— Это как раз несложно. Давай я в окно из лука веревку закину, — сказал Ласка.
— Ты правда из лука в окно веревку закинешь? Надо сразу тогда вместо стрелы кидать крюк с кольцом.
На следующий день кузнец выковал для Ласки железную стрелу с двусторонним крюком вместо наконечника и с кольцом сразу под крюком. В кольцо продели шелковую нитку, а к нитке привязали тонкий пеньковый трос с узелками.
Ночью пошли к башне снова. Ласка наложил стрелу, прицелился и выстрелил. Стрела взлетела вверх, и крюк зацепился за что-то в раме или по ту сторону окна. Вольф потянул за шелковую нить и вытянул пеньковую веревку через кольцо сначала наверх, а потом и вниз. Ласка натянул ее до упора. Ничего не оборвалось.
— Я полез, — сказал Вольф и схватился за веревку.
— Давай.
По узелкам опытный вор быстро добрался до окна. Посмотрел внутрь и полез вниз.
— Плохо дело, друг. Там решетка. Ее ломать надо, или пилить.
— Если мы ее сегодня сломаем, то завтра это заметят птичники, которые корм носят. Надо одним днем дело делать. Птицу-то видел?
— Нет. Темно, как у черта в заднице. Знал бы — взял бы фонарик со свечой.
На второе восхождение Вольф полез с фонариком. В то время фонарь это такой медный, железный или даже керамический домик для свечки. Удобнее нести, чем подсвечник, и светить можно не во все стороны, а только в «дверь» домика, и ветер не задует.
Залез. Устроился на подоконнике снаружи. Поставил фонарик и открыл дверцу. Перецепил крюк в самый низ решетки, чтобы не мешал.
Верхний этаж башни на комнаты не делился. Просто круглая комната с окнами. Внизу ничем не закрытый узкий ход вниз, на лестницу. Вверх уходит коническая крыша без центрального столба. В середине стоит стул и подставка для книг. Наверное, здесь монах садится Святое Писание вслух читать. На жердочке у противоположной стены сидит большая-пребольшая птица. С хорошего индюка, а то и больше. Только по пропорциям не туша вроде того же индюка, а вполне себе летучее создание с длинным-длинным хвостом. Голова и грудь красного цвета, а крылья зеленые с синим. Красивая птичка, яркая.
Голова по пропорциям намного крупнее индюшачьей. Значит, и мозгов должно быть больше. Клюв как кузнечные клещи. Вольф вспомнил, как больно щиплются гуси и индюки, и еще раз посмотрел на клюв. Палец перекусит и не заметит. Лапы как у нормальной летающей птицы, с пальцами, чтобы держаться за ветки. Сидит, обхватив палку толщиной с черенок от лопаты. На пальцах страшенные когти. Опасное создание.
— Добррый вечеррр! — сказал попугай и открыл один глаз.
Вольф захлопнул дверцу фонаря.
— Воррр!
Вольф свалился с башни, еле успевая перебирать по узлам руками и ногами. Вверху попугай начал ругаться по-испански. Стражники, похоже, привыкли и не проснулись.
Ласка протянул веревку обратно, оставил шелковую нитку и завязал ее на ветке деревца. Не должны заметить. Могут, конечно, и крюк в решетке найти. Но тут уж ничего не поделать, придется рискнуть.
— Что скажешь? — спросил Ласка по пути домой, — Чего еще нам не хватает?
— Да всего, — недовольно ответил Вольф.
— Птица-то красивая?
— Еще какая. Красивая, певчая и здоровенная. Прямо птица твоей мечты.
— В окно пролезет?
— Должна.
— Точно?
— Поверь старому гусекраду. Птицы на самом деле намного стройнее, чем выглядят. Только он раза в три больше гуся, значит, еще сильнее.
— Эка невидаль.
— Ты гусака когда-нибудь воровал?
— Нет.
— Потренироваться не хочешь? Он и орет, и гадит, и крыльями бьет, и щиплется. Одновременно. А тут канареечка в три раза больше.
— Почему я?
— А кто? Эту птицу еще вниз надо спустить и до Польши довезти. Ты как это себе представляешь?
— В клетке. Он там не в клетке сидит?
— Именно, что не в клетке. Значит, надо купить клетку. В окно она не пролезет. Ты распилишь решетку…
— Распилю? Ночью? Там же вся стража поднимется и попугай первым.
— Ну не знаю. Выломай тогда как-нибудь.
