И вышла через окно.
Следующая неделя, я уверен, была самым странным периодом в моей жизни. Все напоминало сон. Ничто не казалось реальным.
Состоялось дознание по делу Агнес Вуддел, и любопытствующий Лимсток присутствовал на нем в полном составе. Никаких новых фактов не появилось, и единственно возможный вердикт гласил: «Убита неизвестным или неизвестными».
Итак, бедняжка Агнес Вуддел, получив свою долю внимания, была должным образом похоронена на тихом кладбище у церкви, и жизнь в Лимстоке потекла как прежде.
Нет, последнее утверждение неверно. Не так, как прежде…
Полуиспуг-полулюбопытство светилось в каждом взгляде. Соседи косились друг на друга. Одно стало совершенно ясно на дознании: что абсолютно неправдоподобна версия о том, что Агнес Вуддел убил бродяга. Никаких бродяг или просто неизвестных людей никто не замечал в округе. И, таким образом, в Лимстоке ходил по Верхней улице, делал покупки, проводя время, человек, треснувший беззащитную девочку по черепу и проткнувший остроконечным вертелом ее мозг.
И никто не знал, кем был этот человек.
Как я уже сказал, дни проходили как дурной сон. Я смотрел на каждого встречного в новом свете — как на возможного убийцу. Это не было приятным ощущением!
А по вечерам, опустив шторы, мы с Джоанной сидели и говорили, говорили, споря, перебирая различные варианты, казавшиеся фантастичными и невероятными.
Джоанна твердо придерживалась гипотезы о мистере Пае. Я же, после некоторых колебаний, вернулся к своему первоначальному подозрению — мисс Гинч. Но мы при этом снова и снова перебирали все возможные имена.
Мистер Пай?
Мисс Гинч?
Миссис Дан-Кэлтроп?
Айми Гриффитс?
Эмили Бэртон?
Патридж?
И все это время, нервничая, опасаясь, мы ожидали новых событий.
Но ничего не случалось. Никто, насколько мы знали, не получал больше писем. Нэш совершал регулярные вылазки в городок, но что он делал и какие ловушки ставила полиция, я не догадывался. Грэйвс приехал снова.
Эмили Бэртон приходила на чай. Меган приходила на обед. Оуэн Гриффитс продолжал практиковать. Мы навестили мистера Пая и пили с ним шерри. И еще мы пили чай в доме викария.
Я был рад, что миссис Дан-Кэлтроп больше не обнаруживает боевой свирепости, которую она проявила при нашей последней встрече. Я подумал, что она обо всем этом забыла.
Теперь ее, кажется, главным образом интересовали бабочки-белянки и как уберечь от них цветную и обычную капусту.
Тот день в доме викария был одним из самых мирных. Дом был старый и милый, с большой, ветхой, удобной гостиной, обитой поблекшим кретоном в розах. У Дан-Кэлтропов была гостья — любезная пожилая леди, постоянно вязавшая что-то из белой пушистой шерсти. К чаю были замечательные горячие лепешки; пришел викарий и лучезарно и безмятежно улыбался нам, ведя вежливую, умную беседу. Это было чудесно.
Но я не рассчитывал, что мы избегнем темы убийства, мы просто не могли ее обойти.
Мисс Марпл, гостья, была, естественно, взволнована таким разговором. Поэтому она сказала извиняющимся тоном:
— В деревне совершенно не о чем говорить!
Она вообразила, что погибшая девушка должна была быть похожа на ее Эдит.
— Такая же милая маленькая горничная и такая услужливая, но иной раз, пожалуй, немножко копуша.
У мисс Марпл также была кузина, сводная сестра племянницы которой была весьма раздражена и напугана анонимными письмами, — в общем, похоже, все это очень интересовало очаровательную старую леди.
— Но скажите мне, дорогая, — обратилась она к миссис Дан-Кэлтроп, — что деревенский люд, то есть я хотела сказать горожане, говорят об этом? Что они думают?
— Они считают, что это миссис Клит, по-моему, — сказала Джоанна.
— Ох нет, — пробормотала миссис Дан-Кэлтроп. — Не теперь.
Мисс Марпл поинтересовалась, кто такая миссис Клит.
Джоанна объяснила, что это деревенская ворожея.
— Ведь это действительно так, да, миссис Дан-Кэлтроп?
Викарий изрек длинную латинскую цитату, я думаю, о дурном влиянии ворожей, и мы все выслушали ее в почтительном молчании, ничего не поняв.
— Она очень глупая женщина, — сказала его жена. — Любит пускать пыль в глаза. Ходит в полнолуние собирать травы и старается, чтобы все в округе об этом знали.
— А глупые девочки бегают к ней за советами, я полагаю? — спросила мисс Марпл.
