прозрачные пластины! Опустила голову и заметила вскопанную землю, из которой уже ползли хрупкие и колкие травинки. А прямо возле меня возвышалось живое апельсиновое дерево, густо усыпанное белыми восковыми цветами и оранжевыми плодами!
Под ним лежали плед и подушки. Я с изумлением обернулась к Ржавчине и увидела его довольную улыбку.
— Ты так расстроилась из-за этой поляны с кустами, что я решил навести здесь порядок. Нравится? — слегка смущенно произнес он.
— Но как? — изумилась я.
— Подумаешь, делов-то! — самодовольно фыркнул парень. Но не удержался от подробностей: — Нашел рабочих, что бы починить крышу, садовников и этих, как их… ускорителей двери-асов! Они могут вырастить дерево за несколько часов, представляешь? Правда, впятером они сумели поднять лишь один росток, но это уже здорово, да?
— Это потрясающе, — рассмеялась я. — Но как ты уговорил двери-асов вернуться в Вестхольд?
— Пытки и убийства, — серьезно сказал Ржавчина и хмыкнул, увидев мое вытянувшееся лицо. — Фу, мелкая, я пошутил. Они не смогли отказать моему прекрасному величеству. К тому же устали болтаться без дела и трястись в своих темных норах. И это ещё не все. Завтра рабочие приступают к починке Звонкой Башни, она портит вид из моего окна.
Ржавчина лукаво подмигнул.
— И люди согласились? — открыла я рот.
Ржавчина многозначительно хмыкнул, но не выдержал и улыбнулся.
— Ладно, я им заплатил.
— Чем?
— Вот этим.
Он сунул руку в кожаный мешочек, прикрепленный к поясу, и вытащил горсть какого-то мусора. Сломанные иглы, мелкие бусины, осколки и обломки.
И мне хватило одного взгляда, что бы отшатнуться. Я знала, что держит в ладони Ржавчина. Это ощущалось даже без прикосновения.
— Мертвое, — прошептала я. — Это все принадлежит Мертвомиру. Ведь так?
— Здесь это считается артефактами, — Ржавчина пожал плечами и небрежно высыпал находки обратно в мешочек. — За каждую такую ерундовину люди готовы биться до крови. Этот мусор стоит баснословных денег, мелкая!
— Когда ты был там? — резко спросила я.
— До того, как вернулся в человеческий облик. Без крыльев за Дверью тяжело. И там полно этого добра. Если знать, где искать, конечно. А я знал и припрятал достаточно. Так что…
Ржавчина снова пожал плечами и нахмурился. Повернулся в сторону башни, где располагалась Дверь. На миг его взгляд изменился. Но я не поняла, что возникло в нем. Это было похоже на боль. Плечи парня согнулись, а лицо исказилось. Он торопливо сунул в рот мятную пластинку, прожевал. И посмотрел уже посветлевшими глазами.
— В замок людям лучше не соваться, но на острове полно ресторанов и кофеен. Я наведался в «Белый цвет» и велел приготовить для нас королевский ужин. Знаешь, всегда хотел попробовать что-нибудь эдакое! Всяких там морских гадов или шоколадные пирожные. Хотя несколько лет за Дверью я мечтал лишь о кислом капустном супе, которым нас кормили в приюте… Представляешь?
Я кивнула, и парень потянул меня на одеяло под апельсиновым деревом. Сев, я запрокинула голову, рассматривая цветы и яркие шары фруктов. Сквозь узкие листья виднелся стеклянный купол и бушующая над ним метель.
Ржавчина растянулся рядом и закинул руки за голову.
— А еще я приказал открыть булочные и лавки, — лениво произнес он. — Думаю, нам понравится гулять по Морской Гавани и любоваться огнями. Может, даже потанцуем. Мы ведь это заслужили, правда?
Я посмотрела в лицо Ржавчины.
— Ты, верно, шутишь, — тихо сказала я.
Танцевать? И пить чай с пирожными, притворяясь, что все прекрасно? Что по улицам не бродит толпа измененных чудовищ, а на камнях Вестхольда нет написанных черным грифелем имен. Имен тех, кто погиб в битве, чей пепел все ещё кружит над островом. Кто нанес на камень имена — мы не знали, но когда Ржавчина их увидел, велел принести грифель и добавил ещё несколько слов, которые и вовсе были ни на что не похожи: Ых, Ρр, Бу, Мас, Глот…
Все они теперь красовались на серой стене замка среди остролиста и вьюнка.
Нет. Я точно не собиралась танцевать.
— Я думал, ты обрадуешься, — с обидой сказал парень.
Я покачала головой и не стала объяснять. Ржавчина всегда был таким. Легко принимал все на свете. Жизнь. И смерть — тоже. Он не любил сожаления и запросто отбрасывал их, словно грязную ненужную тряпку. Он всегда смотрел лишь вперед и учил этому меня.
Но в этот раз я не могла поступить так.
Ржавчина бесцеремонно устроил голову на моих коленях и прищурился, глядя снизу вверх. На его длинных рыжих ресницах плясали лучи света.
— Знаешь, а мне нравится быть королем, — его губы изогнулись в улыбке. — Столько возможностей! За Дверью у меня припрятан целый мешок барахла. И я знаю, где взять больше. Десятки, сотни мешков с Дарами! Да за такое меня сделают императором! Я могу все изменить. Весь этот клятый мир!
— Я думала, в Мертвомире не осталось Даров, что их все вынесли.
Ржавчина зевнул.
— Глупости! Там полно мусора. Просто людям до него не добраться. А вот я смогу. Я стану неимоверно богат!
— Если выживешь, — тихо произнесла я, но Ржавчина лишь насмешливо фыркнул.
— Зачем меня убивать? Я могу принести мешки с Дарами. Я теперь самый ценный человек во всей Империи!
— Значит, теперь ты станешь носить Дары для ренегатов? Для Великого Приора и его Ордена проклятых? В чем тогда разница, Ржавчина? — уточнила я, рассматривая апельсины. Признаться, я впервые видела такое дерево.
Парень промолчал, и когда я взглянула в его лицо, заметила, что он хмурится.
— В том, что теперь Дары будут не для аристократов, мелкая. Они будут для таких, как мы с тобой!
Я покачала головой. Что-то не верится мне в благородство ренегатов. И в Дары для всех — не верится, не бывает такого! К тому же, легионеры не отдадут просто так Двериндариум, наверняка на берегу уже стоят имперские войска.
Я поежилась.
Ржавчина потянулся и погладил мою щеку.
— Не бойся, мелкая, я о тебе позабочусь. Теперь у нас все будет отлично. Я столько лет ждал этого