орехом наружу — перспектива совершенно не вдохновляет на новые подвиги. А если добавить к этому подлый наклевывающийся стояк — так дело вообще дрянь.
— Успеется переодеться, Саша, — сестра отрицательно затрясла головой, всколыхивая свою непослушную бархатную шевелюру, малость выгоревшую после посещения югов. — Мы, если че, с Алексеем спецом ради тебя обратно в нашу дыру примчали, хотя у нас отель был забронирован ещё на целых две ночи!
— Не кайф вам, сочувствую, но я тут не причём, — прокомментировал Пельмень, пытаясь не смотреть на два холмика сеструхи на майке. — Надо было оставаться, сама говоришь, что я уже мальчик взрослый и сам во всем разберусь. Не?
Сестра в ответ зыркнула так, что не по себе стало и захотелось голову в плечи вжать. Злилась. Она ещё та штучка, как эмоции наружу. Горячая. Если ещё вертушки научится крутить, так Синтия Ротрак нервно курит в сторонке.
— Да, Санчелло, ты погоди уходить, успеешь, нам с тобой серьезно побазарить надо, — подтвердил Грузовик, вмешиваясь в перепалку.
Лёха с этими словами огляделся, заприметил у окна пуфик, а рядом с диваном — стул со спинкой. Принёс их. Пуфик подвинул ногой под зад Пельменю, коротко кивнул дабы тот присаживался. Саня присел, чувствуя некоторое облегчение. Сидя всяко менее палевно, чем стоя.
Грузовик следом сел на стул, повернув его взад вперёд, чтобы сложить на высокой спинке руки. Разместился, повернулся к Пельменя сестре:
— Зая, сделай ка нам с твоим замечательным братцем чаю погорячее, будь так добра?
Та демонстративно закатила глаза. Мало того, что не испытывала никакого желания идти на кухню и делать там что бы то ни было. Так ещё понимала, что Лёха ее с базара сливает и не хочет, чтобы она слушала о чем они с Сашей будут с глазу на глаз тереть.
— Саша, ты точно чай будешь?! — спросила она.
— Если можно.
— Можно Машку за ляжку! Ты можешь нормально сказать — да или нет? Ты хочешь чай?!
Хотелось ответить в духе «хочу чаю аж кончаю», настолько начинало подбешивать происходящее, но Пельмень сдержался все же.
— Хочу, неси, — подтвердил он.
Хотя чая особо не хотелось тоже. Но хотелось сестренку немного позлить. Да и неплохо, если она со своими волнующими «холмиками» поскорее свинтит, от греха подальше.
— Будет он чай! Давай зай, давай, — Грузовик широко улыбнулся, жирненько так давая понять, что сестре пора уебен зе бите из комнаты.
Когда остались в комнате вдвоём, Грузовик повернулся к Пельменю и уставился на него с прищуром. Настало время базарить Вась на Вась.
— Ну, рассказывай, че, — предложил Лёха. — Только не боись — не страшно. Пока.
— Че тебе рассказывать то? — Саня заерзал на пуфике, удобнее устраиваясь и складывая перед собой руки. Хотел перекинуть нога ногу, но не вышло — ляхи не смыкались. Он может и похудел, но не настолько.
Грузовик хмыкнул, как показалось, малость удивленно, и даже закатил глаза точь в точь, как его «зая» (с кем поведёшься, как бывает). Однако выражение лица Лехи достаточно быстро поменялось — он впился взглядом в своего собеседника и поддавшись вперёд зашипел сквозь стиснутые зубы.
— Слышь, пацан, ты ничего бля по жизни своей не попутал? Кипишь из-за тебя знаешь какой поднялся? — выдавил он.
Пельмень остался недвижим, хотя несло изо рта Грузовика очень даже так себе. Видать сожрал какую-то хрень типа жаренных перожей на трассе.
— Ну-у-у, кипишь-шмикишь, по разному бывает, — прокомментировал Пельмень, пожимая плечами. — Я уже на этот счёт дважды объяснялся и по новой говорить нет желания.
Грузовик кивнул, оглянулся — сестра ещё не вернулась. И следом достал из кармана выкидной нож.
Открыл.
Металлическое лезвие нехорошо блеснуло.
Приставил нож к горлу Сани, который не успел среагировать на происходящее.
— Ты как бля базаришь, чучело огородное?! — рассвирипел он от кажущейся наглости собеседника.
— Да как хочу в принципе! — Пельмень сглотнул подкативший к горлу ком и чутка подлил масла в огонь.
Спору нет, ощущения так себе, когда у твоего горла холодный металл, который это самое горло может перерезать. Не до шуток сразу. Но и прогибать себя Саня не позволит никому. Хотя в том, что у Грузовика чердак не свистит — уверенности совершенно нет.
— Порешаю ведь…
— Решай, чего ты меня на понт берёшь!
Лёха, по сути загнавший себя в неудобное положение, когда надо либо дальше газовать, либо уже давать заднюю (что нормальному пацану не на руку), вдавил лезвие в сонную артерию Пельменя. Правда не заточенной стороной ножа. Саня почувствовал как по спине заструились на перегонки струйки пота, да так шустро. Тут харахорься не харахорься, а очко от такой подачи жмёт, что будь здоров. Однако чего-чего, а хладнокровия у Зверя из преисподней было не занимать.
Смущало другое.
Саня даже глаза закрыл, понимая, что если что — отскакивать на тот свет придётся со стояком. Но Грузовик резко отвёл руку с ножом и смачно выругался. Первым у него нервы сдали. Хорошо хоть в обратную сторону.
— Ты внатуре бессмертный? Че бычишь?!
Пельмень не ответил. Кровь снова прилила к голове, тут бы на пол обратно не завалиться — в обморок. И уставился на бородавку Лехи, под губой, чтобы хоть как-то переключить лезущие в голову дурацкие мысли. Бородавка ещё такая, ну из которой длинный волосок растёт. Однако конский возбудитель, чтобы ему не ладно было, действовал крайне необычно. И бородавка на лице Грузовика вдруг начала медленно расплываться, теряя одни очертания и приобретая другие. Через несколько секунд Пельменю уже казалось, что из-под губы у Лехи возвышаеься сосок…
Мля…
Саня потряс головой, избавляясь от наваждения.
Лёха резко поднялся со стула, как напружиненный, подошёл к стенке, схватил пачку сигарет сёстры и закурил.
— Я с тобой снова курить начну, — едко прокомментировал Грузовик, делая первую глубокую затяжку. — Почти три месяца уже как бросил…
Пельмень снова не нашёл ничего лучше, чем пожать внушительно плечами. Молча. Теперь по больше части смотря в пол. Че спорить то, косого он упорол — это факт и Саня от него не отбрыкивается. Но оправдываться тут не за что.
Другое дело — пояснить за свой косяк. А так… если хочет Грузовик с него по другому спросить, в том числе физически пусть спрашивает.
Его право.
— Город на ушах стоит, мусора по всюду рыщут, наши на кипише, цыгане озверели… короче все на галимой суете. А все из за того, что у тебя здесь, — Лёха подошёл к Сане и постучал по голове Пельменя костяшками, как по дереву. — Пусто на хер. Хаос. Зачем ты вообще пошёл ихнего пацана бить?