— Что? — недовольно спросила девушка, почувствовав подвох.
— Представил, как ты объяснишь своему дорогому женишку, отчего у тебя опухшие губы, взъерошенные волосы и покрасневшие щеки, — безжалостно произнес Павел. — Несмотря на мою глубокую неприязнь к этому человеку, дураком он не выглядит.
Анастасия аж задохнулась от нахлынувшей злости, причем она не могла определить на Пашу или на себя. Скорее всего, на обоих.
— Вон отсюда! — жестко отчеканила она. — Чтоб я тебя больше не видела около себя! Видеть не желаю!
— Как скажешь, — высокомерно задрав правую бровь, Артемьев насмешливо поклонился, после чего подошел к двери, спокойно открыл её и улыбнулся Оксане. — Оксана Дмитриевна, извините, но мне пора откланяться. Был рад вас видеть и отведать ваш дивный борщ. До свиданья!
После чего исчез в коридоре, даже не посмотрев на Настю, а через минуту она услышала грохот захлопнувшейся двери.
— Что у вас тут произошло? — мать влетела в спальню.
Васильева посмотрела на нее потерянным взглядом. Оксана Дмитриевна же сразу определила по внешнему виду, чем тут за закрытыми дверьми занималась дочь.
— Как я понимаю, ты не хочешь, чтобы Толя догадался? — спросила она.
Настя активно отрицательно покачала головой. Васильева не знала, что делать. Паша ушел, оставив её одну, расстроенную и не способную произвести хоть одну здравую мысль.
— Быстро иди в ванную и сделай вид, что тебе стало плохо, — распорядилась мама, — потом умойся и выходи. Я заговорю Толика на время. Не стоит ему сейчас видеть тебя в подобном состоянии.
Настя послушалась совета матери и быстро отправилась в ванную, и как раз вовремя, потому что забытый жених уже заволновался и решил покинуть кухню. Девушка слышала приглушенный разговор между матерью и Анатолием, заодно пыталась привести в порядок разбегающиеся мысли. Её немного потряхивало, в крови до сих пор играло неудовлетворенное возбуждение и злость. Совершенно дикий, неуправляемый коктейль. Васильева от души пожелала Пашке все мыслимые и немыслимые кары. Только этот человек мог довести Насти до подобного состояния невменяемости.
Анастасия посмотрела на себя в зеркало и разочарованно покачала головой. Какого черта она ответила на порыв Артемьева? Дура! Беспросветная дура! И это, судя по всему, не лечится.
Понимая, что обзывая себя и каясь в своих действиях, она ничего не добьется, девушка быстро умылась, заодно почистила зубы, пытаясь избавиться от воспоминаний о минутном сумасшествии. Но куда там! Эти воспоминания просто так не сотрешь! Что ему вообще в голову пришло? Почему именно сейчас, когда Васильева определилась с выбором? Настя не могла найти ответы на эти вопросы. Казалось, что она попала в другой, совершенно сюрреалистичный мир.
Анастасия так сильно задумалась, что не сразу услышала стук в дверь.
— Дорогая, ты в порядке? Твоя мама сказала, что тебе стало плохо, — обеспокоенный голос Горлова послышался из-за закрытой двери.
Васильева закусила губу и немного сжалась всем телом от стыда. Сейчас ей придется ему солгать. На минуту девушку посетила мысль рассказать Толе правду, но ей пришлось расстаться с этой глупой мыслью. Если Горлов узнает, то скорее всего отложит свадьбу, а Настя не желала промедления в данном вопросе. Понимала, что будучи замужней уже не отступится от собственного решения. Совесть ей не позволит оступиться. Штамп в паспорте, как прививка от Артемьева, который стал практически неизлечимой болезнью для неё. Совесть и сейчас усиленно кричала, обзывала весьма нелестными эпитетами. Она чувствовала себя проигравшей, униженной тем, что собственное тело придавало и не слушалось её. И все из-за Паши! Черт его дери! Но даже находясь в взбешённом состоянии Настя понимала, что тоже виновата в произошедшем. Она допустила слабость. Больше такого не должно повториться. Никогда!
Сделав глубокий вдох, Васильева открыла дверь. Даже улыбнуться попыталась, но получилось откровенно неудачно.
— Нормально всё, похоже съела что-то несвежее, вот желудок и бастует, — проговорила она скороговоркой, не решаясь посмотреть в глаза жениху. Настя осознавала, что подобным трусливым поведением выдает себя с головой, но ничего не могла с собой поделать. Васильева никогда не умела врать.
— Точно? Может отвести тебя к врачу?
— Толя, нормально всё. Просто наглотаюсь сейчас фестальчика и спать лягу. К завтрашнему дню буду, как огурчик! — с наигранным воодушевлением проговорила Васильева, прекрасно понимая, что примой театра ей никогда не стать.
— Угу, — согласился жених, — такой же зеленой и в пупырышек. Настя, ты себя со стороны видела? Ты вся красная! У тебя случайно температуры нет?
— Сейчас измерим, — оперативно вмешалась Оксана Дмитриевна. — Не беспокойся, я за ней пригляжу, если что скорую сразу вызову, хотя уверенна, что до этого не дойдет. Езжай, делай свои дела. Клиенты ждать не будут. Как освободишься, заедешь и лично убедишься, что с Настюшей все нормально.
Воцарилась тишина, блондинка чувствовала взгляд Анатолия на себе, но не решалась поднять глаза.
— Хорошо, — согласился мужчина в итоге, в голосе явно чувствовалось сомнение, — но если что-то произойдет, сразу мне звоните.
— Естественно! — кивнула мама Насти.
— Настён, если что, я на связи, — Горлов взял невесту за подбородок, буквально заставляя посмотреть ему в глаза. — Потом расскажешь, что именно хотел от тебя твой... м-м-м... друг.
Не имея моральных сил, хоть что-то ответить, девушка кивнула, после чего получила поцелуй в макушку.
— Иди, ложись, я чуть позже заеду!
Анастасия моментально воспользовалась шансом и сбежала в спальню. Залезла на кровать, уткнулась лицом в подушку, да еще укуталась в одеяло с головой. Она не хотела сейчас ничего ни видеть, ни слышать, ни чувствовать. Впрочем, последнее при всём желании не получалось.
— Он ушел, — услышала Настя через время голос мамы, — но думаю, о чем-то догадался.
Естественно догадался! Горлов слишком умен, чтобы не понять. Девушка откинула одеяло и посмотрела на мать. Та стояла около двери и просто ждала. Она никогда не давила на дочь, считая, что Настя сама придет к ней за советом, если тот ей понадобится.
— Я люблю Пашу, — выпалила Васильева, ожидая бурной