Читать интересную книгу Современный чехословацкий детектив [Антология. 1982 г.] - Эдуард Фикер

Милош Заржецкий — баловень родителей и сестер, вполне благополучных. Этим все сказано. Парнишка имеет небольшие способности к рисованию. Жалко его.

Ануш Новакова ушла из дому и строит жизнь по-своему.

Иржи Крумпера учится в промышленном училище. Родители так свирепо ругаются друг с другом, что парень сломя голову удирает из дому. После этого они устраивают ему истерические сцены: мол, только ради него они не расходятся, жертвуют собой, а он неблагодарный негодяй.

— В общем, целая куча поучительных выводов, — закончил свои наблюдения Карличек. — С результатами этого расследования стоило бы в первую очередь ознакомить нашу бабушку…

— Там-то им, пожалуй, и место, — согласился я. — Потому что из всего этого я не могу выбрать ничего, что сгодилось бы нам.

Карличек ушел стравливать Веру Климову с Флорой Мильнеровой, а я погрузился в размышлениям Все наши действия пока ни к чему не привели. Я поднял трубку, набрал засекреченный номер и решительно проговорил:

— Прошу приема у товарища полковника.

11

Полковник принял меня у себя дома. Этот пожилой, вечно нахмуренный человек с большой угловатой головой, обладающий огромным опытом и способный мыслить интересно, один из самых твердых людей, каких я знал, удивительнейшим образом доказал мне в то воскресенье свою железную волю.

А именно — дома он не курил свои вонючие сигары, в дыму которых так тяжело дышать, между тем мы не представляли его себе без них. При том уважении, которое я к нему питал, я не осмеливался предположить, что причиной такого воскресного воздержания была железная воля не столько его, сколько его супруги.

Полковнику ничего не надо было повторять дважды. Осветив ход следствия, я кратко изложил свое предложение.

— Нам необходимо точно знать, как обстоит дело, а потому предлагаю: Август Майер передаст вражескому центру тревожное предупреждение. Неплохо будет использовать этот центр для борьбы с противником, будь то Арнольд Фидлер или кто-нибудь еще, действующий либо самостоятельно, либо в случайном, а может, и намеренном контакте с Фидлером-старшим. С этих позиций можно достичь недурного результата. Текст я уже набросал.

— Прочтите, — глубоким басом бросил полковник.

— Примерно так: «Необычное внимание местных органов в непосредственной близости от девятнадцатого километра. «ГР-2» подозревает, что лицо по имени Арнольд Фидлер обнаружило тайник и что это лицо сотрудничает с другим, неизвестным. Выбор точек для передач все труднее, возросшее число поисковых машин ограничивает действия «ГР-2». Желательно изменение положения, возможен провал».

«ГР-2» — позывные Августа Майера, с которыми выходили в эфир, конечно, мы.

В течение нескольких минут полковник гудел что-то про себя, как контрабас на ветру.

— Одним словом, ваша цель — выяснить, не провалилась ли операция «Зет-58»?

— Провала, скорее всего, нет, — ответил я. — Все спокойно. Но полагаться на это нельзя. В случае провала иностранный центр не станет отвечать Майеру, разве что начнет ему мстить. Но скорее всего, они там прикинутся, будто никогда и не существовали, как это сделали все те, кого мы уже разоблачили. Поэтому, если в течение двух суток ответ Майеру поступит, у нас будет уверенность, что ни Арнольд Фидлер, ни кто иной операцию «Зет-58» не сорвал.

Полковник подумал немного, затем пробасил:

— И этим вы удовольствуетесь?

— Ни в коем случае. Вся эта тревога даст какие-то результаты, которые, вероятно, мы сможем использовать. По-моему, возникнет возможность, которую мы давно ищем…

Полковник махнул рукой, на которой не хватало двух пальцев: потерял в боях на Дукельском перевале. Он весь был покрыт рубцами и шрамами.

— Операцию разрешаю. Фидлеры работают не на ту разведку, что Майер. Если они вообще на какую-то работают, то только на английскую — или вы плохо изложили дело.

Я-то изложил его как можно лучше. То, что мы знали об обоих Фидлерах, действительно давало нам право предполагать, что сотрудничают они только с британской разведкой. А Август Майер, то есть «ГР-2», был с помощью западногерманских агентов завербован разведкой американской.

— Все эти шпионские центры, в сущности, конкурируют между собой, — продолжал полковник. — Из этого их состязания мы можем кое-что извлечь для себя. Тем более что пора уже что-то предпринять. Постоянная тишь да гладь может показаться им подозрительной. Слишком долго все шло гладко. Доставьте нам удовольствие, постарайтесь сделать так, чтоб одни помогли нам бороться с другими и побили друг друга, воображая, что бьют нас. Если нам к тому же удастся скомпрометировать через Фидлеров еще и английский центр — это будет неплохим добавлением к главному выигрышу. А? Как вы думаете? — Он улыбнулся довольно мрачно, впрочем, иначе он не умел, да и вообще редко улыбался. — По правде говоря, — он откашлялся со страшным грохотом, — давненько никто меня ничем не радовал. Ваша удача порадует наверняка!

