во мне никаких эмоций.
Я не хотела детей и не хотела семьи, я не могла дать им ничего кроме денег, поэтому когда мой долгосрочный партнёр по "улучшению умственной деятельности" позвал меня замуж, я, как и всегда ответила нет. Я не знала что Дэниэль следил за моим партнёром в социальных сетях и понял что сегодня мне будут делать предложение. Поэтому я совсем не ожидала что он решит напасть на меня, выплеснув на лицо кислоту, когда я возвращалась домой.
Мне повезло — кислота коснулась только шеи и частично подбородка.
Дэниэль, наконец, отправился в тюрьму, а я решила больше никогда не вступать в продолжительные отношения, считая, что это может угрожать моей жизни. Несколько пластических операций практически устранили последствия того нападения. Тем временем медиа и пресса почему-то решили, что мой образ "жертвы" привлекает больше внимания, чем мой образ "жесткой бизнес-леди". Так я стала известной как успешная и красивая бизнес-леди, пережившая ужасное нападение со стороны безумно влюбленного мужчины. Меня начали включать в списки завидных невест и приглашать на телевидение, но я отказывалась от всех предложений — никого не интересовали мои компании, все были увлечены обсуждением моих мнимых отношений с сыном известного инвестора. Отношений, которых никогда не существовало.
В какой-то момент на связь со мной вышла моя сестра. Я помогла ей переехать в другую страну и в мой город, а также помогла перевезти троих ее детей. Она не знала, кто был отцом всех троих, но я не судила ее, и мы вместе организовали обучение моих племянников в частных школах.
Я знала, что сестра не испытывала ко мне любви. Она считала, что я отняла у нее внимание и любовь родителей, но сама не была способна устроить свою жизнь и потому зависела от меня. После всех испытаний, которые она пережила, и после того как я прекратила финансовую поддержку по просьбе матери, она была благодарна за предоставленную мной помощь. Сестра стремилась к спокойной жизни со своими тремя детьми и боялась неизвестности. Во мне же отсутствовали какие-либо эмоции обиды или злости, так же как и любви. Я приобрела для них лучший дом в престижном районе и наняла репетитора для изучения языка.
Остаток моей жизни прошел в привычном ритме: мои финансы неуклонно росли, и со временем я все меньше считала, что главной целью жизни должен быть заработок. Я никогда не стремилась быть первой во всем — для этого нужен был азарт и желание рисковать. Я же считала риск нерациональным и потому упускала действительно крупные возможности, которыми пользовались некоторые из моих бывших однокурсников. Однако мои источники дохода были разнообразны, и финансовый кризис практически не оказал на меня влияния. Я никогда не инвестировала то, что не готова была потерять.
Я даже выступила перед огромной аудиторией на конференции TED. Мое выступление, как и все, что я делала, не стало безумно популярным, несмотря на все мои бизнес-достижения — в нем отсутствовали эмоции, которые так жаждет публика. Однако оно нашло отклик по всему миру как руководство для начинающих инвесторов — я ничего не скрывала и предоставила пошаговую инструкцию по безопасным инвестициям. Я не верила, что многие будут способны придерживаться этих инструкций — люди были эмоциональными существами, им не хватало терпения, они были подвержены азарту.
К старости я переехала в дом к сестре, где целая армия наемных медсестер заботилась о нас обеих. И, как ни странно, я вспоминала это время с теплотой — тот период был ближе всего к «нормальной» жизни.
Множество различных болезней медленно подтачивали как меня, так и сестру.
Половину своего наследства я раздала племянникам и сестре, вторую половину отправила на благотворительность. Сестра считала, что я стала мягкой на старости лет, но в моем решении не было эмоций — я верила, что такой шаг вызовет позитивный резонанс в прессе, который приведет к росту доходов моих многочисленных предприятий.
Умирая в больнице, окруженная племянниками, докторами и сестрой, перед смертью я не испытывала страха, но впервые появилось что-то вроде чувства сожаления. Я пыталась понять, в чем был смысл моей жизни, какая у меня была цель. Но впервые не находила ответа, чувствуя, что что-то было сделано не так. Смотрела на своих родственников, перед самой смертью.
Мне показалось, что я испытала чувство нежности и заботы.
Но ведь это было невозможно?
Интересно, жила ли вторая половина моего разума в моем теле так же, как я в ее, будучи наблюдателем? Надеюсь, что нет, восемьдесят лет бессмысленной жизни без эмоций — чертовски долгий срок.
* * *
Когда я родилась заново я помнила каждый момент своей предыдущей жизни, каждый опыт, каждую ошибку. Но все это совсем не подготовило меня к тому что я буду чувствовать — бесконечную любовь к незнакомой красивой темноволосой женщине, безумное счастье когда она просто смотрела на меня, страх когда она покидала комнату.
Будучи новорожденным ребенком я не сразу поняла что не могу управлять своим телом. Я была младенцем и я совсем не помнила как жила в предыдущей жизни до трех лет — возможно это было нормальным? Но тело, в котором я жила, двигалось, просто им управлял другой разум. Лучше не стало ни через три года, ни через десять, несмотря на то что я отчаянно пыталась перехватить контроль. Иногда мне казалось что у меня раздвоение личности, иногда я представляла себя чем то вроде паразита.
Я не могла даже ужаснуться тому что я застряла в теле которым не могу управлять так как мои эмоции принадлежали не мне а телу в котором я жила. Поэтому я совсем не испытывала отчаяния, я жила эмоциями Элли, ее любовью к семье, ее обидами когда семья стала отдаляться от нее, ее непониманием поведения других, более жестоких по сравнению с ней, детей. Мы были одним целым, хотя я многое сделала бы по другому. Тем не менее я начала воспринимать эту маленькую девочку, а после молодую девушку как саму себя, хоть и не всегда понимала путь ее мышления.
Я жила, а может, существовала как паразит, в удивительном мире — в мире где существовала магия, как в книгах которые читали племянники в моей прошлой жизни и которые я считала безумно глупыми, предпочитая книги по финансам, менеджменту команды и улучшению эффективности.
Объективно говоря, я считала что этот мир умирал.
Великая пустошь являлась огромной пустыней, которая, к тому же, оказывала аномальное смертельное воздействие на любого, кто в ней окажется. В старые