Мы поднимаемся по серпантину и захватывающий дух вид постоянно меняет сторону. Озеро, сверкающее внизу, отдаляется и скоро совсем скрывается из виду, когда мы, сделав крутой поворот еще раз, углубляемся в лес.
Темнеет уже стремительно, смазывая силуэты деревьев в неразличимые пятна. Свет от фар скачет вместе с машиной на каждой кочке и вырывает из сгущающихся теней сухой кустарник и глубокие канавы на обочинах. Я чувствую, что мы ускоряемся, стараясь успеть до полной темноты.
От скорости начинается тряска и мы дружно пристегиваемся, пока не выкинуло наружу. Володя что-то хочет сказать, но клацает зубами, прикусывает язык и отмахивается, вцепившись в спинку пассажирского сиденья.
Через несколько минут зубодробительный кусок дороги кончается и мы еще прибавляем скорость, выезжая на прямую и относительно ровную поверхность.
Я бросаю попытки разобрать, что за окном. Мелькающие в сумерках деревья напоминают скрюченных монстров, протягивающих к нам свои тощие длинные лапы. В тепле меня снова клонит в сон, устраиваюсь поудобнее и тут машина резко виляет в сторону.
Ремень впивается в грудь, натягиваясь, вовремя упираюсь руками в сиденье, прежде чем мы останавливаемся под оглушительный визг тормозов. В груди ухает и я выглядываю, всматриваясь вперед.
Впереди едущая машина стоит поперек дороги, Магнус бегает рядом с фонариком, направляя мощный поток света во все стороны и даже вверх.
— Что случилось? — встревоженное бледное лицо Володи тут же появляется рядом.
Тот же вопрос задает и наш водитель, опуская стекло и высовываясь наружу. Магнус отмахивается, обходит машину вокруг, внимательно ее оглядывая и даже заглядывает под дно.
Высветив напоследок дорогу впереди, северянин садится обратно и рация оживает:
— Все в порядке. Показалось, что какой-то зверь выскочил прямо на нас. Двигаемся дальше, отбой.
Прорицатель ерзает на месте, озираясь, и я передаю слова Магнуса, делая равнодушный вид. Но сон отбивает совершенно и, когда мы продолжаем движение, я до боли в глазах смотрю в серые тени за окном, чуть опустив стекло.
Мы несемся еще полчаса, пока последний светлый участок неба не сливается с окружающей темнотой. Слышу, как по рации тихо переругиваются водители. Но потом звучит «слава богам, совсем немного осталось» и я успокаиваюсь.
— Почти приехали, — улыбаюсь я Истровскому и он расслабленно откидывается на спинку.
Я уже мечтаю о мягкой и удобной кровати и кружке горячего. Да хоть на шкурах у очага, но лишь бы вытянуть затекшие ноги. Отрывочный сон только раззадорил желание отоспаться.
Краем глаза замечаю, как вздрагивает Володя на очередной кочке. Да уж, с таким количеством фобий парню только и остается, что сидеть дома. Поворачиваюсь к нему, чтобы снова успокоить и вижу, что его голова запрокинута, а глаза мутные.
Тут же нарастает чувство опасности. Оно верещит, пульсируя кровью в висках, а Володя открывает рот и хрипит:
— Стой!
Я не успеваю крикнуть водителю, вижу только, как едва поворачивается его голова в нашу сторону. И тут в дергающемся свете фар впереди что-то проносится поперек дороги. Что-то, размером с дом. Или мне показалось?
Хтонь, что это было? Вторая огромная тень проносится вслед за первой, а третья влетает прямиком в машину Магнуса. Водитель матерится, мы начинаем тормозить с заносом.
Внедорожник впереди со скрежетом проминает и уносит с дороги, отбрасывая в овраг. Я глохну от визга колодок, в нос ударяет запах горящей резины, нас разворачивает на сто восемьдесят градусов.
Меня вжимает в дверь, я бьюсь головой, разбивая стекло.
— Что это за хрень? — слышу я перепуганный голос водителя.
И тут в нас влетает машина, едущая за нами, тараня и протаскивая вперед. Успеваю увидеть удивленные глаза водителя напротив и весь мир вздрагивает. Что-то ударяется нам в бок, металл двери с протяжным скрипом проминается, нас подбрасывает вверх и выкидывает с дороги.
