Читать интересную книгу Западня Данте - Арно Делаланд

Они помолчали, потом Кампьони продолжил:

— Что же касается броши, то при чем тут я, если ее украли? Вы же не думаете, что я могу быть как-то замешан в этих убийствах!

— О, такая мысль мне и в голову не приходила, ваше превосходительство! — улыбнулся Пьетро.

Кампьони вроде успокоился. Его дыхание, до того несколько учащенное, замедлилось. Но Пьетро всего лишь отложил самые деликатные вопросы. Торопливо пошарив в кармане, он выудил два клочка бумаги и протянул патрицию.

— Одна из этих записок была найдена у тела Марчелло Торретоне, другая — в церкви Сан-Джорджо Маджоре. Вам это о чем-нибудь говорит?

Кампьони взял листочки и прочёл:

«Я был здесь внове, — мне ответил он, —Когда при мне сюда сошел Властитель,Хоруговью победы осенен…

Тот адский ветер, отдыха не зная,Мчит сонмы душ среди окрестной мглыИ мучит их, крутя и истязая.

Vexilla regis prodeunt inferni».

— Ну что ж. — Сенатор явно пытался вспомнить, что эти слова ему напоминают. — По-моему, я где-то это уже видел… Но вот где?.. — Он потер лоб и спросил: — К чему все эти эпиграммы? Такое впечатление, будто это какая-то поэма…

— Вне контекста, который мне пока неизвестен, они вроде бы ничего не означают, — ответил Пьетро. — Как и полный вариант, кстати говоря. Ваше превосходительство… — Виравольта набрал в грудь побольше воздуха и ринулся в пропасть: — Расскажите мне о Химере, о тех, кого называют Стригами, или Огненными птицами…

Сжимавшие бумаги пальцы Кампьони задрожали. Он огляделся по сторонам. И Пьетро понял, что попал точно в яблочко. Разговор становился все более интересным… Виравольта не спускал глаз с губ патриция. Реакция последнего на упоминание об Огненных птицах напоминала Пьетро отца Каффелли, когда он сообщил ему о распятии Марчелло Торретоне. Те же признаки смертельного ужаса: кровь отлила от лица, лоб покрылся испариной. Кампьони прижал одну руку к груди, а вторую протянул к Пьетро, словно бумаги, которые он по-прежнему сжимал, были пропитаны ядом. С округлившимися от страха глазами сенатор наклонился и прошептал Виравольте на ухо:

— Значит, вы тоже в курсе!

— Что вам известно? — надавил Пьетро.

Кампьони, вздрогнув, заколебался. Потом еще раз огляделся по сторонам.

— Я… Я вижу тени… И боюсь, они меня преследуют повсюду. Иногда я твержу себе, что это всего лишь мое воображение, но… По правде говоря, я боюсь.

— Совершено два ужасных преступления, ваше превосходительство, и нет гарантии, что этого больше не произойдет. Жизненно необходимо, чтобы вы рассказали мне все вам известное. Что это за Огненные птицы?

Мужчины обменялись долгим взглядом. Затем Кампьони приобнял Пьетро за плечи и увлек за собой.

— Я говорю о секте, друг мой, — прерывисто и взволнованно заговорил сенатор. — О тайной организации. Их вождя действительно зовут Химера, или Дьявол, но больше о нем ничего не известно… Секта сатанистов, окопавшаяся здесь, в Венеции, и где-то на материке… По слухам, ее ответвления есть и за пределами Италии. Вот что такое Огненные птицы. Но существует кое-что похуже, гораздо хуже…

— О чем вы?

— Они внедрились в нашу административную систему, магистратуры и службы. Вплоть до сената — да-да, милейший! — и Большого совета!

Мысли Виравольты завертелись со страшной скоростью.

— Но какова их цель?

