class="p">— Да, я ханран. И ты. Все. Все джиане, знают они об этом или нет. Наш долг, данный Богами, — противостоять захватчикам.
— Мой долг — работать на мою семью. Я не Шулка. Это не моя борьба.
Они перешли дорогу и повернули на восток. Со стороны Кары не было никаких колебаний — она знала, куда они направляются, – и Яс это ни капельки не нравилось.
— Это борьба каждого, — сказала Кара. — Разве ты не хочешь, чтобы Малыш Ро вырос в свободной стране, где его не повесят за то, что он оказался не в том месте не в то время?
Яс вздрогнула, вспомнив о виселицах и своем сыне:
— Да. Да, хочу.
— Тогда помоги нам. Тебе не придется делать ничего, что подвергло бы тебя риску — просто держи глаза и уши открытыми. Никто никогда не свяжет тебя с нами.
Две женщины встали в очередь в контрольно-пропускной пункт на Хаусман-стрит. Они молча ждали, пока Черепа не спеша изучали бумаги, выискивая неточности, их руки не отрывались от рукоятей мечей. Яс ненавидела их вид — ненавидела, что они разрушили все, о чем она когда-либо заботилась. И теперь она работала на этих ублюдков. Что за бардак.
Яс не стала дожидаться шулка после того, как ей махнули рукой, чтобы она проходила. Она зашагала прочь, засунув руки в карманы и опустив голову.
Кара догнала ее через две улицы:
— Что они заставили тебя там делать?
Яс вздохнула:
— Я убираю офисы и некоторые жилые помещения. Затем мы подаем ланч, и остаток дня я занимаюсь случайными делами то тут, то там. За это я получаю два с половиной статера в неделю, пакет с бесплатной едой и взбучку от губернатора.
— Губернатор тебя избил?
— Я убирала у него в кабинете, вошла какая-то сука, офицер Эгрила, и устроила ему выволочку у меня на глазах, так что после того, как она ушла, он преподал мне урок, чтобы ему стало легче.
— Ублюдок.
— Он уже старик. Он устал прежде, чем смог нанести какой-либо реальный ущерб.
— Как выглядит его офис?
— Беспорядок. Повсюду бумаги. Он пьет. Много. Женщина-Череп хотела, чтобы он арестовал членов Ханрана.
— Они сказали, кого?
— Не думаю, что они знают, кто они. На самом деле нет.
— Без сомнения, они пойдут и арестуют первых попавшихся людей. Черепам все равно, пока у них есть джиане, которых можно вздернуть. Нам нужна твоя помощь. Мы должны их остановить. Погибнут невинные люди. Никто из нас не в безопасности. Никто.
Они шли в неловком молчании. Яс хотела, чтобы женщина ушла; ее день и так был достаточно плохим. Они завернули за угол, и Яс вздохнула с облегчением, увидев свой дом.
Кара схватила ее за руку:
— Ты нам поможешь?
— Нет. Я уже говорила тебе — мне нужно думать о своей семье. У них есть только я, чтобы присматривать за ними.
— Подумай о них, Яс. Сделай это для них.
— Откуда я вообще знаю, что ты ханран, а? Все это может быть ловушкой — проверкой на лояльность. Ты можешь работать на Эгрил.
— Могу тебя заверить, что нет.
— В любом случае, я этого не сделаю. Оставь меня в покое. Найди какого-нибудь другого дурака.
— Больше никого нет. Ты нам нужна.
Яс посмотрела на свой дом. В окне мерцала свеча. Ма и Малыш Ро ее ждали. В безопасности. Она ни за что не собиралась подвергать их опасности:
— В последний раз говорю, оставь меня в покое.
Кара сжала руку Яс:
— По крайней мере, подумай об этом.
Яс выдернула свою руку:
— Отвали.
— Хорошо. Увидимся позже.
Яс смотрел, как она уходит, чувствуя одновременно ярость от вторжения этой женщины и вину за то, что она поступила неправильно. Кары была права — еще как! В этой войне не было гражданских лиц. Только Джия против Эгрила. Они все будут сражаться, и скорее раньше, чем позже.
Когда она вошла в дверь, Ма стояла у окна с Малышом Ро на руках. Ма приложила палец к губам:
— Он только что заснул.
Яс поставила корзинку с едой и подошла, по дороге сбрасывая пальто, ей не терпелось увидеть своего мальчика. Его губы были поджаты, и он слегка хмурился, как будто сон требовал сосредоточенности. Она поцеловала его в макушку и вдохнула этот чудесный запах. Чистая невинность.
— Что с тобой произошло? — прошептала ее мать, поворачивая лицо Яс, чтобы лучше видеть синяки.
— Ничего важного, — ответила Яс, высвобождаясь, чтобы сосредоточиться на Ро. Увидев его, она почувствовала себя лучше. Он был для нее всем, и она сделает все, чтобы сохранить его в безопасности.
9
Дрен
Киесун
— Ты должна быть терпеливой, — сказал Дрен. Фалса сидела на крыше, подобрав ноги, и наблюдала за ним, ее глаза были полны восхищения. Это был ее первый выход, и она была в восторге. Дрен наслаждался этим, продолжая свои наставления: — Ты думаешь, что тебе нужно взвинтиться, почувствовать, как внутри тебя закипает раскаленный гнев — но ты ошибаешься. Тебе нужна холодная хитрость.
Фалса кивнула, как будто знала, но она была всего лишь ребенком. Она ничего не знала, конечно, не в ее возрасте. Ей не могло быть больше двенадцати. Проказница. Она идеально подходила для того, чего хотел Дрен. Ни один Череп не ожидает, что Фалса всадит ему нож в спину. Он просто должен убедиться, что у нее хватит духу это сделать.
Он сидел, прислонившись спиной к стене водной башни, наслаждаясь прохладой, проникавшей сквозь дерево.
— Прежде всего ты должна выяснить, где будет находиться цель. Как только у тебя есть местоположение, ты его проверяешь. Узнай его лучше, чем свой собственный дом. Всегда ищи какое-то особое место. Где темно и тихо. Где достаточно близко к цели, чтобы нанести удар, и, самое главное, откуда ты легко можешь сбежать.
Как только ты нашла место, ты исчезаешь. Избегай этого места, как чумы, на случай, если кто-то еще тоже наблюдает за ним. Ты же не хочешь никого предупреждать о том, что что-то происходит, или чтобы о тебе доложили Черепам.
Фалса снова кивнула, и на ее детском личике появилась сияющая улыбка.
— В тот день, когда ты собираешься это сделать, — продолжал Дрен, — ты приходишь туда рано, очень рано, так чертовски рано, что даже