от всех твоих ухажеров, не давая тебе завести нормальные отношения. Поведение собаки на сене, согласна, но так проявляется собственичество. Скорее всего, из-за долгой дружбы с тобой у него произошла замена нужного восприятия совершенно другим, неправильным. Мальчик просто привык считать тебя другом, и эта привычка сделала его абсолютно слепым в отношении тебя.
— Ты его защищаешь?
— Нет, просто рассказываю ту картину, что вижу будучи сторонним наблюдателем, — улыбнулась мама. — Обдумай хорошо, что именно ты хочешь. Я приму любой твой выбор и поддержу в любом случае. Просто я не хочу, чтобы ты совершила ошибку.
Настя устало откинулась на подушки и посмотрела в потолок. Васильевой предстояло многое обдумать.
* * *
Паша вернулся домой в крайне взвинченном состоянии. Только Настя может довести его до высшей степени возбуждения, одновременно разозлив до абсолютного бешенства. Только она одна в состоянии вызвать настолько смертоносную бурю эмоций в его душе, причём так было всегда. Даже в школе, когда они еще не являлись друзьями, Павел постоянно цеплялся к милой девчушке, просто потому, что Артемьев любил наблюдать за её реакцией на его слова и действия. Когда Васильева злилась, её глаза темнели, а щечки окрашивал нежно-розовый румянец. Ему так нравились эти перемены, что Пашка всеми силами выводил девочку из себя для того, чтобы просто полюбоваться ею. Уже тогда ему можно было ставить вполне определённый диагноз. Самым бредовым фактом во всей этой путанице являлось временной отрезок времени, который потребовался ему, чтобы осознать истинные причины собственных, не всегда логичных поступков. Артемьеву всегда легко удавалось лишить Анастасию самообладания, но девушка всегда отвечала ему тем же, точными словесными выпадами выводя его из душевного равновесия.
Сейчас же внутри мужчины происходил мини-апокалипсис. До него впервые дошло, что же означает статус невесты для Насти. Павел никогда не размышлял о ситуации в данном конкретном контексте, скорее всего, подсознательно избегая неприятных, разрушительных эмоций. Но момент истины настал, и неприятные чувства действительно затопили всё нутро, Артемьев буквально захлёбывался ими. Кто же думал, что ревность настолько лишает покоя, прожигая тебя до самых костей, заставляя задыхаться, когда ты представляешь любимую женщину в чужих мужских руках. Паша начинал сходить с ума, понимая, что Горлов имеет право целовать, ласкать и заниматься сексом с Настёной, и недоделанный ПрЫнц пользуется этим правом по полной. Настя принадлежит ему, Павлу! Всё внутри кричало об этом. Сама мысль, что Васильева будет принадлежать кому-то еще, была кощунственной, наглым и грубым надругательством.
Артемьев ругал себя последними словами, он столько лет упустил! Все эти годы Настя ждала его действий, проявлений хоть каких-то чувств, а он, как последний мудак, не замечал того, что лежало практически на поверхности. Павлу было комфортно в том состоянии, в котором он находился, просто потому, что подруга всегда находилась рядом, в шаговой доступности. Паша просто не смел перейти тонкую грань и не позволял себе желать чего-то большего, добровольно загонял себя и Настю в рамки, заставляя страдать самого дорогого ему человечка. Столько лет игнорировать собственное интуитивное стремление к Васильевой стало самым глупым его поступком за всю жизнь, ведь Пашка желал подругу не только физически. Настя стала для него самым близким и верным другом, его тихой гаванью. Паша хотел её, уважал, для него всегда было важно её мнение, именно Анастасия являлась его главным вдохновителем, опорой и поддержкой. Именно в Васильевой он находил покой, уют и понимание. С ней Павел не пытался играть, был собой, не прятал истинных чувств. Разве всё это не говорило о любви? Да и еще раз да! Любовь ворвалась в его жизнь не яркой молнией, а тихой, доброй улыбкой, нежным касанием, безграничным доверием, и не смог Паша разглядеть этих чувств, потому что постоянно догонял и искал яркость чувственности, бунтующую страсть. Постоянно мужчина возвращался к Насте, быстро перегорая и сбегая от очередной своей пассии. Артемьев оказался таким тугодумом, что не смог сложить два плюс два, упустив свой шанс на счастье. Почти упустив! Павел не собирался сдаваться. Настя сама призналась, что любила его все эти годы. Пусть сейчас девушка не доверяла ему, Паша докажет, что ради неё он способен на всё! Он снова завоюет ее любовь! Осталось лишь только справиться с неконтролируемым приступом ревности, одолевшим его, а сделать это было не так-то просто.
— Твою мать, — выругался Артемьев, отправляя в полет настольную лампу, но этого ему показалось мало, и следом полетели документы, книги. Легче не стало. Вот ничуточки. Перед глазами упрямо возникала картина, как Настя обнимает своего плюшевого медведя-принца, целует его, зовет за собой в кровать. Понимание того, что Пашка сам во всем виноват, подымало бешенство до неконтролируемого уровня. С силой пнул стул, тот завалившись, упал на пол с противным стуком.
— Долго ты еще тут всё громить будешь? — невозмутимый голос сестры остановил выплеск агрессии Павла. — Отказала тебе Настя, да?
Артемьев в ответ совсем по-звериному рыкнул и разбил цветочный горшок об пол.
— Жаль, хорошее было растение. На счет Насти, не удивлена. Я бы тоже не простила, — флегматично заметила Павла, ничуть не впечатлённая всплеском ярости брата. — Ты столько лет вёл себя, как безнравственный кобель. У Настюхи еще безграничное терпение. Я бы тебя пристрелила уже после года таких «дружеских» отношений.
Перевернутое кресло стало ей ответом.
— Ты поосторожней, — любезно посоветовала сестра, — сломаешь себе что-нибудь, потом из больницы будет довольно трудно завоевать даму твоего сердца. Тем более, Настя у нас девка с характером. Придется тебе проявить чудеса акробатики и пластики, когда будешь стелиться перед ней и вымаливать прощение. Возможно даже пару раз придется получить в лоб.
— Павла, ты получаешь удовольствие от моих мучений? — устало спросил Пашка, садясь на диван. После острых замечаний Павлы, гнев как-то сам собой пошёл на убыль.
— Да, — кивнула Артемьева, — ты их заслужил. Учитывая, скольких ты девок оприходовал практически на глазах у Насти, твои страдания вполне логичны. Муки ревности — это то, что доктор прописал в твоем запущенном случае.
Павел запустил руки в волосы и тяжело выдохнул.
— Ты же догадалась о моих чувствах к ней. Почему не сказала? — его тон имел нотку обиды.
— Я намекала и не