может, знает больше о его мотивах, чем мы все.
— М...Марк? — переспросила она, теряясь в буквах.
— Именно. Можете ему спасибо сказать за детей, у которых Марат мать отнимает.
— Да ты...
— Извините! Я к сыну.
Закрыла дверь перед её носом. Абсолютно точно уверена, что когда она узнает о ситуации, произошедшей в нашем доме, будет во всем винить меня. А слушать это я не хочу и не буду. Эта женщина никогда меня не понимала и до сих пор простить не может, что я однажды ушла от её любимого сына к его старшему брату.
— Мама! — подскочил ребёнок на кровати, едва увидев меня.
— Сиди-сиди.
Я подошла к нему сама, и он кинулся мне на шею.
— Мама...
— Сыночек.
Сжала его крепче. Родной мой. Как я соскучилась за это время. Мы раньше никогда не разлучались, если Арсений себя плохо чувствовал. Он всегда был рядом с мамой. Он обнимал меня в ответ, и какое-то время мы так и просидели в тишине на кровати в обнимку.
— Почему ты не приходила?
— Так получилось, малыш, — ответила я. — Сейчас мама с тобой.
— И ты никуда не уйдешь больше?
— Я постараюсь.
Как объяснить ребёнку, что это не моё желание, а их отца – разлучить нас? Так он наказывает меня, но он не осознает до конца, что хуже всего от этого детям. Не знаю пока, как достучаться до него. Если он что решит, так хоть кричи, хоть пиши письма – будет на своём стоять. Это хорошие черты в бизнесе – упорство, отстаивание своего мнения, твёрдый характер, решительность. В семье же от них часто проблемы.
Но я люблю Марата таким, какой он есть. И я очень хочу спасти наш брак, как бы мне ни было обидно выслушивать от него такие резкие слова, ощущать это недоверие ни за что.
Он поймет. Обязательно поймёт и услышит меня. Всё снова будет хорошо. Я верю в это. Наши дети не останутся без папы или мамы, мы должны сохранить семью ради них тоже. Марат это всё на эмоциях делает, я уверена. По крайней мере, мне хочется в это верить. Завтрашний тест должен всё решить. Он ещё прощения будет просить, Фома неверующий.
Сын успокоился на моих руках, жар у него спал, и он уснул в кровати. Я прикрыла его одеялом и, погасив верхний свет, вышла за дверь.
— Лина, — услышала я позади себя уже в коридоре.
Обернулась и встретилась с грустными серыми глазами Ольги Вячеславовны.
— Ой, вы что так поздно не спите? — негромко спросила я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Слышала, что ты приехала, — ответила она. — Какое уж тут спать, когда такие дела творятся. На том свете высплюсь. Иди-ка сюда.
Я вздохнула и пошла в спальню бабули Марата. Чувствую, предстоит нелёгкий разговор. Мне придётся все ей рассказать, потому что по части обнажения правды ей равных нет. Да и не оставит меня в покое, и сама спать не ляжет. К тому же тайны в произошедшем для меня никакой нет – я ни в чем не виновата, мне нечего стыдиться. Завтра тест это всем докажет.
Я закрыла за собой дверь и устроилась напротив Ольги в кресле.
— Лина, что происходит? — спросила она.
— Если бы я знала... — угрюмо покачала я головой.
— То есть? — нахмурилась она. — Марат сказал, что поймал тебя в постели с Марком, чтоб ему пусто было, засранцу!
— В постели? — горько усмехнулась я. — В пересказе Марата – возможно. Всё было вовсе не так однозначно.
— Ну-ка, рассказывай.
Я поведала ей всё то, что я помню, и то, что увидела по камерам. Что Марат мне не верит и считает предательницей. Что его ревность совсем его уже разума лишила, а Марк и рад стараться.
— Я до сих пор не понимаю, Марк пришёл за папкой или за мной? Он не мог ведь знать, что Марат так рано приедет, забыв нужные документы дома.
— Боже мой, боже мой... — только и причитала женщина, комкая носовой платок в морщинистых руках. — Так я и знала, что тут что-то нечисто. Ты – и изменила? Бред полный...
Внимательно посмотрела на неё. От матери Марата я участия и понимания не жду. А вот Ольга Вячеславовна всегда была на стороне внука, а значит, и на моей.
— Вы мне верите?
— Да. Я тебе верю, — ответила она уверенно. — Я сразу почувствовала, что что-то тут не клеится. Неужели Марат этого не понимает?
— Понимает, — ответила я, подумав некоторое время. — Только ревность не даёт ему посмотреть на вещи шире. Он до сих пор не простил мне Марка, хотя мы с ним познакомились раньше.
— Ты знаешь, такое не редкость, — вздохнула бабуля. — Сам у брата увёл, и сам же ревнует. У нас такие тоже были соседи. Только он её у друга увёл. А потом сам же шалавой и звал.
Да уж. Высокие отношения. Впрочем, наши сейчас не лучше. Марат только что не оскорбляет меня. А так – всё то же самое.
— И что потом?
— Ничего. Так и жили вместе. Ругались. Он её шалавой кликал, она его козлом. Трое детей.
— Жуть какая... — нахмурилась я.
— Для кого-то и такая любовь припасена. Что же ты будешь делать? Марат намерен отнять у тебя детей.
— Я знаю. Он всё уже мне сказал о разводе и о том, что дети останутся с ним. Что делать? Пока экспертизу пройти. Если Марк мне что-то подмешал – это будет видно, и Марату придётся извиниться.
— Вот сволочь! — воскликнула она. — Растила-растила – и на тебе, какая мразь выросла! Всё и так всю жизнь за чужой счёт получал, на горбу матери ехал, потом и Марата. Хоть и моя кровь, а прибила бы к чертям собачьим!
— Тише, Ольга Вячеславовна, — успокаивающе погладила я ее по плечу. Не хватало ещё, чтобы она разволновалась до повышенного давления. — Хоть ругайся, хоть не ругайся на него, он всё уже сделал. Теперь надо думать, как из этого выбраться.
— Да, ты права, конечно, — утёрла она уголки глаз от слёз. — После драки кулаками что махать-то... А по поводу детей я ему говорила. Пусть не дуркует, оставит их с тобой, если уж такая ты ему плохая. Они не виноваты, им нужна мама.
— Правда? — мягко улыбнулась я. Уж и не думала, что кто-то в семье Марата будет на моей стороне. Кроме отца меня вряд ли бы кто-то понял.
— Я не хочу, чтобы малые страдали. Не позволю ему. Буду нудеть, пока не отдаст!
А ведь бабуля в самом деле может повлиять на внука. Он любит её безмерно, так же, как и уважает.
— Ольга Вячеславовна, — потянулась я к ней и обняла с нежностью старую женщину. — Спасибо вам огромное. Даже не знаю, как ещё благодарить! Судьба прямо подарила мне вас. Я уже не думала, что найду у вас поддержку. Думала, вы мне не поверите.