Бактериологические исследования, проведенные на мумии фараона Рамзеса II, обнаружили только грибковые разрастания, поражающие организм человека. Но такое поражение происходит долговременно и обычно к летальному исходу не приводит. Но факт остается фактом: более двадцати человек, спускавшиеся в гробницу Тутанхамона, один за другим скончались в течение пяти лет от неизвестной болезни.
Это дает основание полагать, что там были не только грибки, но и смертоносный вирус. Кстати, ядовитые вирусы, попав на плесень, активно на ней размножаются и не только сохраняют свою жизнеспособность тысячи лет, но и усиливают свой патогенный потенциал! Не исключено, что в гробнице Тутанхамона был вирус СПИДа, поскольку картина протекания неизвестной болезни у всех умерших вполне идентична с картиной развития легочной формы СПИДа с летальным исходом».
Может возникнуть вопрос: каким путем СПИД пришел из глубины веков в нашу жизнь?
Из истории Египта известно, что гробницы богатых людей, и тем более фараонов, разворовывались грабителями. Последние же, проникая в гробницы, попадали в том числе и в захоронения некогда умерших от СПИДа, заражались вирусом и сами становились носителями ВИЧ-инфекции. С их помощью вирус СПИДа и выходил из гробниц.
Я считаю, что СПИД существует на Африканском континенте с доисторических времен. То затухая, то возгораясь, он был широко распространен в эпоху египетских фараонов. Каждая его вспышка сопровождалась опустошающей эпидемией, а наиболее сильная унесла почти все население Египта, явившись гибельной для целой нации, в результате чего, по моему мнению, земли египтян заселили арабы. И сегодня мы присутствуем при очередной вспышке СПИДа в Африке.
Разразившаяся ныне эпидемическая катастрофа в Африке не могла возникнуть вдруг, из ничего, как говорится, на чистом месте. Как я предполагаю, СПИД, выйдя из захоронений, долго локально накапливался в глубинах Африканского континента, пока не наступил своего рода выброс инфекции в окружающий мир, которому способствовали как сексуальная революция XX века во всем мире, так и технический прогресс, обеспечивший быстроту и легкость попадания вируса на другие континенты. Агрессии инфекции в первую очередь подвергся Американский континент, ставший легко доступным для миграции африканского населения.
Я ознакомил со своей гипотезой академика медицины и истории Мирко Грмеку, живущего в Париже, издавшего труд «История СПИДа». В нем он доказывает, что СПИДу по меньшей мере несколько столетии.
Мирко Грмек отнесся к моей гипотезе положительно и передал ее своим коллегам из Британии, которые провели исследования мумий фараонов на СПИД, в результате чего в марте 1991 года в газете «Аргументы и факты» (№545) появилось сообщение из европейской прессы: «Британские ученые, исследовавшие мумии египетских фараонов, пришли к выводу, что многие из них при жизни страдали СПИДом». Итак, моя гипотеза получила научное подтверждение!
Я бесконечно благодарен британским ученым за эти исследования, поскольку в нашей стране, к моему великому сожалению, осуществить их было просто невозможно. Как невозможно было тогда ознакомить с этой гипотезой нашего читателя.
Но возникает еще один вопрос. Почему же не погиб Говард Картер? Ведь он более других работал в подземелье, первым в него проник, своими руками вскрывал гробы Тутанхамона, долотом отделял золотую маску и мумию фараона от днища золотого гроба и, несомненно, больше других дышал поднимавшейся вирусной пылью. В оставшиеся семнадцать лет жизни, отпущенные ему провидением (скончался в 1939 году от сердечного приступа), Говард Картер продолжал упорно работать в гробнице, изучая настенные росписи и сокровища, находившиеся в ней. Его исследования, сопровождающиеся рисунками, фотографиями и подробнейшими описаниями, составили четыре тома издания «Гробница Тутанхамона». Так почему же он не погиб вместе со своими соратниками? Моя гипотеза дает ответ: Говард Картер обладал иммунитетом против СПИДа!
Откуда он у него? Ответ содержится в самой биографии Картера. С восемнадцатилетнего возраста, занимаясь археологическими раскопками в Долине Царей, извлекая полуистлевшие мумии, Говард постоянно дышал пылью, где, по-видимому, зачастую «сидел» ослабленный вирус СПИДа. В результате такой многолетней «воздушной вакцинации», когда ослабленный вирус СПИДа, внедряясь в легкие, проникал в кровь, организм Картера и выработал иммунитет.
Но каждое открытие требует доказательств.
