— Постойте, — обратилась я к ней, и она действительно застыла на месте. Повернулась ко мне, молчаливо ожидая вопросов.— Извините, чей это дом? — спросила я её.
— Моя задача принести вам еду, — ответила женщина. — Вопросы мне задавать бесполезно. Я вам на них не отвечу.
— Ясно. Скажите хотя бы, когда ко мне придут объясниться?Я понимала, что цепляюсь за последнюю соломинку, утопая в пучине, зря, и что, скорее всего, ответов снова не последует, но должна же я делать хоть что-нибудь!
— Вышла бегом, — позвал её мужской голос из-за двери, и она дёрнулась.
— Пи*дит стоит.Женщина поджала губы и молча вышла за дверь. А в комнату заглянул амбал. Окинул меня недобрым взглядом и припечатал:— А ты заткнись и жри.Дверь захлопнулась. Замок снова закрылся. Я вздохнула и обернулась на стол. Есть совершенно не хотелось в такой ситуации. Но я решила всё же посмотреть, что там на подносе. По еде можно определить, насколько я ценный пленник. Если еда совсем простая, то ценности во мне нет, и тогда меня, вероятно, просто готовят на убой. Если же блюда хорошие – значит, я приманка для кого-то другого. Например, для Марата... Или Марка, не стоит исключать и это. Он мог втянуть меня ещё в какие-то игры.Подошла к столу и открыла крышку. Печёная рыба, рис, овощи. Закрыла обратно и села в кресло рядом. Плеснула себе воды из графина.Ничего понятнее не стало. Еда как еда. Ясно только то, что голодом меня морить тут не собираются, как и держать в подвале. Придется сидеть и ждать, когда похитители придут сами и объявят, что же хотят от меня. Или не от меня...
***
МАРАТ.
— Арсюше хуже, — вздыхала в трубку мама.
Бабушка вчера обошлась только лекарствами в приезд врачей. Сегодня она и мама остались присматривать за заболевшим сыном. Мама пока не знает подробностей нашего развода, но о факте такового я ей сообщил. Вся семья теперь переживает, да и я тоже, что уж скрывать, только что я могу сделать для них? Это был ЕЁ выбор. Прощать предательницу я не намерен.
— Ты купила лекарства, который назначил врач?
— Всё купили, начали давать.
— Значит, подействует.
Нервно постукивал карандашом по столу. Не могу терять ни минуты на разговоры, дел невпроворот. Раз пьёт лекарства, должно стать легче.
— Он постоянно плачет и зовёт маму.
— Кхм... — поправил я ворот рубашки. Каждое упоминание о ней как ржавым гвоздём по свежей ране. — Потерпит пока.
— Сын, — мама говорила назидательно, — у него температура от переживаний поднимается ещё выше, а внимание мамы необходимо сейчас. Ты что – не понимаешь? Что бы у вас там ни произошло, отыгрываться на детях – последнее дело!
— Я не отыгрываюсь.
— Тогда привези немедленно его мать! Ребёнку тяжко. Ему нужна мама. Свои отношения выясните позже. Вот... Слышишь, как плачет?
Я слышал. На заднем плане разрывался Арсений, который услышал, что речь идёт о его маме. Чёрт, ну я не камень же…
— Сейчас я ей позвоню, — сказал я и сбросил вызов.
Завис с телефоном в руке. Сейчас я услышу голос этой дряни. Голос, который всегда сводил меня с ума и сведёт сейчас... Только жажду свою по ней мне больше не утолить.
Да, мне будет больно. Но сын сейчас важнее.
Решительно набрал её номер. Пошли длинные гудки. Никто не брал трубку. Я слушал их, пока оператор не разъединил нас. Потом со злостью бросил телефон на стол и уронил голову на руки.
Не ответила. Что она там такого делает, что может быть важнее сына? С Марком развлекается в постели?
Ударил кулаком по столу.
Сука, не могу об этом думать. И в то же время не могу НЕ думать. Каждый раз, как закрываю глаза, вижу её с ним...
Карандаш треснул в пальцах и развалился на две части, так сильно я стиснул его от злобы и ревности, которая, казалось, скоро просто разорвет меня в куски.
Дверь моего кабинета распахнулась, и вошёл взволнованный Женька. Он остановился возле моего стола.
— Мара, перезвонил Тереньтев, — сказал он.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И? — вскинул я голову, ожидая ответа.