— Прутья толстые?
— В полпальца. Они от птицы, а не от воров.
— Перекушу. Надо пруторез у кузнеца заказать.
— Я буду сидеть на подоконнике снаружи и держать клетку, — продолжил Вольф, — А ты зайдешь внутрь, поймаешь птицу и через окно запихаешь в клетку. Спустим на веревке.
— Я поймаю птицу? Она там что делает-то?
— Сидит на жердочке и спит. Но проснется, если шуметь, или светить. Так что времени у нас мало.
— Да, задачки ты ставишь. Еще опытный вор называется.
— Потому и опытный, что заранее задачи ставлю.
— Ты смотри, какая полезная штука получилась, — сказал кузнец, разглядывая только что собранный пруторез по эскизу Ласки, — Вроде и вещь нехитрая, два коротких каленых лезвия, рычаги и шарниры.
— Теперь с ним клетку будет проще сделать, — сказал Ласка.
Клетку действительно сделали быстро. Вольф показал размеры, кузнец нарезал прутьев, а Ласка тут же по мере нарезки собрал из них цилиндрическую клетку с плоским решетчатым полом, полусферическим верхом, дверцей на петле и колечком сверху. Чтобы не перетяжелить конструкцию, интервалы между прутьями оставили довольно большими. Достаточно, чтобы огромный попугай не пролез.
— Красота, — сказал Вольф, — Пойдем на гусях тренироваться.
— И я считал, что это я опытный гусекрад, — сказал он же через час.
Ласка держал крупного гусака подмышкой, прижимая ему крылья. Левой рукой он дополнительно сжимал лапы, а правой — клюв. Еще два гуся пытались его ущипнуть за ноги, но добрый молодец ловко пританцовывал по загону, и ни один гусак так пока и не смог его зацепить.
— Красть гусей много ума не надо, — сказал Ласка.
— Надо-надо, — ответил Вольф, — Одно дело купленных гусей ловить, другое их же с подходом и отходом. Перехвати его за шею, чтобы не крикнул.
— Зачем? — Ласка сначала перехватил, потом спросил.
— У попугая клюв другой. Рукой не ухватишь.
12. Глава. Всем птицам птица
На следующую ночь Ласка и Вольф снова пришли к башне. Шелковая нитка никуда не подевалась.
— Богатый тут народ, как я погляжу, — сказал Вольф, — В другом городе шелковую нитку за версту увидят, на башню залезут и срежут. В хозяйстве всегда пригодится.
— Не богатый, а пуганый. Если нитка к башне привязана — значит, императорова. По делу привязана и, небось, взводом гвардейцев охраняется, — ответил Ласка.
Влез на башню Вольф, влез Ласка. Поставили на подоконник фонарь, достали из заплечного мешка пруторез.
— Прости, господи, меня грешного, — сказал Ласка, перекрестился и перекусил первый прут решетки.
Мягкое некаленое железо перекусилось без щелчка. Решетка должна была предотвратить вылет огромной птицы, а не канарейки, поэтому состояла всего из двух вертикальных и двух горизонтальных нетолстых прутьев. Ласка снес лишние под корень и оставил только квадрат в нижнем углу, на котором держался крюк. Вольф подсвечивал, держа фонарь так, чтобы свет не попадал на птицу.
Наконец, Ласка пролез внутрь, а Вольф повернул фонарь в сторону насеста и шустро поднял на отдельной веревке клетку.
— Где птица? — спросил Ласка.
— Вон там была, — Вольф показал на пустой насест и обвел фонарем вокруг.
— Стой! Еще раз!
На высоте, что поднятой рукой не достать, сверху свисал птичий хвост. Попугай этой ночью выбрал другой насест, выше первого.
— Вот это лапы, вот это когти, — сказал Ласка.
Вольф влез в окно и поднял фонарь.
— Вот это птичка! Такие разве бывают?
— Божией милостью и не такие бывают. Что делать будем? Мне спуститься, стремянку украсть?
— Что украсть-то сразу?
— Купить смогу только завтра. А мы уже решетку выломали.
— Посвети.
Ласка снял пояс с саблей и залез на пустой насест. Встал ногами на перекладину, подвешенную на веревках. Раскачался как на качелях, отпустил руки и схватился за стропила. Перебирая руками, прошел по стропилам и оказался над спящим попугаем. Деревянные конструкции поскрипывали, но не сильнее, чем обычно, когда башня скрипит от ветра.