Читать интересную книгу Любовь к трем ананасам - Наталья Александрова

Профессор хотел повторить, что ничего не знает, но смог только промычать что-то неразборчивое.

Ситуация явно повторялась.

Ангелина достала пачку ментоловых сигарет, раскурила одну из них и сделала шаг вперед. Держа тлеющую сигарету двумя пальцами, она поднесла ее к щеке профессора.

– Знаешь, как пахнет горелое мясо? – прошептала она с хищной садистской улыбкой. – Как пахнет твое собственное мясо? Сейчас ты почувствуешь этот божественный запах!

Профессор прижался к стволу пальмы, в ужасе скосив глаза на горящую сигарету.

Вдруг сверху свесилась мохнатая лапа и выхватила сигарету из руки садистки.

Мартышка с сигаретой стремительно вскарабкалась по веткам пальмы и издала резкий звук, отдаленно напоминающий издевательский смех.

– Ах ты, маленькая мерзавка! Ну ничего, я до тебя тоже доберусь! – Ангелина погрозила обезьянке кулаком. – А сейчас у меня есть более неотложные дела.

Она снова достала пачку сигарет и зажигалку, но вдруг из листвы высунулась еще одна лапа и выхватила зажигалку у замешкавшейся «медсестры». Вторая мартышка скользнула в сторону и закачалась на ветке, размахивая блестящей безделушкой.

– Да вы сговорились! – взвизгнула Ангелина. – А ну, отдай зажигалку! Это же Картье!

Она схватила валявшийся на земле крупный орех и запустила им в мартышку.

Это было ее ошибкой.

Швыряние орехов – это любимое занятие мартышек, можно сказать, их национальный спорт, и в этом занятии им нет равных. В ответ на единственный орех, брошенный Ангелиной, на нее обрушился целый град обезьяньих боеприпасов, среди которых были орехи, яблоки, апельсины и даже один ананас, правда, не слишком крупный. Однако, пущенный меткой рукой, ананас удачно попал злодейке прямо в глаз.

Обезьянка, добившаяся такого большого успеха, радостно заверещала и спрыгнула на землю, чтобы лучше разглядеть результат своего ловкого броска.

Ангелина вскрикнула и схватилась за подбитый глаз. Под ним быстро выступал здоровенный синяк.

– Ах ты, дрянь мохнатая! – истерично завопила «медсестра» и бросилась вслед за обидчицей. При этом ярость застилала ей глаза, и она бежала, не разбирая дороги, да еще один глаз был подбит… в итоге, пробежав несколько шагов, Ангелина поскользнулась и под радостное верещание мартышек свалилась в водоем.

Тем временем Валентин Петрович не терял времени даром.

Когда Ангелина привязывала его к пальмовому стволу, профессор вспомнил еще один прием, которому его научил верховный шаман племени козюмбра.

«Когда наш воин попадает в плен к врагам и те привязывают его к столбу, чтобы станцевать вокруг пленника воинственный танец, который поднимает боевой дух и улучшает аппетит, воин козюмбра напрягает все мышцы своего тела. Потом, когда враги начинают танцевать, увлекаются этим процессом и их внимание притупляется, пленный воин расслабляет мышцы. Веревки ослабевают, и воин выскальзывает из пут… правда, в последнее время в ход пошли нейлоновые веревки, а с ними это проделать сложнее».

Так и профессор, когда злодейка привязывала его к дереву, напряг все свои мышцы.

Конечно, мускулатура пожилого профессора была не так развита, как у молодого африканского воина, но и он благодаря частым походам, связанным с трудами и лишениями, был неплохо физически развит. Кроме того, ствол пальмы, к которому он был привязан, как известно, покрыт густыми волокнами, напоминающими козью шерсть. Эти волокна примялись, и веревка ослабела еще больше. Веревка, к счастью, была натуральная, из кокосового волокна, и профессор довольно легко из нее выскользнул.

Почувствовав себя свободным, он сорвал с лица скотч, нырнул в заросли и прокрался вперед, чтобы разглядеть, чем занята его жестокая преследовательница.

Выяснить это не составило труда.

Ангелина барахталась возле берега, безуспешно пытаясь выбраться на сушу. Берег был крутой, довольно высокий и очень скользкий, так что все попытки «медсестры» заканчивались неудачей.

И тут профессор заметил, что гладь бассейна разрезает стремительно приближающийся предмет, оставляя за собой волны, как рубка подводной лодки.

Приглядевшись к этому предмету, Валентин Петрович разглядел треугольную голову крокодила.

Ангелина, обладавшая сильно развитой интуицией, оглянулась и тоже увидела приближающегося хищника. Она взвизгнула и бешено заработала руками и ногами. Поскольку выбраться на берег не получалось, она по-собачьи поплыла прочь от крокодила.

