— Итак, вы ненавидите ваших одногруппников. Правильно?
Грибальский начал вкладывать слова мне в рот. Терпеть не могу, когда так поступают.
— Нет. Я дружу с некоторыми ведьмами из группы, а к остальным не испытывала ненависти, только неприязнь и желание поскорее закончить учёбу.
— И эта неприязнь толкнула вас на преступление? — не дал сбить себя с толку он.
— Я не совершала никаких преступлений.
— Как же, Лейла Ахмедовна! Вы нарушили один из главных, непреложных законов нашего общества — стали парой оборотня. Этот факт нарушения не подлежит сомнению и не нуждается в доказательствах. А всем известно, что ведьмы, преступившие закон один раз, с лёгкостью делают это снова. Вы уже преступница, отверженная и изгой. Разве есть вина в том, чтобы вслух выражать презрение к такой, как она? — взревел он, обращаясь к зрителям.
Зал ответил улюлюканьем, ведьмаки повскакивали с мест и раздались возгласы:
— Шлюха!
— Псовая шалава!
— Волчья потаскуха!
Я сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони. От унижения на глаза навернулись слёзы. Это длилось несколько мгновений. Грибальский, словно дирижёр, жестом успокоил толпу соплеменников и уже набрал воздух для дальнейшего монолога, но его прервал ледяной голос Артура.
— Согласно седьмому пункту Общего положения о взаимодействии в рамках Соглашения, я вызываю на поединок каждого оскорбившего мою пару. Так как всё произошло в присутствии Трибунала, не считаю необходимым доказывать факт оскорблений. Оскорбления выкрикивали вот эти лица.
Артур поочерёдно указал на пятерых ведьмаков, стремительно покрывающихся красными пятнами.
Один из судей-оборотней кивнул и поднялся.
— Ваша просьба удовлетворена в полном объёме. Когда и где вы желаете провести дуэль? И до какого предела?
— В ближайший перерыв на арене Трибунала. Я думаю, что мы всем сэкономим время, если это будет совместный поединок. Пусть защищаются впятером. Поединок до смерти одной из сторон.
В зале повисла тишина, и моё сердце зашлось в тревожном стуке. Он с ума сошёл? Пятеро против одного?
— Протестую! — вскрикнул Грибальский.
— Протест отклонён. Поединок до летального исхода одной из сторон. Защищающаяся сторона имеет право выбора: ограничитесь только холодным оружием или без ограничений?
— Холодное оружие! — нервно выкрикнул один из оскорбивших меня ведьмаков.
Судья кивнул.
— Прошу взять обозначенных ведьмаков под стражу, оружие им может быть предоставлено по запросу из арсенала. Поединок состоится в 17.00, во время перерыва. Его исход не может влиять на данное разбирательство или служить причиной любого другого разбирательства. Волков в своём праве, — пожилой оборотень окинул тяжёлым взглядом зал и сел.
— Но на ней нет метки! — взревел Грибальский.
— Она представилась его парой в начале вашей беседы и находится здесь в его присутствии, а также проживает в его доме. Юридически она считается его парой, даже если вы не видите на ней метки, — желчно ответил другой судья-оборотень и отчеканил: — Волков в своём праве.
В зале поднялось волнение. Оборотни были спокойны и собранны, а ведьмаки шумели, их голоса сливались в возмущённый гул. Я цеплялась руками за стул. Артур выглядел довольным донельзя и совершенно игнорировал мои отчаянные взгляды. Даже подмигнул в ответ.
— Господин Грибальский, надеюсь, вы сделаете выводы об эффективности ваших эмоциональных провокаций и в дальнейшем воздержитесь от подобных выпадов, — бросила Шустова.
— Давненько у нас не было поединков чести… Видимо, все забыли, что не только пара, но любая женщина, находящаяся под защитой оборотней, неприкосновенна, — высказался оборотень-судья. — А теперь можете продолжить допрос.
Грибальский обернулся ко мне с искажённым гримасой ненависти лицом.
— Вы довольны собой, Лейла Ахмедовна? Из-за вас сегодня оборвутся жизни пятерых ведьмаков! — прошипел он.
