Русские скоро уйдут, думал он. И начнется страшная междоусобица, пока власть не достанется кому-нибудь сверхкровожадному и бесчеловечному. Как ни парадоксально это звучит, но лишь такой человек способен спасти истерзанную войной страну и силой заставить людей растить деревья и злаки, а не сеять смерть. Таких людей обычно осуждают современники, зато возвеличивают потомки. Тому пример Петр Первый. Когда-то с ним рядом наверняка поставят Сталина. Это сейчас русские вытирают об его давно сгнивший труп ноги.
Анджей встречался и разговаривал с местными жителями. Все они, даже интеллигенция, казались ему религиозными фанатиками. Но он вскоре понял, что такими их сделала война. Ему приходилось бывать в мусульманских странах, где люди спокойно жили и занимались мирным трудом. Да, почти все без исключения мусульмане почитают аллаха и его пророка Магомета, но фанатики среди них встречаются не чаще, чем среди католиков или протестантов.
Он вспомнил Россию послевоенных лет и идеологический фанатизм, которым были заражены все эти оборванные, полуголодные люди. Ни тогда, ни сейчас он их не осуждал, но и не жалел. Каждый выбирает то, что ему по душе. Афганцев он жалел – им навязали эту войну люди другой веры, а точнее, те, которые не верят ни во что, сумев поссорить между собой мусульман.
Нет, определение «русские» очень неточное. Здесь, в этом страшном котле войны, варится не один десяток людей различных национальностей, да и те русские, с кем ему довелось встретиться, очень разные. Одни с пеной у рта доказывают свою правоту и искренне верят, что пришли в чужую страну с освободительной миссией. Это не русские – это советские, новая раса, выращенная на щедро удобренной марксистской утопией почве. Другие – их, оказывается, не так уж и мало – стыдятся того, что вынуждены делать. Их грызет совесть. Ему рассказывали про одного старшего лейтенанта, который пустил себе пулю в лоб, узнав, что в колонне, которую обстреляло из гранатометов его подразделение, были в основном женщины, дети, старики…
Его раздумья прервал нарастающий гул вертолета. Он огляделся по сторонам. Пустыня. Укрыться можно разве что под машиной. Но это не имело никакого смысла. Будь что будет.
Ему не хотелось быть расстрелянным и съеденным шакалами и хищными птицами, но в то же время он не чувствовал страха. Анджей горько усмехнулся. Последнее время он вообще ничего не чувствовал.
Рев нарастал. Вертолет летел над седловиной между двух горных вершин. Он был похож на огромную пиявку, с сытым урчанием переваривающую кровь.
Анджей заглушил мотор. Есть шанс, что его не заметят, – тьма успеет накрыть землю прежде, чем вертолет окажется над его головой. В этой стране ночь как густые паркеровские чернила и наступает внезапно.
Он закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья, борясь со сном. Зазвучала музыка – последнее время в его голове часто звучала музыка. Он видел перед глазами изуродованные – без головы и конечностей – трупы людей, и обычно это зрелище сопровождалось Баркаролой либо Третьей балладой Шопена. Он думал о том, что такую прекрасную музыку мог написать лишь безумец.
Судя по звуку, вертолет приближался медленно либо совсем не приближался.
Анджей открыл глаза. Сумерки уже начали превращаться в ночь. Большая черная пиявка странно болталась из стороны в сторону, словно воздушный шар в потоках воздуха.
Либо попал в аэродинамическую трубу, либо…
Анджей включил зажигание и нажал на газ. Машина с ревом помчалась по кочкам. Он понимал, что представляет собой прекрасную мишень, но профессиональное любопытство взяло верх.
Пока он доехал до места, над которым болтался вертолет, стемнело окончательно. Рев стоял оглушительный. Прислушавшись, Анджей определил: что-то случилось с мотором.
И вдруг он понял, что машина падает на землю. Сперва он уловил это каким-то чутьем, потом увидел само падение, которое продолжалось, как ему показалось, очень долго, хотя в действительности длилось считанные секунды.
Он всем телом ощутил толчок от соприкосновения с землей груды тяжелого металла и весь сжался, ожидая нестерпимого для барабанных перепонок грохота взрыва.
Но взрыва не последовало. Его окружала тишина, полная упоенно восторженных звуков финала Баркаролы.
Анджей развернул машину и погнал к месту катастрофы. Фары осветили лежащий на боку советский десантный вертолет МИ-24, оснащенный пушками и пулеметами.
Понимая, что он рискует жизнью, Анджей затормозил свой «лендровер» метрах в десяти от него, погасил фары и достал из-под сиденья фонарь, который купил в Кабуле в лавке, помимо прочего в открытую торгующей оружием и боеприпасами советского производства.
Прежде чем он успел вылезти из машины, со стороны вертолета донеслись отнюдь не военные звуки – кто-то насвистывал до боли знакомую мелодию и, похоже, мочился.
Анджей направил фонарь, ориентируясь на эти звуки, и нажал на кнопку. Сноп света выхватил трогательную картинку: высокий парень в ядовито-пятнистой форме советского десантника стоял на боку вертолета и с упоением орошал сухую, бесплодную землю пустыни. Его лицо выражало блаженство.
– Эй, нельзя ли без световых эффектов? – воскликнул он, не прекращая своего занятия. – Я думал, у меня лопнет мочевой пузырь, когда мы хряснулись об эти чертовы кочки.
Анджей направил луч чуть вбок и приблизился к парню.
– Дуэли не будет, верно? – сказал он по-русски. – Думаю, стоит отойти подальше от этого поверженного динозавра – он может плеваться огнем.
– Верно, старина. – Парень неторопливо застегнул ширинку. – Вылазь, красотка: этот джентльмен прав. – Он топнул ногой по металлической обшивке вертолета. – Эй, мадемуазель, пошевеливайся.
Анджей снова направил луч фонаря в сторону парня. Теперь рядом с ним стояла белокурая женщина, тоже одетая в десантную форму, которая была ей явно велика. Она сморщила свое хорошенькое кукольное личико и закрылась от света рукой.
– Быстро вниз! – скомандовал Анджей, ощутив опасность, – от вертолета разило керосином. – За мной! – Он кинулся бежать, освещая дорогу фонариком и слыша за собой топот ног. – Ложись! – И упал на холодную жесткую землю.
Фонарь погас. Очевидно, от сотрясения что-то случилось с контактом. Стало совершенно темно. Было тихо по-прежнему…
Взрыв грянул тогда, когда Анджей уже перестал его ждать. Земля отозвалась глухим надрывным стоном.
Анджей поднял голову и оглянулся. В двух шагах от него лежали эти двое. В волосах женщины отражались блики беснующегося пламени.
– Встать! По машинам! – скомандовал Анджей и, легко вскочив на ноги, побежал в сторону своего «лендровера». Он вдруг почувствовал себя молодым и бесшабашным. Этот бой со смертью выиграл он. Обыграв смерть, человек обычно начинает верить в то, что он супермен.