Обо что именно ударился граф, она уточнять не стала. Если это Александр маячил возле лабиринта, он и сам все видел.
Вот же непруха! В такую прекрасную лунную ночь хотелось быть нежной, ранимой и слабой, а не вырубать парней тычком в нос. И не возникнет ли у Татьяны проблем? Вроде как самооборона, но с другой стороны, род Лю Лелеков вроде как выше баронов Лю Дэбрэ…
– Тогда все в порядке, – кивнул принц. Глаза его смеялись. – Вы, должно быть, испугались, амесси?
– Да, – пробормотала Таня. – Столько крови… Бедный граф.
– Обопритесь на мою руку, я отведу вас во дворец. А вы, господин виконт, не стойте, как столб – помогите другу дойти до королевского лекаря. Думаю, вы помните, где его покои. Дэйтэ целитель жаловался, что вы частенько будите его по утрам, будучи ужасно больным и требуя… хм… особую бодрящую настойку.
Дю Болэк очнулся, засунул шпагу в ножны и бросился помогать собутыльнику. Когда приятели удалились на приличное расстояние (Лю Лелек оглашал округу причитаниями), Александр повернулся к Тане:
– Вы не устали?
– Ни капельки.
– Сегодня тепло. Весна почти здесь. Возможно, мы в последний раз видим сад скульптур. Хотите прогуляться к пруду? Там построен ледяной дворец. Увы, он уже начал таять.
– С удовольствием!
– Как ваша рука? – спросил принц, когда они в молчании прошли несколько поворотов. – Та, о которую ударился граф.
Таня поднесла руку к глазам.
– Все в порядке. Немного стесала костяшки, но к врачу не пойду, не уговаривайте.
Принц тихо рассмеялся:
– Простите. Впервые видел, как Праю Лю Лелеку дали отпор. Я пришлю вам заживляющую мазь. Жаль, что матушкины фрейлины боятся жаловаться. Иначе я бы давно вышвырнул бездельников вон.
– Но они, – Таня тряхнула волосами, – титулованные аристократы. У них связи, отцы и прочая родня. Стоит ли ссориться с влиятельными подданными?
– Вы смотрите в корень, – Александр удивленно посмотрел на спутницу с высоты своего роста. – Матушка сказала то же самое.
– Вот видите. Ох! – Татьяна потерла лоб. – Даже не знаю, что теперь будет. Граф и виконт и так не давали мне прохода, заключили пари и все такое. Могу только представить, какие страшные казни они для меня придумают. Одна надежда на то, что с воображением у них туговато.
– Не бойтесь, – спокойно заметил принц. – С сегодняшнего дня вы под защитой. Держите, вот мой лунар. Пользуйтесь мной как своей личной охраной. Днем и ночью. Но ночью лучше никуда из покоев не выходите.
– В любой непонятной ситуации можно нажать на камень? – с недоверием уточнила Таня, разглядывая кольцо с круглым белым самоцветом.
– Именно. Откроется маленький портал.
– И ко мне придут на помощь? Ваша охрана?
– Приду я сам. У меня нет охраны, я в ней не нуждаюсь. И вообще, кому, как не принцу, защищать любимую помощницу королевы.
– Тогда… хорошо, – они вышли на ярко освещенную аллею, и Таня, надев кольцо, наклонила голову, чтобы скрыть румянец смущения.
Прогулка получилась просто волшебной. Подсвеченные магией ледяные скульптуры еще не настолько подтаяли, чтобы не вызвать восхищения. Драконы, единороги, василиски… парк был полон мифических существ… или не совсем мифических.
– У меня есть к вам одна просьба, выше высочество, – обратилась к принцу Таня у лестницы. – Одному хорошему человеку требуется помощь. Завтра танцевальный вечер, и дело вот в чем…
Александр выслушал ее с интересом и согласился сыграть роль в «постановке». Таня поднималась по лестнице с легкой улыбкой на губах. Когда она оглянулась, собираясь войти в открытые гвардейцами двери, принц еще смотрел ей вслед.
Все это время Труэль оставался в зеркалах дворца. Маг пытался выследить Талину Лю Фонтер, но странная дама не покидала своих покоев.
Забрав Труэля из гостиной, Таня поднялась в свои покои. Она упала на кровать, любуюсь полной луной в окне и свечением лунара в ее лучах.
