хотел меня очаровать, он определенно знал, как это сделать.
Он уставился на пейзаж, в его взгляде будто сверкали льдинки.
– На нас надвигается стужа, но Фейриленд прекрасен, как всегда.
Я заморгала от яркого света.
– Мне еще никогда не доводилось испытывать ничего подобного. Просыпаться самым восхитительным зимним утром и любоваться незапятнанной красотой природы. – Я вдохнула, позволяя морозному воздуху наполнить легкие. – Никогда так рано не просыпалась.
– В этом есть свои преимущества, – заметил Торин.
– Является ли раннее утро частью вашего священного распорядка дня? – поинтересовалась я.
Он повернулся ко мне с подобием улыбки, подняв средний палец.
Я моргнула.
– Я все правильно сделал? – спросил он.
– Ага, правильно. Впечатляет.
– Что касается моего священного распорядка дня, то, пока вы отсыпаетесь, я встаю на рассвете и тренируюсь. Благой король прежде всего должен быть сильным и смертоносным. – Еще одна слабая улыбка. – Как и его королева.
Он зашагал мимо заснеженных полей по тропинке, которая огибала замок. Под отсыревшими кроссовками хрустела примятая и заиндевевшая трава.
– Если ты ищешь сильную и смертоносную, – сказала я, – ты обратился не к той фейри.
– Я знал это, когда предлагал тебе сделку. Но мы собираемся притвориться, а все остальное неважно.
– Значит, ты не против жульничества. – Я отхлебнула кофе, все еще бесконечно благодарная Торину за то, что он догадался его принести.
Глаза короля Торина сверкнули.
– Только когда это необходимо. Нам нужно убраться отсюда, пока нас никто не увидел. Если меня поймают на том, что я несправедливо даю тебе преимущество, тебя могут дисквалифицировать. – Он встретился со мной взглядом. – А мне нужно, чтобы ты победила.
Мы завернули за угол, и я мельком заметила стартовую линию: два майских шеста, на которых ледяной ветер трепал цветные ленты. Между ними было натянуто шелковое полотнище с надписью «СТАРТ».
Тропинка, изгибаясь, спускалась к гряде деревьев без листьев.
– Какая длина у трассы? – спросила я.
– Всего три мили. Прошлой ночью тропинку расчистили. Это примерно миля по лесу и две по полям. На последней вы будете возвращаться к замку с другой стороны, и там вас встретят зрители, чтобы определить победителя.
Широкая дорожка пролегала прямо через холмистые поля по замерзшей траве. Пока мы шли, обледенелая земля хрустела под ногами. В открытом поле меня обдало множеством новых запахов: сырой земли, нагретого солнцем шерстяного плаща и слабого намека на дым от костра. Какой бы я стала, если бы выросла здесь?
В воздухе кружились снежинки, а на далеких соломенных крышах искрился лед.
Мы углубились в заснеженное поле, и я оглянулась на замок. Несмотря на огромные залы и коридоры, которые, казалось, простирались на многие мили, снаружи он не выглядел таким уж большим. Устрашающим, да, с его гладкими черными стенами и остроконечными башнями, но не длиной в мили. Я задалась вопросом, не задействована ли здесь магия или какой-нибудь обман зрения.
Замок сверкал в лучах утреннего солнца. На самой высокой башне развевался белый флаг с красивым изображением темно-синей головы оленя.
Когда я взглянула на далекие домики и вьющийся из труб дымок, во мне проснулось любопытство.
– Расскажи мне о Фейриленде, – попросила я. – Чем здесь занимаются люди? Помимо турнира.
Он глубоко вздохнул.
– Сельское хозяйство у нас на первом месте. Если бы я не родился принцем, то именно этим бы и занимался. Фермеры – важнейшие члены общества фейри. Они выращивают урожай, который кормит наш народ. Без них мы бы все умерли с голоду. Но с наступлением морозов их работа усложняется как никогда.
– А как твой народ развлекается? – Я отхлебнула кофе. – Ой, ты же не знаешь, верно?
– Так уж вышло, что знаю. В Фейриленде летний сезон начинается в день, который вы, люди, называете первым мая. Именно в этот день мы празднуем Белтейн.
– И как это происходит? – спросила я.
Он одарил меня недоверчивым взглядом.
– Ты правда не знаешь? Даже люди его празднуют.
Я покачала головой.
– Больше нет.
– А стоило бы. В этот день завеса между мирами истончается. Когда-то люди преподносили нам еду и питье. Наверное, я подобного уже никогда не увижу. Неудивительно, что мы умираем от голода. – Ветер трепал его темные волнистые волосы. – Белтейн – это фестиваль огня. Дети украшают деревья в лесу и колючие кустарники желтыми лентами и цветами, похожими на пламя. А после того, как они лягут спать, мы приносим жертвы древним богам. Обычно это один или два человека, вторгшихся в наше царство.
У меня скрутило желудок. Во что я ввязалась?
– Я спросила тебя, как вы развлекаетесь, а ты рассказал мне о человеческих жертвоприношениях? Как они умирают?
– Мы их сжигаем. Это не так ужасно, как кажется. Их заранее накачивают наркотиками, а бой барабанов заглушает крики.
Должно быть, на моем лице отразился ужас, потому что он добавил, будто защищаясь:
– Это одна из наших древних традиций, и мы до сих пор храним веру в их сакральный смысл. Благоговеем перед первозданными лесами, щедростью и безжалостностью земли. Чтобы испросить благословения у древних богов, мы проводим скот между двумя кострами. Это помогает защитить его. Затем следуют лесные ритуалы. Наши боги очень важны для нас, и олени тоже.
Я оглянулась, чтобы увидеть флаг замка.
– Это что, какая-то аллегория к мужской силе?
– Олень может перемещаться между мирами живых и мертвых, людей и фейри. Они могущественные, властные. Они подобны самой природе – загадочные, прекрасные и жестокие одновременно. – Он встретился со мной взглядом. – Они берут то, что хотят. И на этот единственный праздник, на эту единственную ночь в году, древний бог Цернунн благословляет нас. Среди лесных дубов клубится туман. На одну ночь Рогатый превращает достойных мужчин в оленей. Мы мчимся по лесу и сражаемся друг с другом. Иногда насмерть. Если я когда-нибудь проиграю бой в своей оленьей ипостаси, меня свергнут с трона.
Ладно. Возможно, у короля была более темная сторона, чем я себе представляла.
– Все это звучит… не очень весело. Скорее наоборот – ужасно.
Когда он встретился со мной взглядом, в его глазах пылало ледяное пламя.
– Но мы такие и есть. Фейри. Мы создания земли и туманов. Мы воины. И когда мы достигаем лучшей версии себя, то покидаем оболочки своих тел и общаемся с богами. Когда ты в последний раз по-настоящему чувствовала себя живой, Ава?
В недавнем прошлом точно нет, но ему это знать не обязательно.
– Понятия не имею. Наверное, когда орала на тебя в баре.
– Это довольно печально.
Я отхлебнула кофе.
– Любопытства ради, было бы лучше, если бы мое «веселье» включало убийство людей в лесу?
– У Белтейна