Я заметил, что викарий готов обрушить на нас очередную порцию латыни, и торопливо спросил:
— Но почему бы людям и не заподозрить ее в убийстве теперь? Они же думали, что письма — ее рук дело.
Мисс Марпл сказала решительно:
— О! Но девочку убили вертелом, так я слышала. Весьма неприятно. Ну, естественно, это отводит все подозрения от этой миссис Клит. Потому что, видите ли, она же могла наворожить болезнь, и девушка зачахла бы и умерла обычным образом.
— Странно, как живучи эти старые верования, — сказал викарий. — Во времена раннего христианства местные суеверия были мудро объединены в христианские доктрины, и их наиболее неприятные атрибуты постепенно элиминированы.
— То, с чем нам здесь приходится иметь дело, — не суеверие, а факт, — сказала миссис Дан-Кэлтроп.
— И весьма неприятный факт, — добавил я.
— Совершенно верно, мистер Бартон, — подтвердила мисс Марпл. — Но вот вы— извините меня, если я чересчур конкретна, — вы здесь чужак, и вы знаете мир и разные стороны жизни. Мне кажется, вы должны быть в состоянии найти решение этой неприятной проблемы.
Я улыбнулся:
— Наилучшее решение я нашел во сне. Во сне все прекрасно улеглось и совпало. К сожалению, когда я проснулся, все это оказалось чепухой.
— Как интересно! — воскликнула мисс Марпл. — Расскажите мне, как вы додумались до этой чепухи.
— О, все началось с глупой фразы: «Нет дыма без огня». Это все повторяли без конца. А потом я спутал это с военным временем. Дымовая завеса, клочок бумаги, записка у телефона… Нет, это был другой сон.
— А что это был за сон?
Старая леди спрашивала настолько нетерпеливо, что я ощутил уверенность в том, что она тайно читает «Книгу снов Наполеона», бывшую, помнится, величайшей жизненной опорой моей старой няньки.
— О, там была Элси Холланд — гувернантка Симмингтонов, вы знаете, — и она собиралась замуж за доктора Гриффитса, а викарий читал службу на латыни («Весьма недурно», — прошептала миссис Дан-Кэлтроп своему супругу), а потом миссис Дан-Кэлтроп встала и запретила оглашать предстоящее бракосочетание, заявив, что все это должно быть прекращено. Но эта часть, — добавил я с улыбкой, — была реальностью. Я проснулся и обнаружил вас стоящею передо мной именно с этими словами.
— И я была совершенно права, — сказала миссис Дан-Кэлтроп. — И я очень мягко выразилась, рада заметить.
— Но где появляется записка у телефона? — спросила мисс Марпл, вздернув брови.
— Боюсь, тут я сглупил. Это не было во сне. Это было как раз перед ним. Я проходил через холл и заметил, что Джоанна оставила записку насчет того, что отвечать, если позвонит один человек.
Мисс Марпл наклонилась вперед. На ее щеках вспыхнул румянец.
— Не подумаете ли вы, что я чересчур назойлива и чересчур бесцеремонна, если я спрошу вас, что говорилось в этой записке?
Джоанну, напротив, это сильно развлекло.
— О, я не помню, — заверила она старую леди. — Я сама ничего не могу сказать, но, может быть, Джерри?.. Должно быть, что-то совершенно заурядное.
Я торжественно повторил текст записки, насколько мог его вспомнить, и получил огромное удовольствие от того, с каким вниманием выслушала меня старая леди.
Я боялся, что текст разочарует ее, но, возможно, у нее возникла какая-то сентиментальная мысль о любовной истории, поскольку она кивала, и улыбалась, и выглядела довольной.
— Понятно, — сказала она. — Я так и думала, что там было нечто в этом роде.
Миссис Дан-Кэлтроп живо спросила:
— В каком роде, Джейн?
— Что-то совсем заурядное, — пояснила мисс Марпл.
Она задумчиво смотрела на меня мгновение-другое, а потом неожиданно сказала:
— Я вижу, вы очень умный молодой человек, но вам не хватает уверенности в себе. Вы должны быть более уверенным!
Джоанна громко присвистнула.
— Ради бога, не пробуждайте в нем подобных чувств! Он вполне доволен собой и так.
— Потише, Джоанна, — сказал я. — Мисс Марпл меня понимает.
Мисс Марпл вновь принялась за свое вязанье.
— Знаете, — задумчиво заметила она, — совершение удачного убийства должно быть сродни успешному выполнению фокуса.
— Ловкость рук, обманывающая глаз?
— Не только это. Вы должны заставить людей смотреть не на ту вещь и не на то место — это называется «направить по ложному пути», насколько я знаю.