— Цель? Да полноте, уважаемый, это же очевидно! Патриции бегут в деревню, военный флот более не способен отстаивать наши интересы за границей, повсюду разврат и распутство, Венеция разваливается! Да вы сами, Черная Орхидея, — яркое порождение этого мира!.. Кто сейчас верит, будто республика еще может скрыть за своим блеском пожирающее ее разложение? Они хотят власти! Диктатуры, друг мой! Или, если вам больше нравится, самодержавного режима, ультраконсервативного… Известно ли вам, на чем выросло наше могущество? На контроле морей. Тот, кто владеет Венецией, может контролировать Адриатику, Средиземное море и пути на восток и запад! Этого вам недостаточно? Вы наивны, если полагаете, будто этого мало, чтобы раздразнить весь мир… Но если с тем фактом, что золотой век миновал, согласны все, то договориться насчет методов его реставрации никто не может… Убийства, о которых вы рассказали, — всего лишь дерево, а за ним скрывается лес! Яуговариваю сенат дать больше прав народу, позволить его представителям войти в наши властные структуры… Известно ли вам, о чем поговаривают во Франции, в Англии? Коронованные особы иностранных держав тоже боятся. По слухам, их философы вбивают в умы граждан опасные идеи. Однако мы должны верить в возможности реформировать наши властные структуры, это просто необходимо! И со мной согласны многие члены Большого совета, которые меня знают и уважают. Но всем известно, чего это некогда стоило дожу Фальеру… Я мешаю, все больше и больше голосов поднимается в защиту совершенно противоположных мер, призывая к наведению жесткого порядка в городе… По правде говоря, у нас веет реакционным ветром. И Огненные птицы активно злодействуют среди нас, стараясь еще больше дискредитировать наше правительство. И я совершенно убежден, что нахожусь у них под прицелом. И вы наверняка тоже. Но слишком обширный заговор быстро обернется против них самих. Пожалуй, это единственное, что их останавливает. Наша война более коварна: скрытая битва, война группировок и рангов, игра властей! Я хотел предупредить дожа, который давно делает вид, будто меня не слышит. Но многие правовые нормы, которые мы пытаемся провести, натыкаются на всевозможные препятствия, мешающие их осуществлению. Мне чинят препятствия везде, куда бы я ни совался. О конечно, никаких официальных шагов против меня не предпринимается, все проделывается весьма ловко и расчетливо и таким образом, что я не понимаю, откуда в точности нанесен удар. Теперь вам ясно, почему у моей дорогой Лучаны украли эту брошь и подкинули в Сан-Лука? Естественно, чтобы подставить меня. Они хотят моего падения! Моего и моих сторонников! И я не могу попросить о защите. Кто может гарантировать, что среди этих защитников не окажется тех, кто ведет двойную игру? Не доверяйте никому, друг мой, ибо под подозрением все…

Эту тираду Джованни Кампьони выдал на одном дыхании и, лишь закончив, перевел дух. Плечи его внезапно поникли. Он покачал головой:

— Впрочем, достаточно. Я и так сказал вам слишком много.

У Пьетро еще была масса вопросов, но сенатор жестом остановил его:

— Нет, хватит! Я сейчас рискую двумя жизнями, своей и вашей. Оставьте меня в покое, прошу вас. Мне нужно поразмыслить, как нам защититься, мне и моим ближним. Если вдруг у меня появятся интересные для вас сведения, я как-нибудь исхитрюсь их вам передать. Где вы обосновались?

— В доме Контарини.

— Хорошо… Но пообещайте мне, что какие бы сведения я вам ни передал, вы не поделитесь ими ни с кем, кроме дожа. Это ясно? Ни с кем, включая членов Малого совета и Совета десяти!

— Обещаю.

Кампьони удалился с мрачным видом, размахивая рукой, словно прогоняя Пьетро.

Виравольта остался в одиночестве посреди Брольо.

«Диктатура в Венеции! Заговор сатанистов!»

* * *

Черная Орхидея гладил пальцами округлые ягодицы Анциллы Адеодат. Та лежала рядом и, смеясь, читала в лицах театральную пьесу. Кстати говоря, делала она это довольно талантливо, время от времени поворачиваясь к улыбавшемуся Виравольте. Но мысли его бродили далеко. Пьетро погладил кудрявые волосы молодой женщины, которую в очередной раз позаимствовал у мужа, милейшего капитана Арсенала, болтавшегося где-то в водах залива. Прекрасная Анцилла была очень поэтична. Она хранила воспоминания о цветущих садах и оливах родного Кипра, об охряной пыли, ароматах и восточных пряностях. Ее мать, родом из Нубии, продали в рабство итальянскому отцу Анциллы, жителю Вероны. Анцилла, которую всю жизнь продавали или давали в пользование, как вещь, обязана была своим спасением восторженной любви симпатичного капитана, довольно терпимо относящегося к ее выходкам. Сам он шлялся по городам и весям и явно полагал, что все, способствующее счастью молодой женщины, хорошо и для него. Главное, чтобы она всегда возвращалась к нему, когда он находится в Венеции. Пьетро мог только приветствовать любезную самоотверженность бравого офицера.

По комнате разнесся смеющийся голос Анциллы:

— «Фульдженцио: Да выслушайте же меня, прошу вас, и ответьте как должно. Господин Леонардо вот-вот заключит выгодный брак.

Бернардино: Тем лучше, я счастлив.

Фульдженцио: Но если он не изыщет способа заплатить долги, то рискует упустить эту выгодную женитьбу.

Бернардино: Как? Такому человеку, как он, достаточно лишь топнуть ногой, чтобы на него отовсюду посыпались деньги…»[17]