– И где вы были? Впрочем, не отвечайте, знаю, тряслись в обнимку под кустом.
Бесы подпрыгнули, стрекоча возмущенно. Инконню с брезгливым любопытством рассматривал порождения Сатаны.
Оба голые, один с голенастыми ногами, худым телом, пучеглазый, между хомячьими щеками прятал аккуратный нос. Остроконечные уши, острые рога, когтистыми руками он сжимал кузнечные меха.
Второй, физически развитый, но с уродливой башкой, морщинистой, приплюснутой, непомерно огромным горбатым носом, борода – колтуном. На длинных руках когти, на спине скрывала пыльная накидка с завязками на шее. Глаза круглые, как блюдца.
– Герцог Астарот, – пропищал бес с мехами, – что за гнусные подозрения, христианина лишь достойные?
Демон тонко улыбнулся:
– Прости, Хапхан, что не заметил твоей помощи в схватке с дюжиной сайдских ублюдков.
– Я молил Хозяина дать вам сил, герцог, – сказал Хапхан с достоинством, а фыркнувшего Ронве наградил сердитым взглядом.
Астарот обратил взор на молчащего беса:
– А ты, Юринóм, убил кого-нибудь?
Бес отвел круглые безумные глаза.
– Только время, сир, – ответил тихо.
Астарот громко засмеялся, бесы смотрели удивленно. Демоноконь улегся, морду положив на лапы, прикрыл горящие глаза кожистыми крышками.
– Браво, Юрином! – воскликнул герцог Преисподней. – Твое деяние куда более значимо, – закончил со смехом, кивком указывая на трупы сайдов-рыцарей и лошадей. – Само время, надо же!
Юрином приосанился, Ронве и Хапхан оглядели его недружелюбно. Ужаленный рыцарь громко застонал. Астарот глянул на него безразлично, но свита метнулась к раненому. С мерзким хохотом приподняли рыцаря: несчастный вращал глазами, брызгал слюной, лицо было белее снега.
Ронве и Юрином рывком его усадили, крепко схватив за руки, а Хапхан со смехом вставил в рот пленного трубку мехов и энергично принялся качать. Астарот наблюдал за ними с любопытством, пальцем почесывая спящего «коню» за ухом.
Инконню в ужасе прижался к дереву.
Голова сайда распухла, щеки вздулись бочонками, глаза вылезли из орбит.
– Нос зажми скорее, Хесус тебя задери! – крикнул Хапхан.
Ронве стиснул изящный нос рыцаря, и мехи стали раздуваться с удвоенной силой. Рыцарь застонал еще громче, глаза выкатились на щеки, голова стала похожа на волосатый бычий пузырь. Конвульсии сотрясли тело, он попытался вырваться, но бесы держали крепко.
– А ну! – вскрикнул Хапхан, мощным движением закачивая воздух.
Голова сайда разлетелась в клочья, осыпая демонов рассыпчатой кашей мозгов, и лес огласило довольное ржание.
Бесы отбросили изуродованное тело и пустились в пляс. Юрином снял с плеча клочок плоти, отправил в рот.
– Вон еще один! – вскричал Ронве, возбужденно дергая раздвоенным хвостом.
Рыцарь, парализованный касанием Астарота, лежал кулем, придавленный конем.
Юрином легко отбросил конскую тушу, поправил накидку. Инконню с брезгливым удивлением увидел обрубки крыльев.
– Что с ним? – спросил Ронве, шлепая толстенными губами.
Щекастое лицо Хапхана осветилось.
– Переворачивайте нечисть на живот! – заорал дурашливо.
Демоноконь вздрогнул, заворчал недовольно, но Астарот потрепал ему холку, и зверь закрыл глаза.
Рыцарь лежал, уткнув лицо в прелую листву, бесы когтями играючи взрезали броню.
– Опля! – крикнул Хапхан, принимаясь качать меха. Юрином и Ронве покатились по земле от смеха.
У Инконню от бессилия вскипели слезы: прекрасных рыцарей истребляют мерзкие твари, а он стоит и смотрит, как виллан на бесплатное представление. Отлепился от дерева, с трудом шагнул. Тут же слабость нанесла сокрушительный удар, он зашатался.
Тело рыцаря раздулось, латы разлетелись кусками. Ронве злобно зашипел, под смех товарищей потер ушиб. Хапхан без остановки качал меха, с радостью видя, как раздутый человекообразный шар отрывается от земли.
– Все, давай затычку!
– Извольте, – сказал Ронве с гнусным смешком. Резким движением вбил в сайда суковатую палку, и тот впервые вскрикнул.
