Читать интересную книгу Встретимся на Альгамбре - Вад Капустин

Витька особо не настаивал, занятый Врушкой. Птица так и не вернулась к Одинцову, не желая расставаться с маленьким другом, зачарованно слушавшим ее болтовню. Настырную девицу осадил Орлов, заявив, что встреча космонавтам предстоит строго конфиденциальная, а им, Громовым, следует заняться подготовкой к полету.

— А то вдруг предстартовый контроль не пройдете! Давление там повышенное от волнения или что еще! — строго предупредил он. — И тогда, прощай, Альтаир!

— Ладно, — нехотя уступила Катя. Угроза подействовала.

Матвеев сразу же по прибытии в столицу по-быстрому смылся. Бросил друга, сбежав на шумные московские улицы, воспользовавшись пустой отговоркой. Нужно, мол, сделать кое-какие покупки. Какие еще покупки?

— Колечко хочу купить золотое, — сконфуженно объяснил он. — Ну знаешь, какие девчонкам нравятся.

Капитан равнодушно пожал плечами. Колечко так колечко. Не в том он сейчас был настроении, чтобы разгадывать Сашкины загадки.

В одиннадцатом кабинете Алексея уже ждали. Так сказал капитану приторно любезный охранник. От слов его прямо-таки разило медом. И морда была незнакомая, чересчур приветливая.

Алексей решительно направился в кабинет, где ему предстояло знакомство с хитростями альтаирской дипломатии.

— "Не поддаваться ни на какие уловки, ни на что не соглашаться, ничего не принимать, никого не выдавать", — упрямо твердил себе капитан "Вездесущего" бессмертные рецепты, которые должны были уберечь его от новых ошибок.

Глава альтаирского представительства не слишком походил на его старого приятеля Немо. В отличие от знакомых по телепередачам весельчаков, в облике дипломата не было ничего комического. Инопланетянин казался старым, мудрым и усталым. Отеческий взгляд четырех из семи стебельчатых глаз, направленных прямо на Алексея, располагал к откровенности и доверию. Но Одинцова теперь не так просто было обмануть — он решительно велел собственному сердцу ожесточиться.

— Здравствуй, Алексей Одинцов! — радостно приветствовал землянина пожилой негуманоид, делая попытку приподняться из неудобного кресла.

— Сидите, сидите! — мысль о дискомфорте, испытываемом альтаирцем, доставила капитану истинное удовольствие.

— О чем-то хотели поговорить? — фальстарт. Алексею не стоило спешить, следовало дождаться вопроса. Альтаирец выдержал паузу, пытаясь воспользоваться ошибкой землянина. Но Одинцов упрямо молчал, мысленно проклиная себя за поспешность.

— Вы, похоже, уже встречались с нашим соотечественником? — остальные три глаза, приветливо потянувшись вверх, вгляделись в лицо землянина.

— "Что он, интересно, все-таки натворил, этот Немо?" — подумал Алексей и честно ответил: — Похоже, что так.

— И какая же память осталась у вас об этой встрече? — продолжал выспрашивать дипломат. Ожидаемый вопрос. Капитан молча закатал рукава и расстегнул рубашку, обнажая татуировку.

Посол отнесся к живым картинкам с полным равнодушием. Стебельчатые глаза лишь слегка отклонились в сторону, кивнули.

— Дорогой подарок, — вежливо заметил альтаирец.

— Дорогой? — искренне удивился Алексей. — Двадцать кредов.

Верхняя часть зеленого бочкообразного туловища мелко затряслась. Даже без справки универсального лингвиста Одинцов понял — альтаирец весело смеется, хохочет.

— Двадцать кредитов! Ну, если вы цените Вселенную в двадцать кредитов, то ошибаетесь, капитан Одинцов, — отсмеявшись, сказал посол. — Сделанный вам подарок намного более дорогой. И очень опасный, — добавил он уже серьезнее, и, скользнув взглядом по темному пятну на запястье, оставшемуся от Лешкиных опытов с кислотой, пробормотал что-то невнятное. Одинцову послышалось что-то вроде:

— А мы-то думали!

— Я же не знал, — виновато объяснил Алексей. — Так вы поэтому меня искали?

Одинцов сознавал масштабность ошибки и был готов нести ответственность. "Сейчас начнется! Все выскажет и призовет к суду". Но продолжения не последовало. Катастрофа интересовала посла на удивление мало. Его явно беспокоило что-то другое, более для него важное.

— Нет, — аьтаирский дипломат помолчал, поерзал в неудобном кресле, повращал стебельками глаз. Создавалось впечатление, что послу хочется задать вопрос, который сам он считает неловким, не совсем приличным.

— "Ну же!" — мысленно поторопил Одинцов, с любопытством ожидавший продолжения. Ему казалось, что он готов к любому повороту беседы, но прозвучавшие слова все равно поразили неожиданностью.

