Читать интересную книгу Танцы марионеток - Елена Михалкова

– Я с ней сам разберусь, – глуховато сказал он, будто дословно прочитав мысли Бабкина. – А вы не лезьте в это дело. Или вы уже влезли?

Черные глаза уставились на Бабкина.

Прежде Сергей думал, что выражение «глаза, как пистолетные дула» – выдумка литераторов, на которых никогда не направляли оружия. Потому что дуло – это дырка, а глаза – это глаза: радужка, зрачок, ресницы… Но в черных глазах Олега Тогоева не было видно зрачка, и оттого казалось, что он смотрит на Бабкина двумя отверстиями в голове.

– Я поговорил с Юлей, – признал Сергей.

– И что она сказала? – без выражения спросил Тогоев, не выразив ни малейшего удивления.

– То же, что и вы. Попросила не лезть не в свое дело. По-моему, она не собирается отказываться от своего плана. Поэтому я и пришел к вам: должен же ее кто-то остановить!

– А если я не остановлю? – по-прежнему безучастно, лишь с нотой легкой грусти поинтересовался Олег Борисович.

– Значит, нужно предупредить Конецкую, – упрямо сказал Сергей. – Вы же не собираетесь…

– Нет. – Тогоев перебил его на полуслове. – Не собираюсь. Все сделаю, идите.

Бабкин поднялся, чувствуя растерянность… Все-таки что-то было не так с этим «все сделаю, идите». И весь их разговор получился с налетом безумия, причем неприятнее всего Сергею было ощущать, что и он сам стал полноправным участником этого безумия, что оно осело на нем, как пыльца, и он унесет его с собой.

– Что с моим заданием? – спросил он, чтобы выяснить все до конца.

– Вы все сделали в лучшем виде, – охотно откликнулся Тогоев, выдержав лишь крошечную, едва заметную паузу перед ответом. – Вторую половину гонорара вам перечислят на днях.

Неожиданно он встал и даже улыбнулся Бабкину. Невменяемый человек, из кулака которого капал сок от зажатого в нем мандарина, в одну секунду сменился ответственного вида работником («партийцем», – подумал Сергей), энергично и радостно рапортующим о последних достижениях в сфере сельского хозяйства.

– Благодарю вас, Сергей, за качественно выполненную работу! – Олег Борисович повысил голос и распрямил спину. – При первой же необходимости я вновь обращусь к вам!

«Служу Советскому Союзу!» – едва не ответил Бабкин, до того нелепо и неуместно прозвучали слова Тогоева. «Как с трибуны выступает… Будущий депутат, мать его!»

Однако Сергей промолчал, лишь неловко наклонил голову в знак признательности за столь высокую оценку его заслуг и вышел, едва не наткнувшись перед дверью на одного из «мальчиков» Тогоева. «Надеюсь, больше ни одной из этих рож я не увижу, – мрачно пожелал он про себя, спускаясь с лестницы под пристальным взглядом дворецкого, и снова вспомнил Тогоева с его насквозь фальшивой улыбкой, произносящего слова благодарности. – Вот же псих…»

Дождавшись, пока машина Сергея скроется в конце начинающей зеленеть аллеи, Тогоев, стоявший возле приоткрытого окна, укоризненно сказал:

– Ай-яй-яй!

За его спиной вырос человек, в котором Бабкин, окажись он в эту секунду в кабинете, узнал бы бритоголового, сопровождавшего их с Макаром во время первого визита.

– Витя, я очень огорчен, – отчетливо произнес Тогоев, дергая левым веком.

– Действительно неприятно, Олег Борисович, – вежливо и тихо согласился Витя, зная по опыту, что с шефом, находящимся в таком состоянии, нужно только соглашаться.

– Юльку можно припугнуть, но ты ведь знаешь, она у меня девочка упрямая, безбашенная, – почти ласково сказал Тогоев. – Припугнуть припугнем, а оно раз – и не подействует! И поступит моя Юленька по-своему. Значит, нужно как-то иначе этот вопросик решить… Вопросик-вопросик! Решить…

Он обернулся к начальнику службы безопасности, но смотрел не на него, а на стул, где сидел Бабкин.

– Ты понимаешь, Вить? Наш доблестный детектив не успокоится.

Виктор согласно кивнул.

– Чего доброго, волну поднимет… – вслух размышлял Олег Борисович. – Сболтнет лишнего… А вдруг и в самом деле Юлька меня не послушает, а? Что тогда? Меня же и обвинят!

Лицо его приобрело удивленно-обиженное выражение, как у ребенка.

– Меня! Ну разве это справедливо, а, Вить? Вот скажи честно, как на духу!

– Несправедливо, Олег Борисович, – покачал головой бритоголовый.

– И я так считаю. Значит, надо восстановить справедливость. Ты этим и займешься.

– Когда?

Тогоев задумчиво покосился на него.

– А зачем ждать с таким важным делом? – спросил он. – Чем быстрее приступишь, тем лучше.