Сбоку проносится пламя, воняет паленым и нашу машину начинает со скрежетом нести со склона, переворачивая. Чувствую только, как трещит ремень или мои ребра, или все вместе, меня снова бьет головой и посыпает стеклом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я пытаюсь расставить руки для упора, натыкаюсь на что-то мокрое, вижу свою окровавленную руку. Мы зависаем на миг в полете и мир, замерев, обрушивается стоном сминаемого металла.
Чувствую, как рвется ремень, внутренности вжимает в позвоночник, затем кидает вперед и последнее, что я вижу — как я лечу лицом в обломки расколотого стекла, торчащие в двери.
Глава 12
Кап. Кап. Кап. Что-то очень настойчиво капает мне в висок, раздражая. Кап. Да мать вашу, дайте уже просто поваляться без сознания!
Приходится открывать глаза. Удается с трудом, все лицо в чем-то липком и холодном. Голова тут же отзывается гудением, переходящим в противный тихий писк в ушах.
Салон вверх тормашками, значит мы затормозились на крыше. Всполохи огня сбоку, что-то оторвало и вяло горит, едва освещая небольшой кусок земли. Какие-то кусты, тонкие стволы, камни…
Осторожно шевелю руками, в плече тянущая приглушенная боль, похоже ушиб. Либо от шока я не чувствую, либо я умудрился ничего себе не сломать. Ребра тоже ноют, но от глубокого вздоха ничего не стреляет, ну хоть в этот раз не переломал.
В этом мире не так страшно что-то ломать, как это исцелять… Забавно, что при таких возможностях гораздо больше задумываешься о том, чтобы остаться целым. Поэтому сейчас я тихо радуюсь.
Ощупываю макушку, перехожу к лбу и шиплю. Ясно, чуть не сняло скальп. Но кровотечение почти остановилось, значит тоже ничего смертельного.
Начинаю шевелить ногами и слышу оттуда тихий стон. Локти соскальзывают и не сразу получается приподняться. Володя держится за голову, второй рукой шаря по телу. Его ремень выдержал, а вот меня уложило поперек салона.
Ровно между нами тощий ствол деревца, пробивший заднее стекло. Запоздалый страх пробивает холодным потом.
— Живой? — раздираю слипшиеся губы, тонкая кожа рвется, придавая заряд бодрости.
— Вроде… — в его слабом голосе уверенности не особо много.
Он начинает шевелиться активнее, отстегивается и падает на меня. От его веса что-то впивается в поясницу, выгибаюсь и в позвоночнике предательски хрустит. Секунда, две, но хребет больше не издает пугающих звуков и я активно работаю руками. Цепляюсь за какие-то обломки и осколки, выбираюсь наружу через разбитое окно, вытаскиваю прорицателя.
Заглядываю в водительское окно и отшатываюсь. Северянину свернуло шею под таким углом, что сразу понятно — мертв. Остекленевшие глаза смотрят на меня с легким удивлением.
— Что там? — тихо спрашивает Володя, пытаясь выглянуть из-за спины.
Я только мотаю головой и поворачиваюсь, оттесняя друга назад и заслоняя вид.
— Ты… Ты… — никак не может закончить Володя, указывая на мое лицо.
Согласен, харя у меня сейчас наверняка та еще. Кровь из головы уже не льется, но перемазало меня всего. Судя по ощущениям, даже коркой успел покрыться. Не время прихорашиваться.
У Истровского вид тоже не подходящий для светского приема. Половина лица в грязи, на второй бурый отпечаток и наливающийся фингал под глазом. Но взгляд ясный, хоть он и щурится, снова оставшись без очков.
Откуда нас скинуло видно отлично — вверх уходит темный след среди высоких кустов, сметенных парой тонн металла. Пропаханная земля и финальная точка тут, на плоском месте, где начинается лес.
Наверху видны отблески пламени. Подталкиваю Володю назад, на склон.
— Давай, в темпе, надо выбираться к своим, поднимаемся.
Он наконец перестает заикаться и ползет, цепляясь за камни и кусты. Меня пальцы слушаются плохо и я пару раз срываюсь, едва не улетая обратно, к искореженной машине. Володя, заряженный моим пинком, опережает меня на пару метров и первым пропадает из виду, выбравшись на дорогу.
Сверху слышны голоса и стоны. Наваливается дурнота, прибивая к земле, и наверх я выползаю, осматриваясь. Оставшиеся две машины тут. Одну просто сильно смяло, а вот у второй оторвало перед и откинуло в сторону. Обе части горят чуть в стороне, ярко освещая место аварии.