Читать интересную книгу Приключения в Кукарекии и на острове Сладкая Отрада - Роберт Вайдло

— Смотрите, не ткните меня носом своей лодки, — предупредил он. — А то мама задаст вам жару!

— Не беспокойся, — ответил, наконец, оправившись от удивления, Бяка-Задавака. — Скажи-ка лучше, что сделалось с островом? — В голосе его слышалось неприкрытое страдание. — Почему он так мал? И гол?

— Разве мал? Разве гол? — удивился, в свою очередь, бегемотик.

— Видите, милейший, — повернулся Бяка-Задавака к псу-санитару, — кому на самом деле нужны очки. Эх, бегемот-бегемотище, да разве ты сам не видишь? — и он горестно махнул рукой в сторону холмика над водой.

Бегемотик глянул — да так расхохотался, что чуть не захлебнулся. Он вертелся в воде и так, и этак, толстые ноги его так бултыхались, что море вокруг закипело.

— Это… это не остров… хе-хе-хе, — с трудом произнес он, едва удерживаясь от смеха. — Это… ха-ха-ха… моя мамочка Бегемотиха… хи-хи-хи. Это не холмик, это она спину на солнышке греет.

Бяка-Задавака застыл с открытом ртом, зато все остальные так и схватились за животики. Когда смех поутих, маркиз, собрав остатки достоинства, решил спасти положение:

— С каких это пор бегемотики обитают в море? Неслыханно!

— Дело в том, что моя мамочка терпеть не может сладкого, а на острове Сладкая Отрада все сладкое, даже в речке там течет не вода, а какао. Мамочка не разрешает и мне там плавать — от сладкого болит животик. Приходится заплывать далеко в море, потому что у берега даже море не соленое, а сладкое.

— Да где же он, наконец, этот сладкий берег? — взмолился маркиз.

— На лодке не заметите, как домчитесь. Держитесь все время прямо — и скоро вы будете на месте.

И бегемотик с наслаждением повернулся пузиком кверху, подставив его солнышку. И все опять увидели, что когда он не шевелится, ну точь-в-точь красный буй!

Вскоре завиднелся и берег. Вначале он казался лишь узкой полоской над морем, потом путешественники стали различать горы, вершины, и наконец целый остров во всем своем великолепии предстал перед ними.

Высились белые и розовые дома из пастилы, зеленели конфетные деревья, коричневели шоколадные заборы и перила, стлались под ногами мелкими квадратиками вафельные тротуары, качались качели, вертелись карусели и еще было столько всяких удивительных вещей, какие могут быть только на сказочном острове.

У подножия громадной горы сверкал и переливался на солнце облицованный серебряной бумагой замок, который не мог принадлежать никому иному, как правителю чудесного острова, могущественному Шоко-Роко.

Торжественный прием

От сверкающего замка по мощенной леденцами мостовой спускалась к морю шумная процессия, сразу привлекшая к себе внимание прибывших. Впереди чинно вышагивал важный господин в цилиндре из серебряной бумаги. Все его одеяние так блестело на солнце, что смотреть на него можно было только прищурившись. На нем был ярко-красный сюртук, светло-зеленые брюки в желтую полоску и лакированные туфли с золоченым рантом.

Вокруг блистательного господина крутились и скакали шоколадные сорванцы в цветных одеждах из серебряной бумаги и все в разных шапочках. Они так ловко выкидывали свои коленца, что воздушные шарики, которые они держали на ниточках, все вместе образовывали причудливую крышу-балдахин над правителем и заслоняли его от солнца. По правую руку от правителя на шаг сзади важно переваливалась на коротких лапках сова, по левую — на два шага сзади — мягко ступал марципановый лев.

За правителем в представительной процессии шествовали всевозможные шоколадные и марципановые фигурки — зайцы, раки, утки, лошади, собаки, кошки, обезьяны, медведи, ягнята, следом за ними в строю маршировали марципановые львы. Видимо, то были приближенные правителя. За процессией весело кувыркались клоуны и прыгали скоморохи-оркестранты, которые больше били в литавры и барабаны, чем дудели в трубы и фанфары.

За оркестром в некотором отдалении шли простые жители острова — куклы, деревянные и тряпичные игрушки, надувные зебры, петухи, поросята, жирафы — словом, кого там только не было. Когда вся эта галдящая и кувыркающаяся, пестрящая и блистающая, поющая и играющая толпа приблизилась к лодке, у наших путешественников зарябило в глазах.

У причала, выложенного из белого рафинада, процессия остановилась. Оркестр громыхнул последним аккордом, и музыка стихла.

