Были и потомственные рабы – дети рабов, были те, кого продали за долги отца, который и сам пошел на рабский помост. Неурожай, пожар – и ты уже раб. И это, со слов проданных, не самый плохой исход – куда хуже умереть с голоду или сидеть, побираясь, в толпе нищих на Привратной площади. Раба покормят, оденут, обуют… а если попадет к хорошему хозяину, то может и выкупиться, лет через двадцать или тридцать.
Щенок не был согласен с тем, что стать рабом лучше, чем умереть. Он бы, скорее, перерезал себе глотку, чтобы миновать этой участи. Он и сейчас покончил бы с собой, если бы не цель, если не то, что заставляло его трястись от ненависти: лица. Лица врагов.
Три лица. Он вспомнил еще одного – того, что его спас, когда воин возле дома хотел убить. Судя по разговору, тот был командиром убийцы матери, а значит – один из тех, кто послал воина грабить и убивать. Значит, заслуживает смерти.
Разговоров у мальчишек было много – о доме, об обычаях. О том, что было раньше, до того, как они сюда попали. Нашлись и те, кто знал Адруса и его семью, кто знал парня по имени. Они сообщили дежурным, и те записали его уже под настоящим именем. Щенку было все равно. Он не собирался сотрудничать с врагами, но и не протестовал против правил Школы. Себе дороже. Пусть записывают, как хотят.
Многое узнал о самой Школе. Назначение этого заведения оставило его равнодушным. Щенок не собирался долго тут сидеть. При первой возможности сбежит. Сбежит и найдет этих тварей. И убьет.
Впрочем, к вечеру последнего дня перед Ритуалом, после размышлений, после всего того, что он услышал в казарме, пришел к выводу – бежать рано. Вот, к примеру, нашел он того воина – и что? Как справится с ним? Как победит? Как сможет убить? Необученный, не умеющий владеть оружием! Не лучше ли вначале воспользоваться представленной врагом возможностью и научиться искусству убивать?
Когда Щенок пришел к такому решению, он едва не захохотал – ну не смешно ли? Его, врага Империи, эта самая Империя учит убивать! Чтобы он, Щенок, убил подданных Империи, которые убивают во славу Империи! Да это же просто смех один! Как они могут заставить его быть верным Императору? Как они собираются заставить весь этот ненавидящий Империю сброд служить ей, не щадя всей своей жизни?!
В этом было что-то таинственное, но чутье подсказывало Адрусу, что скоро он узнает тайну. Не зря же местные все время твердили про какой-то Ритуал, после которого выживают не все.
Щенок собирался выжить наверняка, потому не слушал их причитания, вычленяя из разговоров лишь то, что должно было относиться к делу – как выглядит этот самый Ритуал, чего от него ожидать и что будет после него. Увы, ничего дельного он так не услышал – только чушь, сказочную и глупую. По крайней мере, так ему казалось.
После умывания всех новичков повели не в столовую, как они ожидали, а куда-то дальше, по плацу, к зданию, где обитали лекари, где хранились медицинские снадобья и перевязочные материалы. Всех построили, а когда построили, перед ними появился Вожак, выглядевший, как обычно, щеголем, в своих начищенных ботинках, отглаженной форме, с сияющим на плече серебристым черепом. Седые волосы, выглядывающие из-под берета, были уложены в воинский хвост и спадали на воротник. Вожак внимательно осмотрел взволнованных новобранцев, посмотрел на солнце, едва поднявшееся над горизонтом, и, почти не напрягая чистого, звучного голоса, объявил:
– Новобранцы! Сегодня самый важный в вашей жизни день! Сегодня вы присягнете на верность Императору! Я должен вас предупредить: те, кто не захочет принять присягу, – умрут! Вы должны со всей искренностью принять верность Империи в свое сердце, если же попытаетесь сопротивляться, попытаетесь уклониться от принятия Ритуала, будете неискренни – участь ваша будет незавидна. Сейчас вы будете заходить в здание группами по десять человек. Вам дадут снадобье, вы должны его выпить. Потом маг сотворит колдовство, и если вы примете Верность, то станете одними из нас – навсегда. По окончании Школы вы становитесь лучшими в мире воинами, личной гвардией Императора, основой трона, надеждой и опорой нации! Гордитесь, что вас допустили к Ритуалу, позволили встать на одну ступень с теми, кто является гордостью Империи!
– Ага… позволили! – шепнул один из местных парней. – Папаше денег отвалили, вот он и позволил… продать меня!
Командир Третьей стаи скомандовал:
– Начинаем Ритуал! Первая десятка пошла!
Адрус попал в здание в составе пятой десятки. Почему-то он ждал, что будет первым подвергнут таинственному ритуалу, но никакого особого внимания к своей персоне он не заметил.
Весь процесс происходил деловито, просто, обыденно, как обед или построение на тренировку. Не очень большая комната, в которой как раз и умещались десять человек, столы, на которых стояли кружки с резко пахнущей темной жидкостью. Полки со снадобьями, стол, заставленный кувшинами, в которых, вероятно, эта самая пахучая жидкость и хранилась. За столом мастер Дондокс и два его помощника, деловито перебирающих плошки, что-то записывающие в здоровенную книгу, делающие пометки на листках, прикрепленных к стеклянным бутылкам.
Под надзором двух Звеньевых рекруты выпили из кружек, задыхаясь от горечи, желания сплюнуть и вообще извергнуть выпитое на пол – позывы к рвоте были такими сильными, что двое не удержались и все-таки заблевали пол под ругань командиров и лекарей, тут же притащивших ведра и тряпки. Провинившиеся прибрали за собой, получили новую порцию жидкости и все-таки перелили ее в себя, в этот раз уже удержав в желудке.
После того как все выпили, наступила пауза, будто маг чего-то ждал.
Щенок понял, чего тот ждал, минут через пять, когда комната вдруг покачнулась и стены начали заваливаться, угрожая раздавить тех, кто тут сидел. Адрус попытался дернуться, встать, но ноги перестали слушаться, как перестал слушаться и язык. Все что он мог делать – сидеть и смотреть на спокойного деловитого Дондокса, наблюдающего за происходящим.
После того как все опоенные закатили глаза, помощники мага прошли между рядами, пощупали пульс пациентов, кивнули Звеньевым, и те поспешно вышли из комнаты, чтобы не попасть под влияние колдовства.
Когда лишние покинули комнату, Дондокс встал перед рекрутами, простер к ним руки и начал читать заклинание – длинное, сложное заклинание подчинения. Именно оно, вместе со снадобьем, раскрывавшим мозг для внушения, давало эффект верности, который впечатывался в мозг практически на всю жизнь. Наверное, на всю жизнь.
Существовала некая теория, из которой следовало, что действие Ритуала слабеет, примерно начиная с тридцати лет возраста объекта, потому достигшие тридцатилетия Псы уже не могли служить телохранителями Императора – так гласил закон. Император должен быть полностью уверен в лояльности своих телохранителей, и никак иначе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});