Читать интересную книгу Иван Кондарев - Эмилиян Станев

Сначала все дружно двигались вперед, но шагов через сто порыв у многих иссяк и они стали отставать. Однако те, что шли поближе к Кондареву и которым был ясен ход событий, торжественно шагали вперед, взбудораженные общим подъемом и ожидающей их неизвестностью.

Когда людской поток хлынул на главную улицу, всюду стали распахиваться окна и двери балконов — в каждом доме нашлись любопытные. Впереди зареяло красное знамя — очевидно, кто-то успел сбегать за ним в клуб еще в самом начале митинга. Чей-то голос затянул задорно: «Не надо нам буржуев, не надо нам попов…», несколько голосов подхватили, но тотчас их перекрыли звуки «Дружной песни», которую громко запели все коммунисты.

В это время вспотевший и раскрасневшийся Янков настиг Кондарева и потянул его за рукав.

— Что ты делаешь? Куда это нас заведет?

— К военному клубу.

— Ты сорвал митинг и будешь отвечать за это!

Кондарев хотел подхватить Янкова под руку, но тот увернулся.

Песня оказала свое действие: головная группа вытянулась в колонну, в толпе стал устанавливаться порядок. Чем теснее сплачивались вокруг знамени коммунисты, шагая в ногу, тем больше ширился разрыв между ними и остальными. Кондарев заметил, что многие начинают сворачивать на тротуар.

С балкона одного дома свесился пожилой мужчина и что-то крикнул. В ответ посыпалась брань, люди замахали кулаками. Шествие замедлилось, ряды смешались, но страсти разгорелись еще пуще.

— Долой шкуродеров!

— Долой буржуазию!

Мужчина скрылся в доме, а толпа повалила через площадь к офицерскому клубу. Слышались крики:

— Солдата! Отпустите солдата!

Высокая дверь с массивной ручкой в виде львиной головы открылась, и на пороге появился какой-то офицер запаса в котелке, с тросточкой, в коротких брючках, из — под которых виднелись ярко-синие носки. Увидев толпу, он шмыгнул назад и захлопнул за собой дверь. Щелкнул ключ, и удерживаемые крюками окна стали закрываться одно за другим. За стеклами мелькали лица штатских и офицеров. Толпа затихла, ожидая сопротивления со стороны этого внешне неприступного свинцово-серого здания с башенками и амбразурами.

— Чего уставились, небось не церковь! — крикнул кто — то, и толпа, всколыхнувшись, с криками двинулась на лестницу.

— Не прячьтесь, господа офицеры!

— Освободите солдата!

— Долой золотопогонников!

У дверей возникла давка. Сын Хатипова дергал обеими руками ручку, пытаясь открыть дверь. Какой-то кряжистый мастеровой навалился на дверь плечом.

Несмотря на толчею на лестнице, Кондарев увидел внизу красное знамя. Десяток коммунистов, собравшись вокруг него, размахивали кулаками перед окнами. Кондарев сразу догадался, почему многие граждане разошлись по домам, отстав от них.

— Кто велел вынести знамя? Сейчас же уберите! — закричал он.

Парень в новой, полосатой, как зебра, кепке, державший древко, с негодованием поглядел на него.

— Как так, товарищ? Почему?

— Ты с ума сошел! — воскликнул Янков.

— Выступление припишут нам. Народ расходится. Не видишь?

— Ты сам не знаешь, что говоришь! — Янков опалил его гневным взглядом и оттащил от молодежи.

К толпе присоединились анархисты, кто-то заорал «ура», но в это время на балконе появился начальник гарнизона Викилов, и глаза всех обратились к нему.

Взявшись за перила, полковник склонился вниз и увидел на крыльце знамя.

— Что вам угодно, господа?

С крыльца послышались шумные протесты. Подоспевший Харалампий размахивал костылем.

— Никакого солдата не арестовывали! — крикнул полковник, делая вид, что только сейчас понял, чего требует толпа.

— Врете! Арестовали!

— Даю вам честное слово офицера, что никакого солдата не арестовывали.

— Грош цена твоему честному слову! Открывайте юз дверь! — ревел инвалид. — Народ сам проверит, правду ли говоришь!

— Клуб принадлежит болгарскому офицерству, и посторонним сюда входа нет…

— Не морочьте, пустите нас!

Послышались улюлюканье и свист. К балкону угрожающе взметнулись палки. Полковнику не давали говорить, но он и сам не торопился. Тревожное выражение сбежало с его лица.

— Никто не бил солдата. Это злонамеренный слух. Солдат в казарме, и я прикажу привести его, — сказал он, поспешно уходя с балкона.

Многие, не расслышав слов, продолжали шуметь. Другие оживленно обсуждали слова полковника, подозревая обман. Третьи колебались, не зная, что делать. Слышались крики:

— Приведут другого солдата!