— Скажи, твой друг…, наш соотечественник…, тебе действительно настолько понравился? — внезапно перейдя на "ты", с каким — то болезненным интересом по-русски спросил альтаирец, подчеркивая интонацией слово "настолько". Стебельчатые глазки задергались, сплелись, а затем сложились в сложную конструкцию на головном выступе. Сконфуженный дипломат попытался смягчить сказанное. — Я хочу сказать, произвел на тебя такое сильное впечатление?

— Ну, я молодой тогда был, выпивши, — от неожиданности Алексей начал отвечать, не раздумывая, пытаясь вспомнить свои ощущения тогда, двенадцать лет назад, в баре на Альгамбре: счастье, сладость свободы, расположение ко всему живому. — А тут он подсел, симпатичный такой, веселенький…

Одинцов почувствовал себя полным идиотом, сообразив, насколько его путаные объяснения напоминают рассказ о совращении несовершеннолетней десятиклассницы, и, запнувшись, на одном дыхании прямо сказал: — Ну, да. Понравился.

Все семь стебельчатых глаз, вметнувшись вверх, уставились на землянина, очевидно, пытаясь уличить его в неискренности.

— Эмпат! Прощупывает, — понял Одинцов. Не обнаружив ни малейшей фальши, посол пробормотал скорее для себя, чем для собеседника:

— Невероятно! Какая романтическая история! Землянин, гуманоид и… хм! Как будто в волшебной сказке! О красавице и чудовище.

— А че в сказке-то? — недоуменно переспросил ничего не понимающий капитан.

— О, это я просто так… Прошу прощения, меня ждут дела. Было очень-очень приятно познакомиться. Убедиться, — сказал альтаирский дипломат, привставая и недвусмысленно давая гостю понять, что время визита закончилось. — Хочу заверить, что на Альтаире Алексея Одинцова и его соотечественников всегда ждет теплый прием и всеобщее уважение. Мы с большим нетерпением готовимся к прибытию вашей экспедиции. И обещаем всевозможную помощь. Можете заверить свое правительство, что в случае любых галактических осложнений Земле будет оказана вся необходимая поддержка Альтаира.

Растерянный Алексей, промямлив что-то вроде "до свиданья, всего хорошего", медленно попятился к дверям. Чего это вдруг борн решил что-то передать через него земному правительству? "Орлову скажу", — пришел в голову достойный вариант.

Уже выходя, Одинцов услышал щелчок автолингвиста и тихое, совершенно не предназначенное для его слуха восклицание альтаирского дипломата:

— Просто невероятно! Землянин! И такое прелестное дитя…

Короткая беседа по комму с Орловым добавила Алексею головной боли. Одобрительно приняв сообщение об обещаниях дипломата, начальник управления совершенно не поверил в то, что после долгой беседы с послом Одинцов не имеет ни малейшего представления о причинах такого решения.

— Ладно, врать-то! Не можешь, не говори! — отмахнулся задетый Валентин Сергеевич и отключился, не дослушав оправданий.

Терзаемый неразрешимыми загадками и мрачными предчувствиями, Алексей вспомнил о приглашении Ванюшина. Пьянка на природе в хорошей компании — вот что ему было сейчас необходимо.

Вечеринка удалась. Гуляли в лесочке на берегу знакомой речки, шашлыки получились просто отличными, вкусными и сочными, да и выпивки оказалось достаточно. Одинцову хотелось напиться и забыть о встрече с альтаирцем: его нелепых вопросах и своих глупых ответах. Получилось неплохо. С Владиславом удалось обменяться только несколькими, брошенными вскользь словами:

— За тобой по маршруту полечу, подстрахую, — сказал Ванюшин. — Пойду параллельным курсом на разведочном "Соколе". Если что, зови, приду на помощь.

— Спасибо, конечно. Но, по-моему, напрасный риск, — Алексей не видел в предложении никакого смысла. — Что ты там сделаешь на "Соколе"?

— Ясно, что лучше бы на "Непобедимом", но у меня приказ — неразглашение информации. А "Непобедимый" в одиночку не поведешь, экипаж нужен. А от ребят не скроешь. То есть, в бой — только на "Соколе". Не боись, выдюжим! Есть и старому соколку чем похвалиться! — Ванюшин подмигнул, поднимая стакан.

— "Ясен пень, выдюжим! — мрачно подумал Леха, поднимая очередную стопку за дружбу народов. — Куда ж мы денемся?"

Как Одинцов оказался в номере гостиницы, он так потом и не смог вспомнить. И не слишком красивую девушку, которую утром обнаружил рядом с собой в постели, тоже, казалось, видел впервые. Впрочем, когда он уходил, незнакомка еще крепко спала, и, хотелось надеяться, татуировки заметить не могла.