Больше всего на свете хотелось оборвать его жизнь. Я даже почувствовала, как моя сила скручивается в тугой комок. Но сдержалась. Спасибо школьной науке: она оказалась гораздо полезнее, чем я думала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Если им так дороги жизни, то не стоит оскорблять, унижать и похищать ведьм, — не своим голосом ответила я. — Ни одному из присутствующих я не сделала ничего плохого.
— Вы виноваты! И их смерти будут на вашей совести! — вперился он в меня яростным взглядом, лишая остатков душевного равновесия. — Но этого вам мало, вы придумали схему, как очернить и спровоцировать ещё больше чистых душ, которые лишь повинуются нашим законам — клеймят позором отступницу!
От него исходила бешеная энергетика. Теперь я понимала, почему защитником выбрали именно его. Михаил Натанович отчаянно проигрывал по накалу страстей, скучно упирая на факты и несостыковки. Этот же давил на эмоции.
Хочешь эмоций? Ты у меня ими подавишься!
— Вы можете считать меня кем угодно, но я сделала свой выбор! И тот факт, что мой мужчина готов защищать меня, говорит в его пользу. Ни один из присутствующих ведьмаков не вызвал бы оборотня на поединок за оскорбление своей ведьмы. Даже если бы она родила ему пятерых детей и всю жизнь положила бы на удовлетворение его прихотей! То, что вы говорите об отношениях ведьм и оборотней — ложь! Меня любят! Ценят! Защищают! И мне плевать, что это противоречит какому-то нелепому закону, придуманному тысячи лет назад! Придуманному такими же эгоистичными нарциссами, как вы!
Ещё несколько секунд мы боролись взглядами. Всё раздражение от этого невозможного дня я сейчас выплёскивала на наглого, самодовольного ведьмака.
— Вы нарушили закон! — наконец проговорил он. — И будете наказаны.
— Именно так считали мои похитители. Именно это было их мотивом! И сейчас в ваших устах звучат именно те слова, которые сказали они! По какой-то причине ведьмаки возомнили, что они могут указывать мне, кого любить и с кем спать. Только потому, что я ведьма. Да, я ведьма, но за себя я всё решу сама!
— Вы воспользовались знаниями, умениями, сокровенными тайнами нашего племени и нарушили наш закон! Вас обучили, взрастили ведьмаки и ведьмы! Вы обязаны соблюдать наши обычаи хотя бы за то, что мы вам дали.
Он почти кричал, тыкая в меня пальцем. Седые пряди на висках выбились из хвоста и сейчас дыбом стояли вокруг хищного лица. Чёрные как смоль глаза горели инфернальным огнём.
— Взрастили? Издеваетесь? Растила меня мать, и ни одного ведьмака не мелькнуло на горизонте. Да я узнала, что я ведьма только в сентябре! Меня принудили к обучению! Сама я не просила меня трогать и даже хотела отказаться от учёбы, но мне этого шанса не дали! Кроме того, за все эти знания я заплатила. Пять тысяч двести евро. Могу предоставить выписку со счёта. Поэтому никому я ничем не обязана! — процедила я в ответ, прилагая все усилия, чтобы не перейти на крик.
— Вас обучили, чтобы вы не представляли опасности для окружающих людей!
— Мне оказали платную услугу, за которую я рассчиталась в полном объёме по заявленному тарифу! К качеству образования претензий не имею, только к безопасности. Напоминаю, что на нас сначала напали одногруппники, а потом и вовсе похитили с территории школы, когда мы ещё числились ученицами. Кроме того, похищены были четыре ведьмы, но не все они имели связь с оборотнем. Например, Тимея встретила свою пару уже после того, как нас спасли.
— Вы крутили романы с оборотнями, ещё будучи в школе! — бросил он очередное обвинение.
— Неправда. И элементарное тому доказательство — отсутствие пары у Эльвиры. Заметьте, о ней заботятся и её защищают не меньше, чем остальных. Тогда как в обществе ведьмаков она подвергалась исключительно нападкам и издевательствам.
— Это не имеет отношения к делу! — воскликнул разозлённый Грибальский.
— Это имеет прямое отношение к делу! Оборотни уважительно и заботливо относятся даже к тем ведьмам, которые не являются их парами!
Мои слова зазвенели в зале, впитываясь в сидящих.
Глава 11
О пользе эмоциональных провокаций
— У меня тоже есть вопросы к Лейле Ахмедовне, — поднялся Михаил Натанович. — Если вы закончили, разумеется.