— Почему наши отношения имеют такое влияние на клуб?
— Скайлар, ты должна знать, что, будучи со мной, ты тоже становишься частью клуба. Ты не член клуба, но ты с членом клуба, моя старуха, и пути назад не будет. Другие члены клуба будут уважать тебя, и они будут защищать тебя ценой своей жизни. В свою очередь, ты принимаешь это как часть того, кто я есть, и это становится частью того, кто ты есть.
— А что если я этого не хочу? Что, если я хочу тебя, но не клуб? — спрашивает она, понизив голос. — Я не говорю этого, я просто спрашиваю.
— Мы идём в комплекте.
Она слегка кивает мне и откусывает кусочек вафли. Отсутствие её ответа беспокоит меня, но я готов дать ей время решить, чего она хочет. Информации много, когда вы знакомитесь с этим образом жизни. Если это не то, чего хочет Скайлар, я не знаю, как справлюсь, но я дам ей столько времени, сколько ей нужно.
Мы продолжаем есть, уходя от клубных разговоров, и я спрашиваю её, чем она занималась с тех пор, как я ушёл. Как она стала медсестрой и всё такое. Я только хочу, чтобы она снова заговорила со мной.
— После моего дня рождения мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что ты не вернёшься. Я взяла себя в руки, получила диплом медсестры и начала работать в местной больнице. Папа всерьёз боролся за то, чтобы свести концы с концами, поэтому я старалась изо всех сил. Его пособия на инвалидность просто не хватало, и я заметила просроченные счета. Тогда-то я и начала работать в две смены. Конечно, я не знала, что он всё поставил на карту и просто проигрывал деньги.
— Это не твоя вина, — говорю я. — Он хорошо умел это скрывать. Я не думаю, что он когда-либо хотел навредить тебе или Хантеру своей зависимостью.
— Ты прав, это не меняет того факта, что он был хорошим отцом для нас, для всех нас.
— А как насчет свиданий, парней? — хрипло спрашиваю я, не уверенный, что действительно хочу знать ответ. — У тебя был кто-то особенный до того, как мы привезли тебя сюда, в Бирмингем?
— За эти годы я встречалась с несколькими парнями, — признаётся она.
Я знаю, что у меня нет никакого грёбаного права ревновать, но мысль о том, что другой мужчина прикасается к ней, трахает её, выводит меня из себя. Я был с другими женщинами, но ни одна из них ничего для меня не значила. Всё это было просто способом скоротать время, и каждый раз, когда я был с кем-то ещё, моё тело было там, но мои мысли были о Скайлар. Чёрт, я не должен был спрашивать её об этом. Я не хотел знать этот чёртов ответ.
— Джейк, возможно, были и другие парни, но моё сердце всегда было с тобой, — говорит она, снова касаясь кончиками пальцев моих. — И так будет всегда.
Глава 23
Скайлар
Джейк молчит, пока мы поднимаемся на лифте в мою квартиру. На самом деле он почти ничего не говорил с тех пор, как я сказала ему, что была с другими парнями. На его лице было написано, что он ревнует, и это раздражает, потому что я уверена, что у него за это время было полно доступных женщин, точнее клубных кисок.
Тьфу. Это прозвище чертовски раздражает меня. Кто придумал это? И если я собираюсь быть рядом с ним, быть с ним, я буду старухой. Старухой! Неужели они действительно думают, что это лестно?
Расстроенная, я открываю дверь в свою квартиру и толкаю её, шагая впереди него. Я бросаю сумочку и ключи на кофейный столик и снимаю туфли.
— Послушай, Джейк, спасибо за ужин, но это был долгий день, — говорю я ему, не желая больше молчать.
Сегодня вечером я готова сойти с этих американских горок. Я больше не могу этого выносить.
— Ты хочешь, чтобы я ушёл? — недоверчиво спрашивает он, явно уловив мой не очень тонкий намёк.
— Да, — отвечаю я и иду по коридору, чтобы принять душ и покончить с этим. — Дверь найдёшь сам.
— Какого хрена? — сердито спрашивает он, следуя за мной. — Ты выгоняешь меня, Скайлар?
Я оборачиваюсь и смотрю ему в лицо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты ведь понимаешь, что почти не разговаривал со мной с тех пор, как я сказала, что была с другими парнями, верно? Как будто ты не развлекался с другими цыпочками последние несколько лет! Чёрт возьми, насколько я понимаю, ты, вероятно, делал это прямо там, на диване, чтобы все видели!
