видео под названием «моя семейка чудит по новой», хотя никаких предпосылок не наблюдалось в данный момент.
Троекратное «и я» прозвучало с извиняющимися интонациями, но сути не меняло.
— Понимаешь, сестрёнка, твои кулинарные шедевры — это что-то с чем-то. Ты вспомни, что получилось в прошлый раз, — Егор начал рыться в ящиках в поисках кастрюли.
Видимо решил, что лучше всего задобрить меня едой. Ему ли не знать мои слабые стороны. Зная себя, с уверенностью могу сообщить, что ему это удастся. Хотя напоминать мне о собственных неудачах очень некрасиво с его стороны. В моей памяти прекрасно сохранились воспоминания о пересоленной каше весьма сомнительного вида и отвратительной на вкус. И не только в моей памяти. Такое не забывается. Открою секрет, изначально задумывалась не каша. Но слипшиеся в последней инстанции макаронные изделия, которые после неудачного кипячения превратились в комок склеенной массы, щедро залитые маслом, получилось загримировать только под неё. Не знаю, в чём был мой промах. Возможно, необходимо было дождаться, когда вода закипит, и только затем добавлять макароны, а возможно три ложки соли с горкой — это немного многовато или же варить надо было менее часа. Не знаю, но определённо — готовка, это не моё.
Спасая меня от дальнейших словоизлияний, сестрёнка потащила меня на выход, оставляя кухню снова за мальчиками.
— Молодец! Мастерски действуешь на жалость, — заговорщицки подмигнула мне она.
Подобное мною не планировалось и даже то, что мои действия приведут к этому результату, также оказалось для меня сюрпризом. Хотя дело сделано. Об остальном пусть пишут в комментариях сердобольные фаны интернет-роликов на сайте, посвящённом нашей семье.
Услышать одобрение от Сони — вещь нереальная. Не помню, чтобы слышала от неё что-то, кроме ворчания и язвительных замечаний. Не только в свой адрес, но также и относительно остальных людей. Не кого-то конкретно, а вообще людей в целом.
— …так что тебе надо позвонить той девчонке, — к тому моменту, как мы пересекли коридор и оказались в нашей комнате, я поняла, что прослушала речь сестры.
— Ээ… Ты о чём?
— В смысле, о чём? Я уже минут пять не умолкаю. Какую часть конкретно ты упустила? — она меняет свои настроения как переключатель: щёлк — «вкл», щёлк — «выкл».
— Я слышала про «позвонить», — звучит робко, но тут главное не перегнуть.
— Это всё?
— И про девочку.
— Какую ещё девочку? — она прикалывается что ли?
— Которой позвонить нужно. Ты же сказала «надо позвонить той девочке».
Сестра мгновенно уцепилась, вернее, вцепилась руками и ногами, а также зубами и когтями, в мою лёгкую попытку ответного удара:
— Эта твоя, которую ты пытаешься назвать девочкой, уже сто лет не девочка. А разница межу девочкой, как ляпнула ты, и девчонкой, как говорю я, существенна. Девочка — это малявка, школьница, не приспособленное, пока или вообще, к жизни существо. Вот… ты, например. А девчонка, это та же девушка. Повзрослевшая, выросшая из игр и нормальная. Как я. И вообще, я сказала не «надо позвонить», а «тебе надо позвонить». Чувствуешь? Тебе надо ей позвонить. Этой девчонке. Созвонитесь, пообщаетесь о том, о сём, — тараторила Соня.
Перебить такой трёп невозможно, и не нужно. Пусть говорит, я никакой существенной разницы между этими словами не вижу. И что за «тебе». Она моя знакомая? На самом деле, о ком она распинается? Конечно, лучше не знать и сберечь свой покой, но всё-таки зацепило. Мне стало до жути интересно кому и зачем надо звонить, что представляет собой эта взрослая мадам.
— Так что за девчонка? — я сделала ударение на последнем слове.
— Я уже сто раз повторила, — манера сестры деланно уставать от разговора всегда меня раздражала. — Это твоя одноклассница. Бывшая. Оля.
— Ковалёва? — кажется, правильно сказала.
— Не знаю. Её мама в театре работает. Драматическом. У неё волосы кудрявые, причёска «взрыв на макаронной фабрике». Цвет волос рыжий. Она похожа на Пеппи-длинный-чулок. Вспомнила? — перечисляла Соня и с каждым новым предложением более жадно вглядывалась в моё лицо, пытаясь считать с него, вспомнила ли я Олю.
А я вспомнила. Причём сразу. Просто с фамилией сложнее. У меня плохая память на них. Но таких ярких людей сложно забыть. Даже несмотря на то, что в школе она всегда представляла собою посредственность, что даже я выгодно на её фоне выделялась, но благодаря своей внешности она надолго останется в памяти людей. Фу, как-то заупокойно сейчас это прозвучало.
Я кивнула Соне.
— И зачем мне ей звонить?
— Потому что её мама работает в театре, — вымученно улыбнулась сестрёнка.
— И что? — я всё ещё не улавливала связь.
— Ты меня убиваешь. Буквально, — припечатала Соня. — Здесь вывод даже пятилетний киндер сделает. Она может достать нам платья!
— Какие платья? Ты хочешь постановку организовать? — правда до меня пока не доходила, предпочитая обходной путь.
— Нам. Нужны. Платья. Для. Бала-маскарада. Understand*?
— Я не иду на маскарад, — кажется, чья-то крыша распрощалась с хозяином надолго, она думает, что я пойду?
— Мы идём, — сестрёнка решила не уступать.
— Нет, — я встретила её атаку в лоб.
— Идём.
— Не идём.
— Я сказала, идём.
— А я не хочу.
— Не волнует.
— Меня волнует.
— Выпей пустырника.
— Сама пей.
— Я спокойна. Пока, — если будем продолжать в том же темпе, то ненадолго.
— Я не пойду!
— Ещё как пойдёшь, — Соня стала нервно подпрыгивать на пяточках.
— Ты меня заставишь?
— Если понадобится.
— О! Звучит многообещающе, — попытка закатить глаза на манер скептической особы не удалась.
— Не дерзи. Тебе это не идёт, — осадила меня сестра, одновременно сняв напряжение с себя.
Она расслабилась, вероятно, решив, что дело в шляпе.
— Зачем я тебе там? — не припомню, чтобы мы становились подругами не разлей вода.
— А зачем тебе просиживать дома, когда есть шанс повеселиться?
— Я не люблю подобные сборища.
— Сама ты сборище. Там будет клёво. Тебе понравится, — вот уж твердолобая, решила, что притащит меня туда, и теперь старается изо всех сил.
— Я сомневаюсь в этом.
— Не бзди! Я обещала, что ты согласишься. Так что у тебя нет другого выхода.
— Кому?
— Что кому? — она сейчас вопрос не поняла или всё же краткость — это не сестра таланта, а его дальняя-пре-дальняя родня?
— Кому обещала привести меня?
— Я не обещала привести, я обещала уломать тебя пойти. Ты уже согласилась, — я состряпала удивлённую мордашку. — И не корчи рож, ты идёшь. Точка. Обсуждению не подлежит, — она заткнула меня одним взмахом руки. — Пеппи даст нам платья, ты её попросишь, она точно не откажет. Такой с виду ущербной, как ты, милостыню в метро подавать к ряду. Так что, этот вопрос решён. А Леся