Шоко-Роко вышел из-под парящего в воздухе балдахина, радушно раскинул пухлые руки в белоснежных перчатках и заговорил сладчайшим голосом:

— Добро пожаловать в мое волшебное царство — на остров Сладкая Отрада! Шоколадный вам всем привет! — Тут он внимательно осмотрел новичков, переводя пристальный взгляд с одного на другого, и еще слаще добавил: — Хотя я не вижу среди вас ни одной шоколадной или марципановой фигуры…

— Да у нас маркиз почти что как марципановый, — вклинился Тельняшкин в торжественную церемонию, на что доктор Меэрике не сдержалась и прыснула.

Впрочем, добрейший Шоко-Роко ни капельки не рассердился и продолжил все так же сладкоречиво:

— Хотя я не вижу среди вас ни одного из моих приближенных, вы все — желанные гости в моем государстве, где нет недостатка ни в веселье, ни в сладостях. Добро пожаловать на сладчайшую из земель!

Наши путешественники один за другим вылезли из лодки на сахарную пристань. Встречавшие стали хлопать в ладоши, обнимать и целовать гостей, и только оркестранты, кивая, держались поодаль — им не положено было разбредаться.

Но вот Шоко-Роко поднял руку в белой перчатке и скомандовал:

— Шоколадный салют в честь прибывших! Отпустить воздушные шары! Оркестр — музыку!

Оркестр грянул в барабаны, так что у присутствовавших чуть барабанные перепонки не полопались. Шоколадные сорванцы отпустили ниточки, и балдахин взмыл в воздух, постепенно распадаясь и образуя в синем небе причудливые узоры, как в калейдоскопе.

— Я почему-то себя прекрасно чувствую! — воскликнула пчела Жужа. Она увидела парящие шары и ей самой захотелось полететь.

— Мое крыло совсем здорово. Вы прекрасный врач, доктор Меэрике. Благодарю вас — и до свидания! Поспешу в Кукарекию сообщить вашим друзьям добрую весточку о вас.

— Передай, что с нами все в порядке и мы скоро вернемся, — наказала доктор Меэрике.

Пчела зажужжала в предвкушении полета, замахала крылышками и взяла курс прямо к родным берегам.

Тельняшкин сорвал с головы бескозырку и помахал на прощание. Доктор Меэрике тоже схватилась за свой докторский колпак и… рука ее застыла в воздухе: шапочка была на месте, а ведь еще несколько минут назад ее не было на голове, Меэрике помнила это совершенно отчетливо. Ее не было уже давно, она была безвозвратно утеряна… Безвозвратно?

Не успела она подумать об этом, как едва удалившаяся от берега Жужа внезапно вскрикнула и рухнула прямо в воду.

— Жужа! — испугалась доктор Меэрике. — Да что с ней? Скорей на помощь, она может утонуть!

Следивший со сладкой улыбкой за полетом Жужи Шоко-Роко махнул перчаткой, и надувная утка без лишних слов поспешила к потерпевшей бедствие пчеле, подплыла и осторожно взяла ее в клюв.

«Только бы не грянул оркестр!» — волновался Тельняшкин. Ведь утка с испугу может и проглотить пчелу!

— Удивительно, — печально подивилась пчела, отряхнув воду с крыльев, когда утка благополучно доставила ее на берег. — У меня совершенно не было сил лететь дальше — а сейчас я опять здорова, как ни в чем не бывало!

— Это вполне естественно, — любезно откликнулся Шоко-Роко. — Просто вы не знаете, что остров Сладкая Отрада обладает чудодейственной силой. Здесь все становятся здоровыми и красивыми, но… — Шоко-Роко слегка потупился, затем с извиняющейся улыбкой продолжил, — но эта чудодейственная сила не распространяется за пределы острова, ваша пчелка об этом и не догадывалась, бедняжка.

Теперь и доктор Меэрике догадалась, откуда на ней появилась белая, причем чистенькая докторская шапочка, а в кармашке — свежий марлевый платочек. Да и сам халат был чист и свеж, как в былые времена.

— Так нельзя ли вернуть былую красоту моему бедному хвостику? — проворчал Гав, поглядывая на доктора Меэрике и убеждаясь в том, что воздух острова подействовал на нее как нельзя лучше.

— Дорогой гость, вас, кажется, зовут Гав? — ласково обратился к санитару Шоко-Роко. — Соблаговолите оглянуться — и дальнейшие мои уверения станут излишними.

И хотя Гав никогда не слушался других и не следовал дружеским советам, он все-таки поддался искушению и бросил взгляд назад. И что же? Его хвост был опять шелковистым и гладким и загибался щегольским крендельком, к тому же держался он не на одной ниточке, а был прочно пришит. Ну совсем как новый!