Он смеётся и подходит ко мне, обнимая за талию.
— Скайлар, мне наплевать на других парней, с которыми ты была, хотя я убью любого ублюдка, который прикоснётся к тебе сейчас. Ты сказала, что твоё сердце принадлежит мне и всегда будет принадлежать. Я просто пытался найти правильный способ сказать тебе, что люблю тебя…
— Любишь меня? — заикаюсь я.
— Да, я чертовски люблю тебя, хоть ты и бесишь меня, чёртова женщина. Разве ты не слышала, как я сказал, что ты моя старуха?
— Я…
Он прерывает меня поцелуем, захватывая мой рот своим языком.
— Ты принадлежишь мне, Скайлар. Всегда, навсегда, до грёбаного конца времён, — говорит он мне, отодвигаясь на мгновение, прежде чем снова завладеть моими губами. — А теперь я буду трахать твою сладкую киску, пока ты не выкрикнешь моё имя так громко, что тебя услышат чёртовы соседи.
— Я буду поклоняться твоей киске всю ночь, Скайлар, — обещает он мне. — И заставлю тебя молить и умолять Всевышнего, чтобы я отдал тебе каждый грёбаный дюйм своего члена.
Пока он говорит, мы раздеваемся. Наши руки обнимают друг друга, блуждая вверх-вниз и снимая друг с друга одежду. К тому времени, как мы ложимся на кровать, мы оба совершенно голые. Когда я впервые увидела Джейка со всеми этими татуировками, я была ошеломлена, но теперь я вижу, как они красивы на нём.
Я толкаю его на спину и сажусь сверху. Я облизываю и целую покрытую чернилами кожу, скользя вниз по его телу, целуя его пресс, когда опускаюсь ниже. Он хрипло стонет на кровати подо мной, пока я обхватываю губами его член. Я полностью заглатываю его, пока кончик не касается задней части моего горла, скользя губами по его стволу вверх и вниз.
— Чёрт, детка, — произносит он. — Ты даже не представляешь, как это чертовски приятно.
Я стону в ответ, и он запускает пальцы в мои волосы, толкая мою голову вниз, поднимая свои бёдра. Я чуть не задыхаюсь от его силы, и Джейк ослабляет хватку.
— Чёрт возьми, возьми всё, Скайлар, — убеждает он меня. — Оближи каждый дюйм.
Я пытаюсь приспособиться к нему, заставляя себя расслабиться и не давиться, когда он трахает мой рот, оставляя жжение на губах.
— Я уже близко, — предупреждает он. — Мне нужно быть внутри тебя. Я хочу твою киску, детка. Оседлай мой член.
Я забираюсь на него сверху, и мужчина стонет, когда я опускаюсь на его член. Одним быстрым движением я насаживаюсь на него, вскрикивая от восхитительного вторжения. Джейк сжимает мои бёдра, когда я двигаюсь на нём, его пальцы почти болезненно впиваются в мои ягодицы. Я отбрасываю все свои запреты в сторону и напрягаю бёдра, легкий блеск пота покрывает моё тело.
— Прикоснись к своему клитору, — приказывает он, перемещая одну руку с моей задницы на плечо.
Он проводит пальцами по моей ключице и скользит рукой по моей шее, нежно сжимая. Я слегка задыхаюсь, не уверенная, что мне нравятся игры в удушье. Я смотрю на него сверху вниз, и выражение чистого желания на его лице успокаивает меня.
— Скайлар, я же просил потрогать твой клитор, — повторяет он. — Трогай себя, пока ты, бл*дь, на мне скачешь.
Мои пальцы дрожат, когда я тянусь к своему чувствительному бугорку, и не потому, что я нервничаю, а потому, что удовольствие от того, что мы делаем, ошеломляет. Я стону, когда прикасаюсь к себе, почти разлетаясь на осколки от собственного прикосновения, пока Джейк двигается внутри меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он крепче сжимает мою шею, его хватка нежная, но твердая, и я тру свой клитор быстрее, сильнее. Моё тело такое горячее, такое чувствительное.
— О, Боже, — выдыхаю я. — Джейк! Я почти!
— Да, давай же, детка! Кончай на мой грёбаный член! Пропитай меня своими соками! Вот оно!