так на меня смотреть, то мне кусок в горло не полезет.
Велесов встал из-за стола и вышел в другую комнату, кинув на бегу:
— Поговорим позже.
Что это всё значит? Что я такого сказала! Я что так плохо выгляжу?
Он так и не притронулся к пище. А на столе были пироги, какие-то сладости, напоминающие пастилу, каша пшенная, тушёная с черносливом, рыба, запеченная с какими-то овощами. Евдоксия всё подносила и подносила ко мне подносы с едой.
— Надо, барыня есть, чтобы сила была, чтобы деток здоровых рожать!
Я чуть не поперхнулась при этих словах. И просто мотнула головой в знак согласия. Когда трапеза была закончена, а Велесов так и не появился, я начала переживать.
— Ты барыня, помягче с ним, мужчина он же как ребенок, ему пряничек, а он и рад! — поделилась житейской мудростью Евдоксия.
— А сколько у тебя детей, Евдоксия? — решила спросить я.
— Ой, барыня, так двенадцать, уж и внучата есть! Муж мой в гончарне работает, мастеру помогает, а я вот за домом слежу, до этого в лазарете, сколько лет отработала, стирала, убирала. А как тяжко мне стало, так благодетель наш Георгий Васильевич меня сюда и пристроил. И внучку моему, давеча монеток дал.
— А давно вы здесь?
— Так как пора замуж выходить пришла, годы же не урожайные были, голодные. Мы с Митрофаном и решили наниматься сюда. Тут и поженились уже, а затем и детки у нас появились, — закончила она.
И столько было тепла, доброты сейчас в её глазах. Что я даже задумалась, как было бы хорошо, иметь семью…
Евдоксия начала убирать со стола, а я решила ей помочь.
— Что ты? Что ты! Барыня! Отдыхай! — остановила меня помощница и как-то странно на меня посмотрела.
Я решила выйти и найти Велесова, попрощалась с Евдоксией и пошла искать своего благоверного.
Велесов стоял на открытой веранде, опираясь о перила. Я подошла и встала рядом.
Он тяжело вздохнул, но ничего не говорил. Я окончательно не понимала в чем дело. Но решила нарушить тишину:
— Когда же мы пойдем сдавать мой ДНКа!
— Зря, ты поднялась сюда, Саша! — прорычал он.
— Что происходит, Егор! — взорвалась я, — ты приводишь меня сюда, исчезаешь ничего не объяснив! Без конца врешь! — еще больше распылялась я.
Похоже, это подействовало, он замер.
— Мы должны быть честны друг с другом, тебе так не кажется! — немного поумерив пыл, начала я.
— Кажется, спускайся, мы идем в лабораторию! — с каким-то металлом ответил он.
Вот и поговорили…Мне стало так обидно, что я начала плакать, а когда спустилась вниз у меня началась истерика…Я чувствовала себя брошенной, никому не нужной. И видимо, все это из меня выливалось, а подоспевшая Евдоксия, пыталась меня успокоить, прижала меня к своей теплой груди, как это часто делала бабушка и говорила:
— Ну, что ты барыня! Ну, как это не нужна! Ну как это не любит! Да, глаз с тебя не сводил. Да, разве бы не любил, разве бы…
— А как же девки? — не унималась я.
— Ой, да какие девки! Девки пришли и ушли! Девкам платья не дарят, девок к столу не приглашают!
Но меня это мало успокаивало. Я продолжала всхлипывать. Она прижала меня еще сильнее приговаривая:
— Горе и печали пройдут, радость и веселье придут… Мне действительно становилось легче, я даже перестала всхлипывать… А потом приподняла голову, и сказала:
— Спасибо.
Евдоксия лишь нежно улыбнулась и похлопала меня по плечу. Я поднялась, протерла красные от слез глаза и сказала:
— Надо бы умыться, не пристало невесте в таком виде перед женихом появляться, — немного улыбаясь, произнесла я.
— Конечно, девонька, конечно! — подбодрила она меня.
Мы пошли в сторону купальни, я услышала шаги, посмотрела на Евдоксию и сказала:
— Я хочу побыть одна, останьтесь здесь! И нырнула за дверь. Подошла к ушату с водой и увидела своё отражение. Это была не та же Саша, которая жила в общежитии, из ушата на меня смотрела красивая девушка, с выразительными чертами лица. Светлая чистая кожа, ярко-алые губы, черные пушистые ресницы обрамляли заплаканные глаза. Если бы не покраснения, можно было сказать, что очень привлекательная особа. Что со мной случилось? Какой-то чудный отвар приняла что ли?
Умылась еще раз и услышала часть разговора:
— Что случилось?
— Не знаю, барин, — ответила Евдоксия.
— Почему Александра в купальне? — сердился Велесов.
— Умываться изволили, — как-то жалобно мяукнула Евдоксиния.
Вот ведь тиран! Меня обидел, на женщину, которая в бабушки ему годиться наезжает!
Я не вышла, я выскочила из купальни, смерила Егора сердитым взглядом и сказала:
— Что-то при княжеском дворе плохое нынче воспитание! Не находите, княже! Или как вас там? — процедила я.
Велесов не по-доброму посмотрел на Евдоксию, затем на меня и сказал:
— Ты готова идти?
— Ну разумеется! Княже! — продолжила я.
***
Мы шли в тишине, он изредка посматривал на меня, было видно, что злился, очень злился. Я тоже сердилась на него, поэтому даже не заметила, как мы пришли. В голове все крутился последний разговор. Велесов вскрыл защитный контур на двери, и мы оказались внутри, все было на тех же местах. Егор предложил мне сесть за стол, я не стала упрямиться. Он взял какой-то контейнер со стеллажа с колбами и подошел, раскладывая содержимое: пробирки, какие-то полосочки, шприц, ножницы, жгут.
— Что это? — напугалась я.
— Набор для забора образцов, — сухо ответил он.
— Хорошо, и что ты будешь со мной делать? — всё так же волнуясь, ответила я.
Велесов снова втянул воздух и ничего не говоря, взял мои руки в свои, погладил, затем прижал к своим губам и заговорил:
— Саша…когда ты рядом, я теряю рассудок.
Честно говоря, от его бархатного голоса, я тоже начала терять рассудок, и весь предыдущий разговор показался таким далеким, и началось всё с какой-то ерунды, почему я решила, что он не может быть князем, и потом не обязан же он был выкладывать первой попавшийся девчонке, кто он и что… а затем я вспомнила про девок, и сердце обожгло, я выдернула руки из его ладоней…И сердито на него посмотрела:
— Мы сюда зачем пришли? Брать ДНКа, вот и занимайтесь делом, доктор.
Лицо Велесова снова стало печальным. Он взял жгут, перевязал мне руку, затем нащупал вену и взял кровь. Я не отвернулась, хотя он советовал, кстати, и так больно не было, как мне показалось поначалу. Затем Егор дал несколько полосок и попросил подержать во рту, я послушалась, он сложил их в специальную емкость и закрыл крышкой. И сказал:
— Сейчас я возьму образец твоих