Он встал, подал мне руку и на прощанье сказал:

— А с этим вашим Карличеком мне надо бы как-нибудь познакомиться.

— Когда вам будет угодно! — заверил я.

— Подождем пока. Если оправдаются его главные выводы, я всесторонне рассмотрю вопрос о нем.

— Лишний труд, товарищ полковник, — учтиво возразил я. — Он и сам с удовольствием повернется перед вами всеми своими сторонами.

Я ушел, чтобы подготовить все без промедления. «ГР-2» мог выйти в эфир еще сегодня. Вернувшись к себе в кабинет, я отдал необходимые распоряжения, В Западном Берлине на волну «ГР-2» настраивались три раза в течение суток; но «ГР-2» мог молчать хоть четыре дня подряд, не вызывая никакого беспокойства. На пятый день, если у него не было ничего нового, он просто передавал условный шифр, означающий, что все в порядке. Такое спокойное положение и вправду слишком уж затянулось. Сегодня был третий день молчания «ГР-2». Я составил окончательный текст и сразу передал шифровальщикам. Копию, в опечатанном конверте, послал со специальным курьером к полковнику, присовокупив записку, что первая передача пойдет в шестнадцать часов сорок две минуты. Теперь полковник должен был знать все подробности: не исключено было, что в последнюю минуту он даст отбой. Но пока он лишь кратко подтвердил получение копии и записки.

После этого я был обречен на бездеятельность — оставалось только ждать. Я перебрал мысленно, что бы такое можно было сделать еще. Ага, я не побывал на квартире у Фидлера. Не поговорил с уборщицей. Ее, правда, опросила группа Скалы, а квартиру осматривали мои сотрудники. И все-таки они могли упустить какую-нибудь мелочь. Нет, я вовсе не считал себя умнее Скалы. Когда мы ездили на дачу, я оказался отнюдь не умнее его, скорей, наоборот. И все же…

Эта якобы упущенная мелочь была всего лишь предлогом. Мне просто трудно было сидеть без дела.

Ни в одном из рапортов я не нашел ничего существенного. Взялся читать поступившие тем временем протоколы допросов молодых людей. Протоколы списывали с магнитофонной пленки, следовательно, они были абсолютно точны. А содержание пустое, разве что выяснялся характер компании Арнольда. Это, правда, не мое дело, но можно ли утверждать, что иные поступки этих ребят не имеют и политического значения?

Я успел прочитать около половины протоколов, когда вошел Карличек. И опять я мгновенно понял, что он еще не был дома. Мне показалось, что, открывая дверь, он одновременно открыл рот для зевка.

— Простите, это опять я…

Пристально оглядев его, я заявил:

— Слушайте, вы уже приобрели какой-то зеленоватый оттенок. На вас грязная рубашка, и весь вы до неприличия в пыли. Немедленно в постель! Не можете же вы бодрствовать до окончания следствия! Это вредный энтузиазм…

Карличек уже как-то через силу помаргивал за стеклами своих очков, веки его совсем отяжелели. Он еще бодрился, но это у него получалось неважно.

— Еще одно дельце, и тогда уж я, по вашему приказанию, пойду спать. Я, видите ли, чувствую такую ответственность за свою дедукцию, что предпочел бы вообще…

— Какое там у вас еще дельце?

— Да вот вспомнил недавно. Мы упустили одну мелочь.

— Какую? — насторожился я.

— Надо расспросить кое о чем добрую женщину, которая убирает у Фидлеров.

Так! Я только что размышлял, не упустили ли мы чего-нибудь; Карличек опередил меня — он уже знал, что именно упущено.

— Все у нас как-то еще не складывается, — посетовал он на враждебность судьбы. — Да это, собственно, и не упущение. Я имею в виду фантастические переодевания Арнольда. Старый Фидлер вчера сказал, что еще во вторник шарил по карманам полотняного костюма сына, когда искал ключи от дачи. Он не мог вспомнить, видел ли он этот костюм в последующие дни, и только в субботу увидел его на Арнольде. По субботам и воскресеньям уборщица к ним не ходит. Если Бедржих Фидлер не знает, был или не был костюм: на месте в среду, четверг и пятницу, то она-то должна знать. Это поможет нам установить, когда Арнольд его взял. Можете ли вы, товарищ капитан, вообразить себя на месте уборщицы?