Конечно, крокодил плыл гораздо быстрее, и расстояние между ними стремительно сокращалось.

Несмотря на то что Ангелина была явной злодейкой и только что собиралась пытать его, профессор почувствовал, что не может безучастно смотреть, как прожорливая рептилия расправляется с беспомощной женщиной. Он выскочил из кустов, еще не зная, что собирается предпринять…

Но в это время на пути Ангелины оказался маленький островок. Она прибавила темп и вскарабкалась на него, благо здесь берег был ниже и не такой крутой.

Хищник неумолимо приближался.

Профессор вспомнил, что крокодилы передвигаются по суше нисколько не хуже, чем в воде, и зажмурил глаза, чтобы не видеть страшную гибель Ангелины…

Он ожидал услышать истошный вопль, страшный хруст костей, но ничего не происходило.

Наконец Валентин Петрович открыл глаза.

Перед ним предстала удивительная картина: крокодил выбрался на островок, но Ангелина в последний момент сумела подпрыгнуть и ухватиться за свисающую над островком пальмовую ветку. При этом она, наверное, поставила мировой рекорд по прыжкам в высоту, потому что эта ветка находилась не меньше чем в трех метрах над поверхностью острова и, соответственно, над разинутой пастью крокодила.

Теперь «медсестра» раскачивалась над островком, вцепившись в ветку мертвой хваткой, а крокодил лежал внизу, умильно глядя на нее и широко разинув зубастую пасть.

Крокодил считал, что время работает на него и рано или поздно добыча свалится прямо ему в рот. Чего другого, а времени у него было навалом.

Валентин Петрович приблизился к берегу водоема, раздумывая, должен ли он, как порядочный человек, спасти Ангелину или, как умный человек, как можно быстрее унести ноги.

– Ну, что смотришь? – прошипела «медсестра», медленно раскачиваясь над крокодилом.

– Предупреждал же Минздрав, что курение опасно для жизни, – проговорил Валентин Петрович.

– Не радуйся раньше времени! Я до тебя еще доберусь!

– Если только раньше до тебя не доберется крокодил!

Словно подтверждая его слова, крокодил устроился поудобнее и еще шире разинул пасть.

– Холодильник! – завопила Ангелина. – Он здесь!

Профессор отбросил колебания и снова нырнул в заросли.

Углубившись в них на безопасное расстояние, он подумал, что положение его по-прежнему незавидно. Зимний сад не так велик, чтобы скрываться в нем бесконечно, а подручных у Холодильника очень много, и рано или поздно они поймают профессора. Так что нужно срочно искать какой-то выход…

Профессор осторожно раздвинул ветки какого-то колючего тропического куста и застыл на месте: блуждая среди зарослей, он сделал круг и снова вернулся к берегу бассейна, где восседал в кресле Холодильник. Старый злодей настороженно вглядывался в окружающие джунгли, и Валентину Петровичу показалось, что их глаза на мгновение встретились. Он отступил, стараясь шорохом ветвей не выдать свое присутствие. Холодильник приподнялся в кресле и хотел что-то сказать, но в это мгновение перед ним появился «дворецкий» Степаныч в сопровождении двух новых персонажей.

Один из них был крупным и толстым. Его наголо бритая голова и короткая жирная шея лоснились от пота, причем ясно было, что вспотел он не от влажной жары, царящей в оранжерее, а от страха. Второй, небольшого роста и чрезвычайно щуплый, отдаленно напоминал крысу, причем крысу очень злобную и очень опасную. Издали своим маленьким ростом и неровными разболтанными движениями он смахивал на подростка, но острая крысиная мордочка нездорового землистого цвета была покрыта сетью мелких морщин.

– Вот они, шеф! – доложил «дворецкий», отступив в сторону и оставив странную парочку один на один с Холодильником.

Валентин Петрович заметил, что «дворецкий» успел переодеться после встречи с крокодилом.

– Да уж вижу! – проскрипел старик, склонив голову набок и разглядывая пришельцев. – Явились – не запылились! Что скажете? Или будете в молчанку играть?

– Это все он, шеф! – выкрикнул толстяк неожиданно высоким дребезжащим голосом. – Я ему говорил, что нельзя Минского убивать! Что сперва надо его как следует потрясти… но он разве слушает… у него на все один подход: вжик – и готово…

– Не слушайте его, шеф! – негромко вступил тощий тип, облизнув пересохшие губы. – Вы его лучше спросите, кто нож достал? Если бы не нож, ничего бы не было!

– А он на нас пушку наставил! – заверещал толстяк. – Что мне оставалось делать? Ждать, пока он пальнет?