И оно совершенно неожиданно для меня пришло с IX Международной конференции по СПИДу, проходившей в июле 1993 года в Берлине. Обсуждался и такой вопрос: почему некоторые проститутки, живущие, в частности, в столице Кении Найроби, не болеют СПИДом, несмотря на то, что большое число их клиентов заражены этой болезнью? По расчетам руководителя группы канадских ученых, доктора Фламмера, проститутки в Найроби ежегодно сталкивались в среднем с 47 зараженными клиентами, и тем не менее некоторые из них не были инфицированы ВИЧ. Это противоречит вероятностной математической модели, построенной учеными. Согласно одной из гипотез, высказанных исследователями, у «неуязвимых» проституток столь сильный противоспидный клеточный иммунитет, что инфекция не успевает развиться. Вопрос представляет острый научный интерес. Исследователи считают, что ответ на него мог бы помочь при разработке противоспидных вакцин и более эффективных способов лечения этой смертельной болезни. Но ученые так и не пришли к определенному выводу. А вывод, кажется мне, прост: здравствующие, как их назвали на конференции, проститутки первоначально имели контакты с клиентами, обладавшими ослабленным вирусом СПИДа, в результате чего их организмы и выработали защитный иммунитет.
Эти два известных теперь случая благоприобретенного иммунитета против СПИДа — словно подсказка самой природы, в каком направлении вести разработку спасительной вакцины. Путь этот традиционен: создание ослабленного вируса ВИЧ.
Будем надеяться, что история с открытием гробницы Тутанхамона и легенда о Злом Духе, прочитанная до конца сегодняшними учеными, помогут в борьбе с одним из страшных заболеваний XX века.
Юрий Вольский
В Кембридже я искал Кембридж. Часть I
В се началось далеко от Кембриджа. У меня и в мыслях не было, что я поеду в Англию и попаду туда. Однажды, год с лишним назад, у нас гостили два немолодых уже человека — муж и жена, жители города Боудер, что расположен в штате Колорадо в США, в предгорьях Скалистых гор. Я хорошо знал их по своей работе в этом городе и решил свозить их на дачу к Анне Алексеевне Капице — вдове знаменитого академика Капицы. Я был знаком с ней потому, что дружил много лет с ее младшим сыном Андреем. С ним мы несколько раз работали вместе в Антарктиде. И я и он занимались изучением ледникового покрова шестого континента. Американский гость был физиком, долго работал в Вене, в Международном комитете ООН по вопросам, связанным с использованием атомной энергии в мирных целях. Когда в середине семидесятых Петр Леонидович Капица посетил Вену, Боб Дудли, так звали американского гостя, встречался с Капицей и заинтересовался им, и ему очень хотелось увидеться в Москве с Анной Алексеевной, посетить дачу, на которой она с Петром Леонидовичем прожила много лет.
В загородном доме, уже после обеда, которым угостила нас Анна Алексеевна, гостям бросилась в глаза толстая книга на английском языке с большим портретом Капицы на обложке. И Боб Дудли поинтересовался: что это? Анна Алексеевна сказала, что это недавно изданная книга писем Капицы. Заговорили о том, что написано о Капице, и Анна Алексеевна упомянула и мое эссе о нем и вдруг сказала, обращаясь уже ко мне, что она очень хотела, чтобы именно я написал о нем книгу. Мои американцы поддержали ее, заметив, что они найдут возможность издать такую книгу.
Очередь была за мной:
— Что вы, Анна Алексеевна, это невозможно. Пик научной карьеры Петра Леонидовича приходится на двенадцать лет пребывания в Англии, в Кембридже. И поэтому, — сказал я, — если ты сам не был там, не подышал воздухом Кембриджского университета, тебе нечего писать о Капице.
Дело в том, что лет двадцать назад я мечтал поехать туда работать. Мечтал потому, что был приглашен моим другом и научным коллегой, директором одного из институтов Кембриджского университета — Полярного института имени Скотта. Все было уже договорено. Приглашающая сторона — Англия — оплачивала все расходы.
Мы оба — я и этот человек, директор Полярного института, занимались одной и той же проблемой — изучением теплового режима антарктического ледникового щита. И оба пришли в науку о ледниках, в гляциологию, не прямым, не классическим путем. Я пригнел из авиации и ракетной техники, приложив к изучению льда методы и приемы этой науки. А Гордон Робин был по образованию физик. Он жил в Австралии и окончил там университет как раз перед второй мировой войной. Во время воины вступил в австралийский военно-морской флот, кончил школу офицеров-подводников и конец войны встретил на Тихом океане уже в качестве старшего помощника австралийской подводной лодки. Потом демобилизовался, сменил несколько работ, и вдруг в 1949 году он увидел объявление, что требуются добровольцы для двухлетней норвежско-шведско-английской научной экспедиции в Антарктиду. По-видимому, годы плаваний на подводной лодке не выветрили из Гордона романтического настроения. И Гордон подал заявление. Ему сказали: