момент. Штраф за холопа всегда вносил его хозяин. Холопами становились разными путями: захват в плен в ходе военных действий, самопродажа в рабство; женитьба на «робе» и «ключничество» (поступление в услужение без специальной оговорки о сохранении статуса свободного человека).
Женщины имели очень мало прав, и их права оговаривались в основном в памятниках церковного права. Мужчина мог взять к себе наложницу, но не захотеть жениться на ней и прогнать ее: «Аще ли же недостоину собе судить таковую жену законну назвати… таковую отгоняти»[86]. За изнасилование дочери боярина полагался штраф в 5 золотых гривен «за срам» и пострадавшей, и митрополиту[87]. А за изнасилование рабыни штраф в 1 гривну серебра платил обидчик лишь в случае, если были свидетели — «а будут послуси»[88].
В Средние века, после принятия христианства, совершенно бесправными были люди, обвиненные в колдовстве, ведьмарстве, чаровании. Достаточно вспомнить, что доказательством того, что женщина не является ведьмой, считалось то, что она тонула в реке, брошенная туда связанной, а вот если она, даже будучи обездвиженной и связанной, сумела выплыть, свидетельствовало о ее ведьмарстве. Известны случи сожжения женщин, обвиненных в ведьмарстве. Как сообщала, например, Псковская летопись XV столетия: «Того же лета псковичи сожгоша 12 жонок вещих»[89]. Но вот что удивительно: со временем, постепенно ведьм перестали преследовать и карать смертной казнью; их терпели в средневековом русском обществе. Они могли даже обратиться в суд, если их бесчестили словами, правда, в случае признания вины ответчик платил ничтожно малую сумму. Так, в Судебнике Федора Ивановича 1589 года говорилось: «Ведьмам бесчестья две деньги по их промыслом»[90].
Понятно, что в дохристианские времена ведьмы и колдуны (как «знающие люди») имели значительно более высокий социальный статус, зиждившийся на страхе перед их внутренней силой и знанием. Вспомним хотя бы эпизод с князем Олегом, который «вопроша волхвов и кудесник», от чего он умрет…
Законодательные памятники средневековой Руси — прекрасный источник, позволяющий уточнить детали быта древних славян. В частности, в «Русской правде» говорится о значимости полевой межи, разделявшей участки между пользователями или владельцами. За нарушение полевой межи взимался такой же штраф, как и за убийство княжеских слуг, — 12 гривен: «А иже межу переореть любо перетес, то за обиду 12 гривен». Из контекста становится очевидным, что можно было либо перепахать межу («переорать»), либо стесать («перетес») межевые знаки на дереве, служащем межевой границей. Из статей закона мы узнаем, к примеру, что ладьи не считались слишком дорогой вещью: их кражу оценивали в 30 резан потерпевшему и в 60 резан князю. Но поскольку в одной гривне было 50 резан, то стоимость ладьи составляла всего чуть более полугривны — столько же, сколько стоимость украденного лебедя! А вот за кражу чужого пса либо ястреба или сокола, используемых при охоте, «урок за обиду» хозяину составлял целых 3 гривны. Крайне невысоко оценивались голуби, куры, утки, гуси, журавли и лебеди, еще меньше сено и дрова. А вот кража овцы, козы, свиньи каралась штрафом в 60 резан.
Таким образом, древнее языческое право, связанное с жизнью общины, отражало и менталитет людей того времени, и их представления и верования. Обращает на себя внимание то, что в ранних русских памятниках права не делался акцент на справедливом суде, «не по посулам», то есть не за взятки. Это свидетельствует о том, что суд тогда считался безусловно справедливым, защищающим невиновного и карающим виноватого. Суд принадлежал князю, который и приглашался теми же новгородцами в качестве третейского, то есть не заинтересованного, лица для судопроизводства и военной защиты населения. Как известно, новгородцы легко изгоняли князей, отказывая им в доверии, если их не устраивала деятельность князя на своем посту. Конечно, не везде было так, как в Новгороде, но всё же высокий уровень правовой системы в дохристианские времена отмечают многие исследователи Древней Руси.
Культурная революция, произошедшая в России в XVII столетии, заключалась в том числе и в осмыслении, критике и пародировании средневековых норм жизни и переходе к ценностям Нового времени. Тогда и была создана пародия на судебную систему Древней Руси — «Повесть о Шемякином суде», в которой высмеивались многие сюжеты древнерусского суда: неправедный судья, рассчитывающий на посулы-подкуп, жадный богач, стремящийся засудить бедняка, и др. От несправедливого суда стремились защититься языческими заговорами, направленными на заграждение уст судьям, а также на запирание их языков особыми ключами и т. п.
Главные тезисы, отражающие сущность суда и изложенные во многих древнерусских сочинениях, звучали примерно так: не оправдай неправедного, аще и друг ти есть; не суди по посулам; избавь обидимого… Идущие еще из языческой поры, эти принципы сохраняют значение до сих пор, правда, лишь как идеальный вариант подлинно справедливого суда.
«Красота воину — оружие»
Ничего не было более повседневного для мужчины язычника, чем сражение с врагом, покорение чужого племени или защита своего рода, города, поселения. История завоевательных походов великих князей и их дружинников хорошо изучена, а вот повседневная жизнь воинов отразилась в исторических источниках слабо. Тем не менее есть ряд сведений, позволяющих реконструировать эту жизнь хотя бы в общих чертах. Помочь в этом могут в первую очередь «Русская правда» Ярослава Мудрого, данная новгородцам в 1017 году, «Изборник Святослава» 1076 года, «Поучение» Владимира Мономаха, «Повесть временных лет» и другие летописи, а также отрывочные данные из многочисленных исторических источников и произведений древнерусской литературы.
Образ жизни в те давние времена в целом был «войничен», сиречь воинствен. Можно даже сказать, что все мужчины были «на щите рождены, на конце копья вскормлены, с острого меча поены». Язык летописей и других средневековых сочинений отразил такие ходовые военные термины и понятия, которые нам теперь не всегда ясны. Например, «взяти любовь» означало заключить мир; «воскладная грамота» — возврат мирного договора; «взметная грамота» — объявление о начале войны; «взметчики» — те, которые вручали «взметную грамоту»; «всесть на конь», «полезти на конь» — начать военный поход; «доловь полезти» — сойти с коня, окончить военный поход; «шихование» — вооружение на брань; «пустити на вороп» — начать стремительное наступление; «восприяти рану» — потерпеть поражение; «загон» или «изгон» — набег; «гонити до изгону живота» — гнать, преследуя врага до смерти; «подати плеча», «дать плеща» — побежать с поля боя.
Конечно, мир оценивался как норма, а