Юрином обернулся, и Астарот принял вежливый поклон.
– Благодарю, сир, что сняли оцепенение с выродка.
– Развлекайтесь, – буркнул герцог Преисподней милостиво.
Рыцарь жутко закричал, тело приподняло от земли на два локтя. Хапхан положил на спину несчастному ладонь, а Ронве с хрустом вогнал пленному в рот брусок дерева.
– Отпускай!
Хапхан убрал руку, и троица бесов заплясала под тенью парящего рыцаря. Безобразно раздутое тело взлетало все выше и выше, пока не взошло над верхушками деревьев уродливым солнцем.
Хапхан выразил недовольство:
– Э, нет! Так не пойдет.
Воздух заклокотал в его пасти. Раздутый рыцарь дрогнул, втягиваемый воздух опустил его ниже, и пленник поплыл над землей на высоте в два человеческих роста. Хапхан пожевал губами, в глазах мелькнула жестокая искорка – втянутый воздух с ревом вырвался. Рыцаря понесло на деревья, его прекрасные глаза вылезли из орбит.
Острый сук с хрустом пропорол плоть, оглушительно хлопнуло, и стволы покраснели, по земле зашлепали внутренности, на ветвях повисли сизые ленты кишок. Троица бесов надрывалась от смеха.
«Я сплю, – подумал Инконню с облегчением. – Ну, конечно, сплю. Лежу в чумном бреду, а воспаленное сознание рисует страшные картины».
Тошнотворный ужас рассеялся, волна облегчения омыла больное тело, и рыцарь счастливо рассмеялся.
– Сир, кто это? – вскричал Юрином обеспокоенно, влажно блестнув точеными зубы.
Астарот внимательно посмотрел на сгорбленного рыцаря, вяло улыбнулся.
– Приведите гостя, – сказал сухо.
Ронве забил по воздуху раздвоенным хвостом: Инконню опомниться не успел, как Юрином его поволок, а Ронве помогал пинками.
– На колени, хлыщ! – рявкнул Хапхан, тыча в шлем грязными мехами.
Инконню застонал от ярости, облик герцога Преисподней расплывался перед глазами. Ронве гибким хвостом оплел ноги человека и рывком поставил на колени. Рыцарь зарычал, с невероятным усилием поднялся, опираясь на меч.
– Глянь-ка-сь! – удивился Хапхан, вдувая в смотровую щель затхлый воздух. – Крепкий экземпляр.
Бесы закивали, зацокали языками.
– Не трогайте вассала врага, – сказал Астарот спокойно. – Ему и так осталось мало, чума сожрет до заката.
– Чума? Фу! – вскричал Ронве брезгливо. Бесы отскочили от рыцаря.
– Сир, – кашлянул Ронве деликатно, – до рассвета немного. Не пора ли возвращаться в пенаты, предварительно проявить неподобающее милосердие – и умертвить очумелого?
Бесы поддержали коллегу кивками, но Астарот спросил с холодным любопытством:
– Не хотите помучить смертного? В моих силах вернуть его здоровье.
Хапхан фыркнул:
– Герцог Астарот, какой смысл возвращать, а потом тут же забирать здоровье? Так мы оправдаем представления глупых крестьян о тупости подданных Принца Тьмы.
Ронве добавил:
– Да и на свету я себя чувствую так, будто Иисус покарал.
Астарот рассмеялся:
– Что ж, будь по-вашему… Спрошу смертного червя кое о чем.
В душе рыцаря вскипело, он прохрипел:
– Спрашивай, червь бессмертный.
Бесы загудели осуждающе: Хапхан приблизил кузнечные меха к шлему, с клыков Юринома капала слюна.
Астарот вскинул руку, обвитую черной лентой змеи.
– Ну, ну, спокойнее, дадим ему перед смертью покуражиться. Ты кого-то ищешь, вассал врага?
Инконню ответил злобно:
– Не твое дело, сеятель зла.
Астарот рассмеялся. Бесы встали за спиной рыцаря, тянули к нему когтистые лапы.
– Да будет тебе известно, зло – не живая и одушевленная сущность, а состояние души, происходящее через отпадение от добра. Посему не ищи зла вовне, не думай, что есть первородная злая природа, пусть каждый признает себя виновником собственного злонравия.
– Браво, сир! – заорал Ронве. Рыцарь болезненно дернулся, пальцем бессильно почесал шлем возле уха.
Слова показались смутно знакомыми, но болезненное состояние помешало вспомнить. Астарот продолжил: