— Конкуренцию, сынок, ты мне никогда не составишь, — выпив рюмку финской водки и сразу отказавшись от второй, закусил маринованным грибочком Барон. — А в деле твоём я помогу. Сведу с кем надо и денег без процентов дам. Только условие одно у меня будет.
— Какое? — перестал жевать Василий.
— Зарвёшься — пеняй на себя.
— Да что ты, дядя Киря, — обиженно поджал губы Вася. — Да не в жисть. А за то, что было в прошлый раз, ты уж меня прости.
— Не повторяйся, — резко осёк его Барон. — Я же сказал, что простил тебя. За угощение спасибо, но мне пора. — Он встал и без прощального рукопожатия оставил банкетный зал ресторана.
— Ну, так мы договорились? — вслед ему выкрикнул Стрельцов.
— Я человек слова, — не оборачиваясь, бросил Барон.
Барон был не из тех, кто бросает слова на ветер. Не прошло и месяца, как до того, покрытый жёлтым пушком птенец «Беркут» покрылся жёстким оперением и стремительно взмыл к самому Солнцу. Вскоре все расходы были покрыты, долги розданы и наконец-то Стрельцов достиг того, к чему стремился — власти и роскоши.
Вот так он бы и жил поживал, о бедности навсегда позабыв. Но алчность сверлила его изнутри. Мимо, мимо Василия Степановича проплывал огромный жирный кусок пирога, позариться даже на крошку которого, означало подписать себе смертный приговор. Торговля наркотиками, оружием и женскими утехами — вот составляющие этого лакомого кусочка. А делили это блюдо Питерские воры, наместником которых в городе Н был Смотрящий за городом законник Сафрон. Хотя Стрельцов и водил с ним дружбу — и коньячок вместе попивали, и в саунах с девочками косточки распаривали, но Сафрон твёрдо давал понять, что «Беркуту» поклевать с этого пирога не удастся. А так хотелось запустить в него коготки и перетащить этот сальный шмат в своё гнёздышко. Но как? То, что хозяин «Беркута» был на короткой ноге с уголовным миром — никогда не обижал воровской общак исправно перечислял в него нехилый процент со своих доходов, обнимался да по плечам хлопал многих тузов из «синей» колоды, «фиксатых» не трогал, наоборот, помогал, чем мог (а слухи разные, что он, мол, многих из этой когорты на тот свет отправил — это только слухи), всё равно не подпускало его к той самой сладенькой и калорийной вкуснятине. И тогда в голове Стрельцова созрела одна блестящая идея. Убрать к чертям собачим Смотрящего и занять его место вместе с титулом. А отсюда иметь свой процент с торговли оружием, наркотой и «дырками».
Гениально!
Убрать Сафрона помог случай. В город загуляли гастролёры и самым наглым образом круто наехали на один из контролируемых «Беркутом» ювелирных салонов. Естественно, придурков очень быстро вычислили и в связанном виде доставили к «мировому судье» Стрельцову. Гендиректор сурово оглядел эти жалкие существа, мешающие сопли со слезами, и по началу решил их строго наказать — головы оторвать. Но потом хитро улыбнулся и обратился к старшему шайки.
— Жить хотите, потроха дерьмовые? — глядя в обезумевшие от страха глаза главаря, спросил он.
— К-кон-нечно, — еле выдавил из себя бандюганчик.
— Тогда сделаете одно дельце и проваливайте ко всем чертям.
А дельце заключалось в минировании шестисотого «мерина» Сафрона с единственной целью — устроить ему встречу с праотцами. Гастролёры понятия не имели, кто такой Сафрон, потому поверили, что он обуревший лох. Ну, и напуганы они были всерьёз. Короче, согласились. Ежу понятно, что отпускать будущих убийц Вора в Законе господин Стрельцов не собирался. У него был несколько иной план: после кровавой расправы с законником немедленно разыскать мокрушников (вытащить из подвала своего офиса) и жестоко, чтоб было на слуху в уголовной среде, с ними расправиться. Всё получилось именно так, как и просчитывал Василий Степанович. Грешная душа Сафрона отправилась в ад, поджарившаяся плоть под тонны грунта, тёплое местечко на земле осталось вакантным, а беспредельщиков нашёл и жестоко наказал господин Стрельцов. После чего в высших уголовных эшелонах к его персоне проснулся живой интерес. Но он мог стать и роковым без влиятельной поддержки. Стрельцов вновь кинулся в ноги Барону.
— Дядя Киря, умоляю тебя, рекомендуй меня на звание воровского генерала. Место пустует, а без короны занять его сложно очень, — напрямую рубанул он.
Барон вначале болезненно поморщился, даже зубами поскрипел. Ведь втягивал его Васенька в натуральное дерьмо, которым, если вымажешься, то в век не отмоешься. Но чувство вины перед Стрельцовым Барона всё ещё глодало. И Барон согласился, хотя и трезво осмысливал, чем этот косяк для него обернуться может. Наказанием за такое была только смерть…
— Значит, генералом воровским стать хочешь? — глядя поверх просящего, переспросил Барон.
— Хочу. Понимаю, что хлопотно это. Но у меня же бабки имеются. А с ними, ты сам знаешь, все, что хочешь купить можно. Любой суммой, какой скажешь, пожертвую.
— Ну, ладно. Подсоблю я тебе. Но на прежних условиях. Помнишь, о чём я тебе говорил в прошлый раз?
— Как собственное имя, — приложил руку к сердцу Василий Степанович.
На этом разговор был окончен. Для начала Барон пробил насколько забыто тюремное прошлое Стрельцова и остался удовлетворённым. Вроде бы запамятовали о нём, как о Василисе, кто надо и где надо. Это хорошо. Вася и сам о многом позаботился и до сих пор держит всё под личным контролем. Значит, концы зачищать не придётся. Дело-то за маленьким остаётся — малявку законникам, которые, кстати, корону носить права никакого не имеют, но носят, с наилучшими рекомендациями в адрес Васи отписать. А об остальном Василий с ними сам договорится. Так и сделал.
Спустя какое-то время Барон позвал к себе сгорающего от нетерпения Васю и вручил ему список имён с адресами.
— Они о тебе знают и мазу за тебя потянут. Встреться с ними и о мелочах разных побеседуй. Не жмоться только.
— Спасибо, дядя Киря! — расцвёл Стрельцов.
— Иди, иди, потом благодарить будешь, — безжизненно отмахнулся Барон.
Василий Степанович встретился с «апельсинами», втихаря оговорили гонорар за голос каждого. Уговорил-таки Василий их провести коронацию в своём городе, а не в традиционном месте. Те и на это пошли. Короче, вопрос утрясся. С шиком отметили это дело, и «апельсины» своему будущему коллеге небольшой подарок поднесли — перстень-печатку, который носить он должен был не снимая. Стрельцов цацку тут же на палец натянул и горячо расцеловался с корешами.
Василий Степанович с огромным нетерпением ждал самого светлого в своей жизни дня.
А днём сегодняшним уже с семи часов утра господин Стрельцов был на своём рабочем месте. В со вкусом обставленном офисной мебелью и напичканном разной техникой кабинете гендиректора под мерное жужжание кондиционера хозяин вкушал ароматный утренний кофе. Мелодичная трель прямого телефона связи с секретными сотрудниками, который до этой минуты молчал уже больше месяца, заставила Василия Степановича недовольно покривиться — лучше он вообще не оживал — и отставить в сторону фарфоровую чашечку.
— Слушаю. — Представляться просто не имело смысла. На том конце провода знали, кому звонили.
— Василий Степанович, — заговорщицки зашептала трубка. — Тут история неприятная произошла. Человек один о вас вещи непристойные говорил…
— Где? — нервно перебил сексота гендиректор «Беркута».
В трубке прозвучал адрес.
— Он сейчас там?
— Нет. Я его на улицу вышвырнул, потому что он здесь нагадил. А вообще-то их двое было.
— Жди моих людей! — приказал Василий Степанович и повесил трубку.
Через минуту он отдал приказ начальнику подразделения, курирующему этот район, немедленно доставить обоих козлов в его кабинет.
— Слушаюсь! — гавкнул в трубку начальник подразделения и по тому же телефону, по которому секунду назад разговаривал с шефом, связался со своими людьми. Не прошло и десяти минут, как на место тревожного сигнала выехала мобильная группа из пяти атлантов, специализирующихся на работе с личностями, смеющими распространять различную ересь о многоуважаемом Патроне.
Глава 14
Двум быстроходным «Маздам» на весь путь до подвальчика пятиэтажки под вывеской «Холодное пиво» потребовалось всего три минуты. Трое коротко стриженных спортивного телосложения парнишек лет двадцати трёх — двадцати четырёх в просторных фирменных спортивных костюмах вышли из машин и лёгкой походкой внесли свои крепкие тела в этот затхлый гадюшник. Оставшиеся за рулём водители двигателей не глушили, готовые в любой момент дать по газам.
Бармен Костя, он же сексот господина Стрельцова, пройдоха и трус от природы (только на алкашей и мог устрашающе скалиться) встретил гостей вымученной улыбкой, плохо скрывающей страх на его лице.
— Где? — чувствительно встряхнув бармена за не очень чистый воротничок сорочки, жутко осклабился старший группы Денис Алаев, в прошлом боксёр-тяжеловес.