Он не ответил, хотя его рука застыла, затягивая ремень. Заставив лошадь сдать назад, он привязал упряжь к маленькой двухместной повозке и вывел запряженную лошадь на улицу. Эйлия вышла из дверей. При ней было свернутое одеяло, за ней шла Джемма с корзинкой. Остальные шли следом. Джеймон подсадил Эйлию в повозку, и Джемма отдала ей корзинку. Там лежал каравай хлеба, вяленое мясо и фрукты, пара яиц — поскольку куры начали нестись регулярно, и казнь их была отложена.
Джемма и Нелла шли рядом с повозкой.
— Смотри одевайся теплее, — напоминала Нелла. — Ты же только после болезни.
— Да, я привыкла к теплому климату, поэтому, наверное, легче стала простужаться. Я буду осторожна.
Нелла отошла, ее место заняла Джемма.
— Я буду скучать по тебе, Эйлия. За этот год единственное, что было у нас хорошего — это что мы тебя нашли. Все было так темно, так страшно, но у меня было чувство, когда ты появилась, что что-то переменится. Как бы я хотела, чтобы ты осталась! — сказала она, блестя мокрыми глазами.
— И я бы хотела. — Эйлия нагнулась ее поцеловать. — До свиданья, дорогая Джемма. Надеюсь, мы еще увидимся.
Джеймон тряхнул вожжами, и повозка поехала прочь. Люди на улицах все еще бродили среди сгоревших домов — как осы, роящиеся над разоренным ульем. Эйлия отвернулась от этого зрелища. Ее двоюродный брат свернул на боковые дороги и вскоре выехал на грязный изрытый проселок.
— Куда? — спросил он, помолчав.
— К горе Селенна, если не трудно.
— Ты там найдешь старую Ану и ее друзей?
— Не знаю. Надеюсь.
Вершины гор все еще покрывал снег, и будто времена года пошли вспять, когда Эйлия и Джеймон поднялись выше. Вскоре извивающаяся дорога стала слишком скользкой для копыт и колес. Джеймон остановил лошадей, и Эйлия слезла, держа корзинку и одеяло. Повернулась к Джеймону:
— Спасибо тебе.
— Ты уверена, что у тебя будет все в порядке?
— Не уверена, — ответила Эйлия. — Но здесь по крайней мере мне будет безопаснее. В горе есть пещера, где можно будет жить. И вам тоже будет безопаснее. Не забудь только всем сказать насчет черных занавесок по вечерам.
Он замялся, и ей показалось, что он еще что-то хочет сказать. Они смотрели друг на друга, и Джеймон видел перед собой женщину одновременно знакомую и таинственную, к которой он питал привязанность с ранней юности, а теперь еще что-то более глубокое. Ему хотелось защитить ее, поддержать, не дать ей снова исчезнуть из его жизни. Эйлия видела мужчину, который когда-то был ей близок, как брат, но долгая разлука и знание, что он ей не родственник, заставляло взглянуть на него по-новому. Он ничего не говорил, но она знала, что он предлагает ей: любовь и защиту, возможность исчезнуть раз и навсегда, скрыться в обыденной жизни, от которой когда-то она стремилась прочь и которая теперь манила ее, как манит голодного запах хлеба. Но этого не могло случиться, даже если бы обстоятельства позволили. Она не любила его по-настоящему — в этом смысле, и прилипнуть к нему просто ради того, что он для нее олицетворял, значило бы предать их обоих.
— Нет, — сказала она тихо, когда он попытался заговорить, — Не надо, Джейм, пожалуйста.
Он сжал губы и посмотрел ей в глаза долгим взглядом. Потом улыбнулся и слегка кивнул головой, отвел взгляд и поехал обратно. Эйлия осталась одна.
Спотыкаясь и ковыляя, она поднялась на кручу — девушка все еще была слаба после ночного колдовства, вызывающего ливень, а крутой откос был, казалось, бесконечным. Каждый извив тропы был для нее мучителен, потому что именно этой дорогой шел Дамион, когда впервые встретил Ану. Она, быть может, шла прямо по его следам. Если она правильно запомнила его рассказ, то вход в пещеру расположен около самой вершины.
Наконец она его увидела — черную щель в горе, обрамленную бахромой сосулек. Нагнувшись, Эйлия вошла внутрь — дыхание клубилось паром на морозе. От домашней утвари Аны остались только щепки и черепки. Эйлия нашла несколько предметов, которые не заинтересовали мародеров: чугунный котел, жаровню да старый побитый молью плащ Аны. Еще нашлась засаленная тетрадь для набросков с рисунками животных, птиц и растений, и Эйлия тщательно рассмотрела ее, сидя возле жаровни. Птицы и бабочки были будто готовы слететь со страниц, кролики и мыши казались мягкими и мохнатыми, ягоды и орехи — хоть сейчас в рот.
— Ох, Ана! — тоскливо шепнула Эйлия. — Где же ты сейчас? Не может быть, чтобы ты умерла — просто не может быть.
Услышав тихий звук, Эйлия подняла глаза от тетради и вздрогнула. В пещеру проскользнул серый зверек — сперва девушка приняла его за дикую кошку, потом увидела, что зверек слишком мал. И совершенно не дикий, а домашний. Вошедший зверек устремился прямо к жаровне, свернулся там с хозяйским видом и стал вылизываться.
— Серая Метелка! — вскрикнула Эйлия.
Кошка мяукнула.
Это была любимица Аны, ее фамилиар, как она называла кошку. Старуха взяла эту кошку с собой, покидая Арайнию через эфирный портал. Эйлия будто встретила давным-давно потерянного друга.
— Серая Метелка, — повторила она, протягивая руку.
Кошка обернулась к ней, понюхала ей пальцы и снова стала вылизывать мокрую шерсть. Эйлия посмотрела припасы, которые дали ей с собой, нашла вяленую рыбу и предложила кусочек Метелке. Кошка приняла подношение охотно, но не жадно, как сделал бы голодный зверь. Вид у нее был вполне упитанный. Значит ли это, что Ана о ней заботится и находится где-то поблизости? Эйлия потянулась погладить кошку, и Серая Метелка замурлыкала низким довольным голосом. Но даже ее успокаивающее присутствие не могло полностью развеять мучительные тревоги девушки. Отсутствие Аны ощущалось как саднящая рана в душе, и Дамиона тоже. Здесь, в этой пещере, был он рожден от горянки Элтины и ее любовника — человека из города, который желал восстановить древний рыцарский орден паладинов. Когда он умер молодым, не достигнув своей мечты, Элтина была неутешна. Она навеки исчезла с Селенны — места их первых свиданий, оставив сына на попечение Аны. Старая мудрая немерейка поместила его в монашеский сиротский приют в Королевской Академии. Был ли он действительно сиротой, каким считал себя, или мать его жива еще? Почему она так и не вернулась, чтобы разыскать сына?
«Наверное, она умерла, — подумала Эйлия. — И моя мать тоже. Они не бросили бы своих детей так надолго. В ту ночь в Халмирионе это был только сон, ничего больше. На самом деле я не видела своей матери».
Но как же тогда кольцо, загадочным образом появившееся на пальце, — королевское сапфировое кольцо, оставшееся во дворце Мандрагора на Неморе — где она его сбросила?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});