– Понял, Олег Борисович.

Тогоев отвернулся к окну, а когда спустя полминуты обернулся, вспомнив о чем-то, бритоголового уже не было за его спиной.

Глава 8

Юлька вернулась из оперетты радостная, почти счастливая, напевая себе под нос арию Марицы. В театр она надела одно из новых платьев и во всем следовала указаниям старухи: спину держала прямо, двигалась плавно, руками не размахивала. Проходя в антракте по фойе и заметив свое отражение в зеркале, она не сразу себя узнала: короткие гладкие волосы темно-каштанового цвета, бледная кожа, большие глаза, умело подчеркнутые тенями… Впрочем, красилась она, конечно же, не сама.

За час до выхода выяснилось, что наносить макияж Юлька не умеет – об этом ей сообщила старуха, увидев свою домработницу накрашенной. Юльку отправили смывать тени, а затем старуха лично нарисовала ей лицо, заодно обучая азам мастерства.

– Брови и скулы! – приговаривала Марта Рудольфовна, проводя короткой кисточкой по бровям девушки. – Это первое, на что ты должна обратить внимание. Заодно запомни: ты можешь пользоваться дешевой косметикой, но кисти! Кисти должны быть хорошего качества, на них нельзя экономить. Ни в коем случае не превращай лицо в маску: тональный крем тебе не требуется.

– Но у меня кожа бледная, некрасивая… – заныла Юлька, рассматривая свою зеленоватую физиономию. – Мне бы хоть чуть-чуть загореть! Или замаскировать бледность пудрой.

– Не зря загар всегда был уделом плебеев, – отрезала старуха. – Либо американцев, что одно и то же. Посмотри на француженок: ты видела среди них таких закопченных кур, как голливудские актрисы? В том-то и дело! И потом – напомни мне, что мы делаем с недостатками?

– Превращаем в достоинства, – послушно ответила Юлька.

Марта Рудольфовна тронула ей губы блеском, помаду решительно убрала в сторону.

– Тебе противопоказано пользоваться помадой, она тебя старит. Посмотри внимательно и запомни: половина твоего макияжа – это маскировка внешних уголков глаз. У большинства женщин они опущены, но те не придают этому значения. А зря. Усталый вид плюс пять лет к уже имеющимся годам, общее впечатление неухоженности… Все, что требуется, – добавить чуть-чуть консилера – да-да, вот этого светлого тона – на уголки. На это даже ты способна.

Синие тени, фиолетовые тени, густо-голубые…

– Я стану похожа на продавщицу!

– Ты сейчас похожа на продавщицу. Правильный подбор оттенка – и голубой цвет сделает из тебя…

Конецкая вдруг осеклась.

– Кого сделает, Марта Рудольфовна? – удивленно спросила Юлька.

– Весьма мило, – невпопад ответила старуха, после чего приказала девушке замолчать и не мешать ей превращать жабу хотя бы в лягушку, поскольку до принцессы ей еще очень и очень далеко.

Но в зеркале фойе Юлька увидела вовсе не лягушку. Она держалась немного скованно, потому что к новому платью, как и к себе новой, требовалось привыкнуть. Первый раз в жизни Юлька ловила на себе заинтересованные мужские взгляды, и это оказалось так приятно и волнующе, что в глубине ее души шевельнулось что-то похожее на благодарность к Марте Рудольфовне.

Но благодарность растаяла, стоило им вернуться домой. Конецкая, словно беря реванш за их поездку, принялась с порога гонять Юльку так, что та едва не разревелась в ванной. Однако когда она, глотая слезы, умывала лицо холодной водой, в дверь заглянула Лия.

– Ты чего? – отчего-то шепотом спросила Юлька.

– А ты чего? – тоже шепотом ответила Лия. – Снова хнычешь? Брось, не принимай к сердцу!

– И вовсе не хнычу! – «И вообще – не твое дело», – хотела добавить она, но сдержалась: в конце концов, от Лии она не видела ничего плохого.

Сиделка покачала головой:

– Ты посмотри на себя – стоит такая красотка и сопли пускает. Старуха, наверное, завидует тебе, потому и срывается.

Юлька заморгала и сама почувствовала, что успокаивается. Если причиной злобного настроения Конецкой было то, что она, Юлька, выглядит теперь в тысячу раз лучше ее, то она согласна терпеть любые издевательства.

– Вот, другое дело! Держи хвост пистолетом, кочерыжка! – Подбодрив ее, Лия кивнула и закрыла за собой дверь.

Спустя пять минут Юлька пришла в гостиную, сохраняя полную невозмутимость, и на лице ее не было и следа слез. Она рассчитывала увидеть там Марту Рудольфовну, но вместо нее в кресле обнаружилась Валентина Захаровна.

– Я вам мешаю убираться? Сейчас уйду, деточка, сейчас уйду. – Старуха засуетилась, попыталась встать, но на этот раз без Лии не преуспела.