– Не влюбляться, – прошептала Татьяна. – Только не влюбляться. Холодная голова, незамутненное романтикой сознание – и я вернусь домой. Но, черт возьми! Как же он хорош!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В дверь постучали, вернее, поскреблись. Таня не сразу поняла, что звук доносится от входа в соседние покои. Она открыла. На пороге стояла Онция, пристыженная, с низко опущенной головой.
– Я трусиха, – мрачно призналась Онци, хлюпнув носом. – Я видела, как эти балбесы к тебе пристают, но испугалась. Просто по опыту знаю, что против силы не поможет даже самый высокий интеллект. Я побежала во дворец, хотела позвать стражу, а потом поняла, что на придворных кавалеров жаловаться бесполезно. Вернулась обратно, а тебя уже не было. С тобой все в порядке? Тебя не обидели?
– Не переживай, заходи, – Таня отступила в сторону. – Меня не обидели, и ты права насчет грубой силы. И насчет жалобы тоже, иначе Болека и Лёлика давно бы выставили вон.
– Кого? А-а-а, ты придумала клички для графа и виконта, – догадалась Онция. – Смешные, как у беспородных псов.
Сестры уселись рядом на кровать, и Таня в красках описала столкновение с придворными кавалерами. Онция хихикала так, что начала икать. Для нее спасение чести Тьяны стало огромным облегчением. А часть про удар в нос хотя немного ее и смутила, но тоже вызвала взрыв смеха.
– Насчет мести… – задумчиво пробормотала она, глотая воду. – Не думаю, что граф и виконт начнут мстить в открытую. Побоятся. Ты все-таки помогаешь ее величеству. А вот слухи и сплетни пускать они горазды.
Таня пожала плечами:
– Этого я как раз не страшусь.
– Зря, – серьезно проговорила сестра.
… Утро выдалось солнечным, и настроение у Тани – тоже. Во-первых, она помирилась с Онцией. Сестра признала свои ошибки и пообещала больше слушать и меньше говорить. Во-вторых, между Татьяной и Александром пролегла, наконец, тонкая ниточка взаимопонимания. Почти в полночь помощник лекаря принес заживляющую мазь. Воняла она зверски, но для Тани была ароматнее роз.
К чему это приведет, трудно было даже предположить. Зная, как любит жизнь разбавлять мед дегтем, Татьяна ничего сверхъестественного не ждала. Ну… старалась не ждать. Однако сердце жило своей жизнью, сладкой и трепетной.
Вскоре Таня убедилась, что ее скептический разум был мудрее глупого сердца. Она одевалась к завтраку, когда горничная Фина глянула в окно и воскликнула:
– Его высочество опять спозаранку в путешествие. Интересно, куда он сегодня?
– Наверное, какие-то королевские дела, забота о подданных… – неуверенно предположила Таня. Ей не было ничего видно – Фина зачесала ей волосы вперед и крепила шиньон на затылке.
– Знаем мы, что там за забота, – фыркнула горничная и тут же испуганно прикрыла рот ладонью.
– Да не томи! Говори! – шутливо велела ей Татьяна. – Я никому не скажу, смысла нет! Ведь если слуги знают, значит, и весь дворец.
Фина замялась и призналась:
– Все знают, верно. Принц наш секрету особого не делает. Ищет он девицу, ту саму, с бала. Каждый день объезжает поместья Кронеланда, все дальше забирается. Возит с собой туфельку. Говорят, девица та споткнулась на лестнице и обувку потеряла. А туфелька ма-а-ахонькая, как на ребенка. Слухи ходят, кому она впору придется, на той его высочество и женится.
По мнению Тани, дегтя в сегодняшнем меде оказалось слишком много – аж запекло в горле и глазах. Досчитав до пяти, она равнодушно проговорила:
– А я слышала, принцу невесту за границей нашли.
– Вот и я думаю, глупости это, с туфлей-то, – важно подхватила Фина, орудуя щипцами для завивки. – Скажете, если горячо станет… Александр наш воспитанный, родителей почитать с детства приучен. Сделает, что прикажут. Велели ему с ученья домой вертаться – он и возвернулся. Скажут жениться… ну хочь бы на княжне каганской – как миленький в храм пойдет. А поездки эти – это так, молодость бурлит, романтика в голову бьет… Волосы у вас какие хорошие, амесси Тьяна. Как шелк. Вечером, как позовете, обмахну вас пудрой. Вы, конечно, и так хороши, однако белый лебедь завсегда серого красивше.