— Не откроют… Там собрались офицеры…

Толпа снова поднялась на лестницу, но на балконе опять появился начальник гарнизона. Он дал знак, что собирается говорить, наклонился вниз и указал на знамя.

— Господа, вас обманули, и не трудно понять, кто вас обманул, — крикнул он. — В их интересах раздувать ненависть между армией и народом. Вот они! Даже знамя притащили!

Коммунисты ответили шумными протестами, но полковник не обратил на них никакого внимания.

— Инцидент в саду мы расследуем, и виновные офицеры будут строжайше наказаны, — продолжал он. — Но я вас предупреждаю, что ни в коем случае не допущу в дом болгарского офицерства представителей антиотечественной партии, да еще со знаменем. И я приму все меры, чтобы защитить клуб от насилия. Я призываю вас отойти от дверей и разойтись по домам!

Угроза смутила малодушных. Зато другие, озлобясь еще более, разразились гневными криками. Коммунисты продолжали протестовать. Анархисты кричали: «Долой милитаризм!» Пьяный мясник, увешанный военными орденами, пытался держать речь.

В это время появился кмет Минчо Керезов. Размахивая тростью, он врезался в толпу.

— У коммунистов ума набираетесь! — закричал он. — Перебьют вас, с военными шутки плохи!

Этот бесхитростный тревожный крик отрезвил толпу. Некоторые стали расходиться.

— Чего надо этому дураку? — спросил чей-то сердитый голос.

— Не суйся, кмет, — отвечать придется перед гражданами!

— На чью мельницу воду льете? Разве не видите, что коммунисты разводят агитацию? — продолжал кмет, оглядываясь по сторонам. — Расходитесь по домам!

Кондарев и еще несколько человек бросились к нему, и минуту спустя Керезова, уже без кепи, растрепанного и побагровевшего, вытолкали с площади. На балконе появился полковник с белобрысым солдатиком.

— Вот этот солдат, господа! Никто его не арестовывал! — крикнул он, подталкивая солдата к перилам, чтобы все разглядели его.

Толпа стала затихать. Солдат смущенно улыбался и стоял вытянувшись, как в строю. Очевидно, его только что привезли в экипаже полковника и он еще не пришел в себя.

— Эй, парень, скажи, арестовывали тебя? — спросил кто-то.

— Никак нет! — бойко ответил солдат.

— Смотри-ка на него! Пуганая ворона и куста боится.

— А фельдфебель на что? Всыплет по первое число…

— Я защищаю солдата, долой цивилизацию! — заорал пьяный мясник.

Появление солдата позабавило и еще более поколебало собравшихся. Многие, забыв штыки и скандал в городском саду, почувствовали себя обманутыми и решили, что если солдата не обижали, то незачем и протестовать.

— Вы двинули войска против народа! Люди требуют у вас отчета! — кричал Кондарев, пытаясь снова разжечь общее негодование.

Топот и крики заглушили его перепалку с полковником. Всюду разгорелись беспорядочные споры. Сын Хатипова с дюжим подмастерьем решительно шагали к площади, где толпа освистывала пристава и конных полицейских, высланных его отцом. Рассыльный городской управы торжественно нес измятую соломенную шляпу кмета. Солнце освещало шумное сборище на площади, столпившихся у окон и на балконах горожан, бросая яркие отблески на жестяные водосточные трубы, стекла и вывески закрытых магазинов.

Вдруг Янков поднялся на верхнюю ступеньку лестницы и сбросил с себя потертый пиджак. Его мощный голос прокатился по всей площади. Митинг начался снова, но даже самый пламенный оратор был бы не в силах распалить уставших людей. Лишь небольшие группы, стоя на тротуарах, слушали речь. Остальные быстро разошлись — так заманчиво было прогуляться теплым июльским вечером…

Кондарев вернулся домой усталый и разочарованный, с оторванным воротником и ссадинами на лице.

22

Вскоре после дискуссии в клубе Анастасий узнал, что нелегальные анархисты во главе с террористом Калинковым, которого он знал по сходкам, ограбили в Софии банк, похитив свыше двух миллионов левов. Эти деньги они предполагали израсходовать на приобретение типографии и печатание анархистской литературы. Так утверждал один тырновский анархист, принесший эту новость в город.

Весть об ограблении банка взволновала Анастасия, лишний раз напомнила, что сам он пока не может похвастаться ничем значительным, и воскресила старую мечту — издавать в городе литературный журнал. «Люди совершают героические подвиги, а я никак не ухвачусь за какое-нибудь стоящее дело. До каких пор это будет продолжаться?» — вопрошал он, презирая себя и свою деятельность.