Терентьев – мой последний шанс отвоевать бизнес.
— Он отказался сотрудничать, — ответил друг. — Сожалею. Я сделал всё, что мог...
Вздохнул и опустил голову. Запустил пальцы в волосы. Тогда больше идей у меня нет. Нужно срочно продавать то, что ещё пока живо. Новые санкции меня просто разорили.
— Понятно, — поднял я голову. — Спасибо тебе. Я знаю.
— Что теперь будет?
— Продажа остатков активов.
— А после?
— Пока не знаю, — покачал я головой.
Мир словно ополчился против меня. Всё рухнуло. Бизнес, семья, ребёнок заболел.
— Прорвёмся как-нибудь, — вяло улыбнулся я. — Что ж теперь?.. Готовь документы на продажу, Жека.
— А персонал?
— Персонал пусть остается, компания пока дышит, и, возможно, тот, кто её купит, сможет её либо модернизировать, либо вытянуть наверх. Это ведь мне палки в колёса вставляют, а новому хозяину ничего не грозит.
— Да, ты прав, Марат.
— Готовь документы, Жень.
— Понял, — кивнул он и ушёл.
Я проводил его взглядом, потом ещё какое-то время бессмысленно смотрел на дверь. Столько времени и сил вложено в этот бизнес, а теперь... Всё. Но сейчас есть вещи важнее бизнеса – мой больной сын.
Взял в руки телефон. Набрал номер Константина.
— Алло, Кость, где Ангелина? Она в доме?
— Нет, Марат Ильдарович. Собралась и уехала куда-то, — ответил охранник.
— С вещами?
— Нет, налегке.
— Вот стерва. Я же сказал ей убираться вместе со своими вещами.
— Я передал ей эту информацию.
— А она что?
— Сказала, что соберет вещи чуть позже, и уехала.
— Понятно. И куда же она поехала?
— Не знаю, Марат Ильдарович, не сказала. Понеслась куда-то, словно торопилась.
— Куда же она так торопилась, дрянь? — сказал я больше сам себе, снова представляя её в руках брата.
Сука. Как я тебя ненавижу.
— Может, с вами поговорить? Она не помнила ничего, кажется... Искала детей, няню...
Нахмурился.
Не помнила? Как же. Сейчас что угодно будет говорить, лишь бы остаться в доме. Она прекрасно помнит о пункте брачного договора и о том, что дети в случае измены остаются со мной.
— Врёт.
— Мне так не показалось, если честно. Я ей даже видео включал, потому что она вообще не понимала, почему её гонят.
— И как? Ей понравилось кино?
— Нет. Плакала она, трясла головой и всё причитала, что не виновата и не делала этого всего.
— А кто делал? — усмехнулся я. — Её злая сестра-близнец? Ладно, приказ остаётся тот же – она должна уйти и увезти свои вещи. До связи.
Повесил трубку и снова набрал номер Лины. Злился на неё жутко. Арсению плохо, а она где-то шатается! Трубку сняли.
— Алло, — ответил мне мужской голос.
Не понял. Посмотрел на дисплей. Номером ошибся, что ли? Нет, она.
— Ты кто такой? Где Лина?
— Лина? — спросил голос. — Так тебе нужна Лина...
— Слышь, блядь, ты кто? — с нажимом спросил я. — У меня подключен gps к её телефону. Я всё равно тебя найду.
— Вот и прекрасно, — ответили мне. От дальнейших слов всё начало холодеть и сжиматься внутри. — Бери документы на свой бизнес вместе с дарственной и приезжай по своему сигналу в место, куда укажет он. Здесь ты найдёшь свою жену. И
если она тебе всё ещё дорога, советую поторопиться и не делать глупостей. Никому не говори, куда едешь, и никого с собой не тащи. Ты понял, Марат?
— Сука, — усмехнулся я. — Я узнал тебя.
— Вот и хорошо. Значит, понимаешь, что я не шучу. Смотри.
Включилась видеосвязь. На кровати сидела напуганная Лина. Он держал её за подбородок, заставляя смотреть в камеру.
— Марат... — позвала она.
— Да, Марат, нам тут плохо и страшно, да, кисуль? — издевался мужчина за кадром.
Она не ответила. Просто смотрела в камеру.
— Жена у тебя что надо – ягодка. Сочная, так и хочется трахнуть.