есть это я сама его на себя натравила? — я типа психопатка и дразнила агрессивную псину, заранее зная о её способностях лишить меня жизни в считанные секунды?!
— Нет, конечно. Он не хотел наброситься. Мне кажется, он просто почувствовал твой страх и хотел лишь показать, что тебе нечего бояться. Он не стал бы кусать.
— Знаешь, как-то с трудом верится.
— Зря. Конечно, я не могу тебя убедить в его добрых помыслах. Но я уверен в своих словах.
— И мне бы твоей уверенности, — вяло вздохнула я. — Ты о нём так говоришь, будто он твой.
Артём поумерил свой пыл в оправдании собаки и вновь замолчал.
— Не мой, — ответил он после небольшого молчания. — Вениамин Аристархович мой, хм, сосед. Я знаю Пушистика, можно сказать, «с пелёнок».
— Ясно.
А что я хотела услышать? Да, это мой пёсик, а ты его оскорбляешь, обвиняешь во всех грехах. Что ему это неприятно и отвратительно с моей стороны. Что ж, ему всё ещё неприятно. Но собачка не его. Мне показалось, или ему от этой мысли грустно? А вот мне всего лишь стало обидно, что в этой истории виновница всех бед я. И это даже не чьё-то личное мнение. Общественное. Я сама это знаю. И стыжусь, что позволила своим глупым страхам взять верх над разумом. Сейчас, когда пара чёрных глаз не сверлит меня, признаться в этом стало значительно легче.
— Эй, ты обиделась что ли? — выдернул меня Артём из активного самобичевания.
— Нет. Это я виновата.
— Тут никто не виноват. Это нормально бояться чего-то. Пусть собак. Да хоть тараканов, — я поёжилась, а он метко вспомнил ещё один мой давний страх. — Я знаю, как устрашающе выглядит Пушистик. Все эти прибамбасы типа мощных лап, острых клыков, они ведь являются вроде как антуражем для его чуткой натуры, — это сейчас парень говорит? — Не удивляйся моим высокопарным словам. Знаю, звучит, особенно из моих уст, слишком фальшиво. Или же неуместно. Но я от своих слов не отступаюсь. Собака — друг человека. Если бы ты позволила им войти в твоё сердце…
Не знаю, что он там увидел на моем лице, и на сколько оттенков оно побелело, но он резко оборвал оду собакам. А я всего лишь очень ярко представила себе, как собака пробирается к моему сердцу. Естественно, физически.
— Возможно… — вымолвила я. — Но когда-нибудь потом.
— Теперь мой черед извиняться. Не в моих правилах навязывать людям свои собственные мысли. Я делился.
— Я поняла…
— Но возможно, — уцепился он за моё колебание, которым, однако, я пыталась отгородиться. — Ты бы захотела…
Его речь оборвала незнакомая мелодия. Громкая и ритмичная, привлекающая к себе внимание. Артём вытащил из кармана широких джинс телефон, посмотрел на экран, скривил лицо, мол, звонка от этого абонента ему меньше всего ожидал, бровь его снова взметнулась вверх, изогнувшись в задумчивости отвечать или нет, затем на меня, изобразив «прости, но родина-мать зовёт», и, извинившись вслух, снял трубку.
— Да, брат. Привет-привет, — радушно поприветствовал он абонента. — Узнал, конечно. В городе? Давно приехал? Я тоже. В парке. Да. Тоже прислал? Почему не удивлён? Ещё как. Но это, в принципе, ожидаемо. Ты не хочешь включать его или кто-то из ребят? Я бы на твоём месте не кипешился. Пусть. Или тебя устраивают бэйбики? Вот-вот. Соглашайся. Всё, давай. А сколько времени сейчас? Да ладно? Сейчас буду. Конец связи.
Ой, а я и не заметила, как мы добрели до пруда. Ну вот, а я хлеб в погоне посеяла. Бедные уточки, простите, но сегодня завтрак придётся добывать самим или же подождите других своих сердобольных фанов.
Артём договорил, а значит, сейчас начнутся новые нападки на меня, предложения как бы побороть мой страх. Почему парню нельзя быть просто милым и хорошим, без всяких бзиков. Не спорю, это здорово, если бы я перестала бояться клыкастых, но чувствую, что в предложении в продолжении «возможно, ты бы захотела…» будет нечто из ряда «потихонечку к ним приспособиться».
— Так, о чём мы говорили? — вернулся к разговору Артём.
Супер, кажется, мне подфартило, и он забыл то, что собирался мне присоветовать. Психотерапевт в его лице мне не нужен. Надо срочно сменить тему или просто сделать вид, что я и сама не помню.
— О чём? А, не важно… Значит, ты каждое утро бегаешь? — я попыталась состряпать благостное выражение лица.
— Да. Бегаю. Это полезно. Слушай, Лена… Лена же? — я кивнула, он даже имя моё толком не запомнил.
А я уже немножко размечталась, что интересна ему, что он хочет меня спасти от моих страхов… Как прохожему, ему вряд ли захотелось бы этого. А он таковым и является. Так что могла бы и не раскатывать губу.
— Да, Лена.
— Прости. Мне бежать надо. Я с тобой совсем о времени забыл.
— Это мне стоит сказать тебе спасибо, что спас от Пушистика, — звучит, конечно, по-геройски.
— Мне серьёзно неудобно, что я тебя покидаю, хотя обещал отвести в больницу, — кажется, он серьёзен и ему действительно жаль, но с моих губ уже слетело:
— Ничего страшного, мы ведь уже определили, что больницы — не моя стихия, Антон, — назвала я его специально другим именем. Знаю, по-свински, но ведь он сам моё имя не запомнил.
Артём стушевался, не ожидая от меня подвоха. Но в момент сориентировался, так как с моего лица можно читать без всяких дешифраторов. Как бы я не хотела скрыть ухмылку, мой виноватый взгляд сам себя выдал.
— Артём, — улыбнулся он с прищуром, который как он уже давно понял, поразил моё сердце.
А я рассчитывала его смутить и раскаяться в рассеянном склерозе.
— Прости, — я тоже улыбнулась, задумывалось смущённо, но вышло бесконечно-виновато.
— Ничего страшного, — вернул он мне мою реплику. — Мы, кстати, не о беге говорили.
Я замолчала, не зная, что на это ответить. Мысленно захотелось зажмуриться и стукнуть себя по голове. Возвращаться к разговору о собаках не хотелось.
— Да? — всё, на что меня хватило.
— Да, — он многозначительно кивнул, — может, дашь мне свой номер, и мы как-нибудь встретимся? — а вот это было неожиданно. Вообще.
— Мы точно об этом говорили? — сказала и закусила губу, ой, дура, надо номер давать, а не откапывать нелицеприятную правду.
— Стопроцентно. Вообще-то, я к этому и шёл. Меня лишь прервал звонок.
— А… Так вот оно что, — а я, как обычно, в своём репертуаре понимаю людей неверно.
И почему я втемяшила себе ложные мысли, будто он станет пропагандировать любовь к животным? Потому что были предпосылки. Надо учиться правильно их расшифровывать. Но, боже мой, он попросил